— Не может быть! — Порин попытался придать своему голосу холодную уравновешенность, хотя и его внутренне трясло от злости. — Это было бы неслыханным оскорблением. Просто наши нервы обострились от тишины, ничего больше. Скорее всего это кто-то из служителей Мемориала.
— После захода солнца, в среду? — Голос Саната звучал резко. — Это так же противозаконно, как и вторжение ласинуков, и ещё более неправдоподобно. Мой долг хранителя Вечного огня все выяснить.
Он уже собрался шагнуть в темноту, но Порин схватил его за запястье.
— Не стоит, Филип. Повремени до рассвета. Что ты сможешь сделать там один, если обнаружишь ласинуков? Если ты…
Но Санат не стал слушать дальше. Резким движением он освободился.
— Оставайтесь здесь. Нельзя оставлять Вечный огонь без присмотра. Я скоро вернусь
Он быстро пересек половину просторного, вымощенного мрамором зала и осторожно приблизился к стеклянной двери, ведшей на темную винтовую лестницу, уходившую в кромешный мрак, к пустым помещениям башни.
Скинув сандалии, он стал красться по ступеням, бросив прощальный взгляд на мягкий свет Вечного огня и застывшего возле него испуганного человека.
Перед ним оказались два ласинука, стоявших в жемчужном свете атомолампы.
— Местечко древнее и унылое, — заметил Трет Бан Сола. Его наручная камера трижды щелкнула. — Скинь-ка несколько книг с полок. Они послужат дополнительным фоном.
— Думаешь, стоит? — спросил Кор Вен Хаста. — Эти земные мартышки могут всполошиться.
— Делай! — холодно приказал Трег Бан Сола. — Чем они нам помешают? Иди-ка сюда, присаживайся! — Он быстро взглянул на часы. — Ему придется выложить по пятьдесят кредиток за каждую минуту, что мы здесь пробудем. Так почему бы нам немного не отдохнуть в предвкушении кучи денег?
— Пират Фор — болван. С чего это он решил, что мы не сможем выиграть пари?
— Думаю, — сказал Бан Сола, — он слышал про того солдата, которого в прошлом году разорвали в клочья, когда он попытался ограбить земной музей. Мартышкам это не нравится, хотя лоаризм и отвратительно богат, клянусь Вегой. Людишек, конечно, призвали к порядку, но солдат-то мертв. В любом случае Пират Фор не знает, что по средам Мемориал пуст. И это незнание обойдется ему в круглую сумму.
— Пятьдесят кредиток за минуту. Семь минут уже прошло.
— Триста пятьдесят кредиток. Садись. Сыграем в картишки, а наши денежки пусть накапливаются.
Трег Бан Сола достал из подсумка потрепанную колоду карт, которые, будучи типично и несомненно ласинукскими, носили тем не менее безошибочные следы земного происхождения.
— Поставь лампу на стол, я сяду между ней и окном, — повелительно распорядился он, одновременно сдавая карты. — Ха! Ручаюсь, ни одному ласинуку ещё не приходилось играть в таком месте. Что ж, удовольствие от игры только усилится.
Кор Вен Хаста уселся, но тотчас же вскочил:
— Ты ничего не слышал?
Он вгляделся в тень по ту сторону приоткрытой двери.
— Нет. — Бан Сола нахмурился, продолжая сдавать. — Ты, случаем, не боишься, а?
— Нет, конечно. Но, знаешь, если они застукают нас в этой проклятой башне, то удовольствия будет мало. Бан Сола кончил сдавать.
— Знаешь, — заметил Вен Хаста, внимательно изучая свои карты, — будет не слишком приятно, если об этом пронюхает вице-король. Могу представить, как из политических соображений ему придется извиняться перед лоаристскими вожаками. Тогда опять на Сириус, где я служил до того, как меня перевели сюда. И все из-за этих подонков…
— Верно, подонков, — поддержал его Бан Сола. — Плодятся, как мухи, и бросаются друг на друга, словно свихнувшиеся быки. Взгляни только на этих тварей! — Он бросил карты рубашкой вверх и рассудительно заговорил: Взгляни на них по-научному и беспристрастно. Что они такое? Всего лишь млекопитающие, каким-то образом научившиеся думать. Всего-навсего млекопитающие! И ничего больше.
— Знаю. Ты уже побывал хоть на одном из человеческих миров?
Бан Сола ухмыльнулся:
— Побываю, и очень скоро.
— В отпуск поедешь? — Вен Хаста выразил вежливое изумление.
— В отпуск, клянусь чешуей. На своем кораблике! И под пальбу пушек!
— Ты о чем?
Глаза Вен Хасты неожиданно засверкали. Его товарищ таинственно осклабился:
— Считается, что Об этом не должны знать даже мы, офицеры. Но ты же знаешь, как просачиваются новости. Вен Хаста кивнул:
— В курсе.
Оба невольно заговорили шепотом.
— Ладно. Ко Второму нашествию все готово. Оно может начаться с минуты на минуту.
— Не может быть!
— Факт! Мы начнем прямо отсюда. Клянусь Вегой, во дворце вице-короля ни о чем больше не шепчутся. Некоторые офицеры даже затеяли тотализатор насчет точной даты первого выступления. Я сам поставил сотню кредиток из расчета двадцать к одному. Мне, правда, досталась ближайшая неделя. Можешь тоже вложить сотню из расчета пятьдесят к одному, если у тебя хватит нервов выбрать нужный день.
— Но почему отсюда, с этих задворок галактики.
— Стратегия разработана на родине. — Бан Сола подался вперед. — В настоящий момент мы оказались лицом к лицу с несколькими серьезными противниками, которые беспомощны и пока разобщены. Если нам удастся сохранить такое положение, мы легко раздавим их поодиночке. При обычных условиях человеческие миры скорее перегрызут друг другу глотку, чем подадут соседу руку помощи.
Вен Хаста кивнул.
— Вот вам типичное поведение млекопитающих. Эволюция, должно быть, здорово веселилась, когда наградила обезьян мозгом.
— Но Земля имеет особое значение. Она — центр лоаризма, поскольку именно здесь зародилось человечество. Она — аналог нашей Системы Веги.
— Ты в самом деле так думаешь? Да не может того быть! Чтобы в этом крохотном, затерянном мирке…
— Так они утверждают. Сам я здесь недавно, поэтому не знаю. Но как бы там ни было, уничтожив Землю, мы уничтожим лоаризм. Историки утверждают, что именно лоаризм смог сплотить земные миры против нас в конце Первого нашествия. Не станет лоаризма — исчезнет последняя опасность объединения врагов. Наша победа значительно упростится.
— Дьявольски ловко! И что нам предстоит сделать?
— Значит, так: говорят, что все люди будут высланы с Земли и расселены по разным покоренным мирам. После этого мы сотрем с лица Земли все, что ещё попахивает млекопитающими, и превратим её полностью в ласинукский мир.
— И когда?
— Пока неизвестно, потому и организовали тотализатор. Но никто не заключает пари на срок более двух лет.
— Слава Веге! Ставлю два к одному, что изрешечу земной крейсер раньше тебя, когда придет время.
— Согласен! — воскликнул Бан Сола. — Ставлю пятьдесят кредиток.
Поднявшись, они обменялись рукопожатием в знак заключения сделки; Вен Хаста бросил взгляд на часы:
— Еще минутка — и нам нащелкает тысячу кредиток. Бедняга Пират Фор! А теперь пошли, ждать дальше уже вымогательство.
Послышался негромкий смех, два ласинука направились к выходу, сопровождаемые шелестом длинных плащей. Они не обратили внимания на чуть более густую тень, прильнувшую к стене на верхней площадке лестницы, хотя едва не задели её, проходя мимо, и не ощутили взгляда горящих глаз, когда начали бесшумно спускаться.
С облегчением всхлипнув, лоара Броос Порин резко вскочил на ноги, когда увидел, что Филип Санат, спотыкаясь, бредет по залу в его сторону. Он нетерпеливо подбежал к нему и схватил за руки:
— Где ты так задержался, Филип? Ты и представить не можешь, какие дикие мысли теснились в моей голове последний час.
Потребовалось некоторое время, чтобы лоара Броос успокоился и смог заметить дрожащие руки своего спутника, его взъерошенные волосы и лихорадочно блестящие глаза; тотчас же все его страхи вернулись.
Он испуганно наблюдал за Санатом и с трудом заставил себя задать вопрос, уже заранее опасаясь ответа. Но Саната не нужно было подталкивать. Коротко, отрывистыми фразами он передал подслушанный разговор, и после его рассказа установилось молчание безнадежности.
Бледный как смерть лоара Броос дважды пытался заговорить, но смог выдавить из себя лишь несколько хриплых звуков. Наконец ему удалось сказать:
— Но это же смерть лоаризма! Что мы можем сделать? Филип Санат рассмеялся: так смеются те, кто наконец-то убеждается, что им не остается ничего, кроме смеха.
— Что мы можем сделать? Можно сообщить Всемирному совету. Но вы прекрасно знаете, насколько он беспомощен. Можем связаться с отдельными правительствами людей. Воображаю, насколько эффективными окажутся действия этих грызущихся между собой болванов.
— Все это не может быть правдой! Такого просто не может быть!
Несколько секунд Санат молчал, потом срывающимся от возбуждения шепотом произнес: