— Кто ж знает, — пожала тетка плечами. — Нечисть всякая, поди разбери, какой они породы. Как ухнут, так и сердце в пятки.
— А кол на кого? — кивнула на шкаф Женька, чрезвычайно заинтересованная.
— На упырей.
— Что, и упыри есть? — насторожилась я такому изобилию фольклорных персонажей.
— А пес их знает, держим на всякий случай. Иван Иваныч объяснял, что на упырей только кол воздействовать может, на оборотня — серебряная пуля, серебра у нас нет, и пулю взять неоткуда, а вот кол держим. Давайте знакомиться, — без перехода предложила тетка. — Я Августа Поликарповна Игнатова, а это сосед мой, Василий. Вы как мой дом нашли?
— Если честно, мы к вам случайно постучали.
— Значит, бог привел, — кивнула тетка Августа и перекрестилась на икону Спаса. — Как звать-то?
— Я Евгения, а это Анфиса.
— Значит, из газеты прислали? Лучше бы, конечно, мужиков поздоровее, у нас тут не каждый выдержит. Главное, девоньки, все как есть пропишите, чтоб начальство зашевелилось и ударило по нечистой силе на всех фронтах. Обнаглели совершенно. И так точно в тайге глухой живем, а теперь еще и без света.
— Свет тоже нечисть?.. — усомнилась Женька, а Августа ответила:
— Нечисть не нечисть, но без нее не обошлось, это уж точно. Вот что, девоньки, давайте я на стол соберу.
— Нет-нет, — сказали мы в два голоса, потому как лично у меня после ночных приключений начисто пропал аппетит, а мужик вдруг ожил и застенчиво сказал:
— Августа, девкам бы стресс снять, да и нам…
— Точно, — кивнула она. — Давай. Мужик поднялся и ходко направился к газовой плите рядом с печью, только тогда я обратила внимание на странный агрегат, стоявший там бачок с краном, из которого в пол-литровую банку что-то капало. Чувства ко мне понемногу возвращались, и я сообразила, чем в кухне так пахнет, а далее стало вовсе просто: странное техническое устройство — самогонный аппарат, и воняет так отчаянно ею, родимой.
Василий взял банку, заполненную наполовину, поменяв ее на пустую, и устроился за столом. Из печи появилась картошка, еще теплая, из шкафа хлеб, из подпола огурцы и холодец. Тетка Августа достала четыре стопки, наполнила их пахучей теплой жидкостью и сказала:
— За нашу победу.
После чего все выпили, даже я, потому что за победу грех не выпить.
Василий приналег на холодец, Августа на картошку, а мы с Женькой закусили огурцом. Нервам лучше не стало, зато желудок возмутился, теплый самогон пить мне ранее не приходилось, и первый опыт никакого удовольствия не доставил.
— Хороший у тебя самогон, — заметил Василий, с улыбкой глядя на хозяйку.
— Хороший, но с тебя на сегодня хватит.
— Ну, Августа…
— Ничего не ну… Кто забор обещал подправить? То-то… И не лезь с глупостями, мне надо с умными людьми поговорить.
— Вы нам про банника расскажите, — брякнула Женька. — Мы тут встретили одного.
Она поведала о наших мытарствах. Хозяева выслушали наш рассказ со вниманием, после чего принялись гадать, чья это может быть баня.
— Если рядом с колодцем, значит, либо Тимохиных, либо Вовки Татарина, — сообщил Василий, с вожделением поглядывая на банку, Августа проигнорировала его взгляды и спросила:
— А как он выглядел?
— Кто, банник?
— Ну да, мужик этот.
— В шапке-ушанке, два клыка, глаза блестят, а еще лапа без пальцев, то есть они вроде есть, но не человеческие.
— Вова Татарин, — удовлетворенно кивнула хозяйка. — Он лет десять назад по пьяному делу пальцев лишился, а в ушанке он зимой и летом ходит, говорит, темечко мерзнет.
Я с облегчением вздохнула, ну вот, как я и предполагала, никакой нечистой силы, все понемногу начинает проясняться. Женька же данным обстоятельством вроде бы осталась недовольна.
— Как же так, ведь вы про банника в редакцию писали…
— С банником вот что вышло, — немного стыдясь, начала Августа. — Это Веркин муж оказался, он восемь лет назад сбежал, а тут вернулся. Она его в бане и прятала, чтоб мать свою постепенно к этой радости подготовить. Бабке девяносто лет, и она могла не пережить. А Федька, он и раньше на человека особенно похож не был, а тут бродяжил, да и в бане немного одичал. В общем немудрено было его с нечистью перепутать. А он по пьяному делу по всем баням шарахался и целую деревню вводил в заблуждение, измучились с ним до невозможности и Веркину баню решили спалить. Верка напугалась, вот тогда и покаялась. Мать ее в больницу свезли, а Федька в дом переместился, но все равно, если его на улице ближе к вечеру встретишь, жуть берет. Верка его при свете разглядела как следует и выгнала, все равно толку нет, раз всегда пьян так, что лыка не вяжет.
— А давно у вас нечисть балует? — заметно повеселела Женька.
— У нас всю жизнь места беспокойные. Болота, лес. То леший водит, то на болоте огни. Иван Иваныч говорит, на острове в стародавние времена святилище было, идол стоял, ему жертвы приносили человечьи. Кровью мазались и прыгали вкруг него. Страсть. Вот с тех времен нечисть и шалит. Идола давно нет, а мерзкий дух остался.
— А где этот остров? — спросила Женька.
— На болоте. Кругом болотина, а на острове благодать. А ягод сколько.
Раньше ведрами таскали и на дорогу. Как ягодный сезон, так мы с копеечкой.
Теперь моста нет, дороги нет, и за ягодами никто из наших не ходит. А дачники пошли и сгинули, хоть говорили им: нечего там делать, на острове огни мерцали, а это не к добру. Последний раз такое было перед войной. Живем как на вулкане, а тут еще связи с цивилизацией никакой, может, вправду война, а мы и не узнаем, пока на голову бомбу не сбросят. Что хоть там по телевизору говорят?
— Все как обычно.
— И то хорошо… В общем, на остров ходить стало опасно. Там вешки и сто раз хожено-перехожено, а ты вдруг раз — и в воде по пояс. Вот и бросили туда ходить. Ну, Вова Татарин или вот Васька могут на остров и без вешек, но им без надобности. А Вова на той неделе говорил: на болоте нечисто. А Вова знает.
Иван Иваныч с исследовательской целью туда собирался и едва не погиб. Просто чудом спасся, в самую жижу угодил, хорошо, Василий недалеко оказался, крики услышал и вытащил Иван Иваныча, спас от гибели.
— А кто такой Иван Иванович? — спросила Женька.
— Дачниц. Живет в крайнем доме. Выдающегося ума мужчина во всех областях человеческих знаний. Особенно, историей интересуется. Мы каждый вечер у него собирались в лото играть. Но как свет кончился, пришлось прекратить.
Магазин далеко, а керосин экономим, у кого со старых времен остался. Свечи дело пустое, на час не хватает, горит неровно, и света мало…
Женька продолжила расспросы, но я перестала обращать внимание на дальнейший разговор и вроде бы даже задремала, что и неудивительно, учитывая позднее время, то есть раннее, потому что за окном заметно светлело.
— Ну, вот, — вздохнула Августа, выглянув в окно, — ночь пережили, слава богу. Пойдемте, я вас в сенях спать уложу.
Я с трудом поднялась и последовала за хозяйкой.
Сенник оказался маленькой комнатой с низким потолком, бревенчатыми стенами и крохотным оконцем. Там стояли две кровати с железными спинками и горой подушек, некрашеные полы были застелены полосатыми половиками. В целом все выглядело очень мило и к чести хозяйки — опрятно. Я рухнула на ближайшую постель и мгновенно уснула.
Пробуждение было не из приятных. То есть я проснулась, вспомнила, не открывая глаз, где я и что со мной произошло вчера, с тоской подумала о неблагодарном, никогда не любившем меня так, как любила его я, Романе Андреевиче, едва не заревела с досады, посоветовала себе не раскисать, потом решила позвонить Ромке, просто чтоб проверить его наличие в этом мире, а в контакт, естественно, не входить, открыла глаза и… увидела жуткую физиономию.
Кто-то смотрел на меня, прижавшись к оконному стеклу.
— О господи, — охнула я и закрыла глаза, подождала и еще раз взглянула на мир. Жуткая физиономия исчезла. Я пощупала свой лоб, не горячий и не холодный, затем посмотрела на часы: половина одиннадцатого, потянулась и позвала Женьку. Подружка тут же подняла голову и пожаловалась:
— Всю ночь чертовщина снилась, то я за кем-то бегу, то кто-то за мной.
А под конец козел приснился, и вроде не козел даже и на задних лапах. Скажи, к чему такое?
— К дождю, наверное, — философски ответила я.
— Надо бы сонник приобрести, — вздохнула Женька, — давно собираюсь и все никак.
— Женька, ты сейчас никого не видела? — подумав, спросила я.
— Где? — сразу насторожилась подруга.
— Ну… может, в окно кто заглядывал?
— Анфиса, ты меня пугать завязывай, я с ночи пуганая. Как вспомню… — Договорить она не успела, в дверь громко постучали.
— Девчонки, — позвала тетка Августа, — выспались?. Идемте завтракать.
Мы торопливо оделись и покинули сенник. Вошли в кухню. За столом похмелялся Василий. Августа стояла возле плиты, а на скамейке сидел белобрысый подросток, именно его физиономию я и видела в окне несколько минут назад.