- А что же... - начал он было, явно намереваясь спросить о чем-то еще, но воздержался и, еще раз кивнув, обратил свое внимание на сцену.
Несколькими минутами позже Вася совершенно забыл об академике, так как было объявлено, что все, желающие лично осмотреть Русалку или вступить с ней в словесный контакт, могут подняться на сцену, а это означало, что наступило время его работы.
Подойдя сзади к толпе, в которой отечественные и зарубежные, маститые и неизвестные, галдя и размахивая руками, старались протолкнуться поближе к аквариуму, Вася стал наблюдать за происходящим. Русалка, подчиняясь программе, скользила в прозрачной глубине, изгибаясь прекрасным телом, взблескивала под светом мощных ламп сотнями переливчатых пластин черно-зеленой чешуи. И так до тех пор, пока неким французом не был задан роковой вопрос, 15 минутами ранее пришедший на ум прозорливому академику. Но в отличие от последнего, француз не остановился на полпути, а вежливо, но решительно попросил избавить Русалку от единственной детали ее туалета.
Толпа на мгновенье замерла, а затем взорвалась неудержимым хохотом, задвигалась, затараторила на разных языках. Ничего не понимающий, испуганный Углов, затравленно озираясь, вертел зажатой тугим воротником шеей и, дергая Волчкова за рукав, свистящим шепотом требовал объяснений. Получив их, он побледнел и кинулся к директору, спасающемуся от начинающегося скандала неторопливой беседой с японским профессором. Переступив с ноги на ногу, Углов возбужденно задышал сзади.
- Сделайте, сделайте, товарищ Углов, сделайте, что вы не можете самостоятельно решить даже такой простой вопрос! - раздраженно бросил директор через плечо и вновь обратил лицо к собеседнику.
Углов помчался было назад, но, сделав всего несколько шагов, остановился и нерешительно вернулся к директорской спине. Спина напряглась, выражая крайнее недовольство, но Углов мужественно устоял.
- Ну что еще у вас?! - тихо рявкнул Валентин Федорович.
- Она не может сама! - округлив глаза, шепотом простонал Углов.
Директор зыркнул по сторонам и прошипел:
- Так попросите кого-нибудь из сотрудниц, черт побери! Кто надевал, тот пусть и снимает. Своей головы, что ли, нету?!
Углова мгновенно сдуло с места и унесло за кулисы. Да-а, из-за своей чрезмерной предусмотрительности он попал в неприятную историю. Ведь одно дело надеть бюстгальтер, а совсем другое - снять его. И хотя разошедшийся француз, которому объяснили причину замешательства, несколько разрядил атмосферу, весело предложив свои услуги, конфуз был налицо.
Прошло несколько минут, и на сцене появился вспотевший Углов в сопровождении хорошенькой лаборантки. Вскоре инцидент был исчерпан, а мокрая деталь туалета под хохот ученых унесена за кулисы.
Все, казалось бы, закончилось благополучно, рассматривание и обсуждение возобновилось, и чуткая директорская спина расслабилась под пиджаком. Но Валентин Федорович не учел одного, вроде бы незначительного обстоятельства Василия Андреевича Волчкова, чьи чувства невыносимо страдали от человеческой пошлости и равнодушия к ней.
- Ну ладно, - сказал себе тихо Вася и, одернув полы пиджака, твердой походкой направился к директору.
- Валентин Федорович, можно вас на два слова? - громко и сухо произнес он.
- Вы видите, я сейчас занят, товарищ Волчков, давайте немного позже, мельком глянув на него, ответил директор и продолжил беседу с японским профессором.
Не произнеся больше ни слова, Вася взял его за рукав и рывком развернул лицом к себе Что он говорил после этого, Волчков не помнил - слова его обратились в ярость, втяенавидящий взгляд, в судорожный стук сердца. Запомнилось только, как кто-то, пытаясь оттащить его в сторону, хватал его за локоть, запомнился собственный крик и красное лицо директора.
В себя Вася пришел уже на улице. Падал тихий снежок, и холодный воздух, словно компресс, приятно холодил лицо. Сердце еще стучало быстрей обычного, ломило в висках. Опустошенный и разбитый, он стоял у входа в метро, соображая, что делать дальше, но так и не придумал.
- Ну и черт с ним! - произнес Вася шепотом и быстро зашагал по улице.
Через год он развелся с женой.
Хотя подобное случается только в сказках - по щучьему веленью, по моему хотенью - но ровно через 3 месяца Вася Волчков вновь очутился на своем прежнем рабочем месте.
Оказывается, его гневное выступление явилось той спичкой, которая подожгла бочку с порохом - Валентин Федорович давно уже привлекал к себе пристальное внимание президиума Академии наук. Он с треском полетел, а вместе с ним рухнули и многие другие фигуры, Ревун и Углов в их числе.
- Между прочим, - с улыбкой сказал новый завотделом, знакомясь с Волчковым, - ваша Русалка устроила нам здесь настоящую забастовку. Чего с ней только не делали, как не уговаривали - ни в какую! Наотрез отказывалась не только вести исследования, но даже разговаривать с кем-либо кроме вас. А времени-то до превращения всего год! И вы еще с Ревуном такую рекламу создали, что на попятный уже не пойдешь. Такое грандиозное дело, такой великолепный пример непосредственной связи науки с производством, с жизнью! Так что, вашему БЫВШЕМУ все равно пришлось бы звать вас обратно. Такие дела!
Не отвечая, Вася задумчиво смотрел на заведующего.