Слева из кафе донеслась англоязычная песня «Тату». Музыка смешалась с городскими шумами и тут же снова потонула, когда кафе осталось позади. Две недели назад девочки из России приехали сюда с гастролями и, говорят, произвели фурор. Кое-где остались еще афиши, и пресловутое «Нас не догонят» до сих пор доносилось из кафе и дискотек.
* * *
Когда Зелимхан увидел через спутниковую антенну первую «картинку» с заложниками в «Норд-Осте», он сразу обратил внимание на детей, сверстников его собственных. Из всех, кто контактировал с Бараевым, только два человека — Зелимхан и Шамиль — могли реально влиять на него. Формально говоря, житель благополучной Дохи не мог отдавать безапелляционные приказы, как Басаев из своего леса. Но Бараев чувствовал себя неуверенно, сам обращался за советом.
Яндарбиев мог бы посоветовать отпустить всех несовершеннолетних, чтобы не повредить образу чеченцев как «борцов за свободу». Но не стал: в теперешнее суровое время нет и не может быть места компромиссам. Война будет длиться не десять и не двадцать лет. Мальчишки вырастут, пойдут в армию. Девочки родят детей. Борьба малого народа с большим — это еще и демография.
В чеченских семьях издавна имели много детей, но при той жизни, которая сейчас, женщины боятся рожать. Нужно, чтоб и русские женщины боялись рожать, чтобы их жизнь тоже была не сладкой. Если чеченка думает о том, что ее будущий ребенок может стать жертвой шального снаряда, пусть русская испугается, что ее дитя погибнет при теракте. После «Норд-Оста» он заявил в интервью:
«Чеченский и любой другой народ, который борется за свое освобождение, имеет полное и безусловное право на использование любых методов и средств».
— Собирайся, поедем в мечеть, — Зелимхан погладил сына по голове.
Малика сразу захлопотала, кинулась гладить одежду — по пятницам в самой большой столичной мечети собирается много народу, ее сын должен выглядеть чистеньким и аккуратным.
— А я не ошибусь? — с тревогой взглянул на отца Дауд.
— Смотри на других и делай как они. Смотри на меня, — улыбнулся Зелимхан.
Они уже три года жили в Катаре под покровительством самого эмира Хамада аль-Тани. Первое время после бегства из Чечни Яндарбиев жил с семьей в Объединенных Арабских Эмиратах. Ездил оттуда в Пакистан и Афганистан, Кувейт и Саудовскую Аравию. Называл войну против России частью великого джихада, великого противостояния ислама с иноверным миром. Но однажды власти аннулировали его вид на жительство и не впустили обратно в страну.
Переждав некоторое время в Турции, Зелимхан обосновался в Катаре. В 2Ю1 году его объявили в международный розыск по линии Интерпола.
Без одобрения американцев такие вещи не происходили. Яндарбиев отлично знал причину — еще до первой чеченской войны ему и Удугову устроили встречу с бен Ладеном. Контакт ограничился взаимными вежливостями и общими фразами, американцы об этом узнали через своего осведомителя. Но после 11-го сентября даже мимолетной встречи с главным врагом Америки оказалось достаточно, чтобы попасть из разряда борцов за свободу в разряд преступников.
Зелимхан проклинал себя за эту бесполезную встречу, однако ничего уже не мог изменить. Не раз и не два Россия требовала его выдачи. В ноябре 2002-го катарские власти обещали рассмотреть вопрос о пребывании Яндарбиева на своей территории. Зелимхан уже прикидывал, куда податься, но «рассмотрение» закончилось в его пользу. Министр иностранных дел Ахмед бен Абдалла аль-Махмуд официально заявил, что бывший президент Ичкерии находится в Дохе на положении «беженца без права политической деятельности».