«Ну, уж нет! – пронеслось у меня. – Теперь я тебя не отпущу!»
Но только незнакомец больше не обращал на меня внимания. Он проследовал к стойке бара, заказал себе французский коньяк и повернулся ко мне спиной.
Наш с Колькой танец, к счастью, закончился. Я решительно отвергла все его «давайте, девчонки, пересаживайтесь к нам, шампусик возьмем» и пулей бросилась к столику, где меня дожидалась Машка. Она, конечно, тоже заметила зеленоглазого. И, едва я села, стрельнула в его сторону глазами и шепнула мне в ухо:
– Кто это?
– Не знаю... – пробормотала я.
Хотя прекрасный мужчина теперь сидел ко мне спиной, я все равно никак не могла отвести взгляда от его сильных плеч и черных волос, небрежно встрепанных весенним ветром.
Он не смотрел на меня. Он пил коньяк, поглядывал на часы и, похоже, спешил. Я понимала, что если сейчас, немедленно, я не придумаю способ, как его задержать, значит, вся моя жизнь пройдет зря... Идти что замуж за хозяйственного Кольку, что в петлю – все едино. Может быть, мне просто встать, подойти к незнакомцу? Попросить сигарету, задать какой-нибудь ничего не значащий вопрос? Но я интуитивно чувствовала: такая инициатива может моему принцу не понравиться. Я видела: он явно из тех, кто привык сам принимать решения и сам выбирать себе девушек.
Если я ему с первого взгляда не понравлюсь – никакие заигрывания не помогут.
Может, отправить к нему Машку? Пусть хотя бы разведает, кто он такой и надолго ли пожаловал к нам в Кирсановку.
В этот момент музыка стихла, и в наступившей тишине я вдруг услышала:
– А парень-то борзый. И куртешка понтовая.
Слова донеслись из-за того столика, где сидел Колька со своими прихлебателями.
Им явно не понравился незнакомец, и я понимала чем. Тот был слишком высок, во всех смыслах, нежели они. Слишком дорого одет. Слишком в себе уверен. И слишком небрежно заказал самый дорогущий из всех имеющихся коньяк. А может, друзья Коли просто заметили, каким взглядом на него смотрю я...
Тут вдруг зеленоглазый встал. Прошел мимо нашего столика, снова взглянул на меня... и направился к ансамблю. Что-то прошептал в ухо певцу, и я услышала:
– Эта композиция звучит для самой прекрасной девушки в мире.
Ансамбль заиграл «Леди ин ред». Незнакомец стремительным шагом подошел к нашему столику и протянул мне руку:
– Пошли?
Я успела перехватить полный недоумения и обиды Колькин взгляд. И вложила свою ладонь в сильную ладонь незнакомца. По кисти будто разряд тока ударил, и в пыльном «Аисте» вдруг засияло солнце. Незнакомец прижал меня к себе – крепко, куда уверенней Коляна. В его руках было надежно, спокойно и сумасшедше сладко. Я склонила голову ему на плечо и услышала:
– Поедешь со мной на море?
И едва не закричала: «Да! Да! Да!» Значит, он почувствовал! Он догадался, что море – это мечта всей моей жизни!
Но вслух я пробормотала:
– Какое море? Мы ведь даже еще не познакомились.
– Разве это так сложно? – умехнулся он. – Я – Юра. А ты – девушка, которую я искал всю жизнь. Я хочу увезти тебя далеко-далеко. И показать тебе закат на пляже. Знаешь, как красиво, когда солнце садится прямо в воду?!
...Он правда приехал откуда-то из другого мира. Потому что от наших парней всегда несло пивом, потом и туалетной водой с рынка. А от Юры пахло солнцем. И свежей морской водой.
Я не нашлась, что ответить. Только смотрела, не могла наглядеться, в его зеленые, напитанные морем, глаза. А он тем временем произнес:
– Только единственное условие. Ты больше не будешь курить. Договорились?
Я любила курить, а когда Коляныч ругался на курящих девушек, лишь смеялась. Но сейчас кивнула:
– Как скажешь!
Неужели мы с ним правда окажемся на море? И он сможет вложить всю его мощь, всю силу стихии в свои поцелуи?.. А пока – я просто склонилась к его сильному плечу, и мы заскользили по истертому линолеуму под звуки музыки, и закат, который был виден сквозь пыльное окно, удивительно напоминал вечер на берегу океана.
Едва музыка стихла, к нам подошел Колян. За его спиной маячили четверо из его свиты.
– Лиля. Иди на место, – хмуро велел он мне. – А мы с тобой, – это уже Юре, – пойдем выйдем. Поговорить надо.
– Ты чего тут раскомандовался? – возмутилась я.
И неожиданно услышала, как Юра твердо сказал:
– Он прав. Подожди меня тут.
– Девушка подождет. Только не тебя, – хмыкнул Колян.
И они всей толпой вывалили на улицу.
– Похоже, копец твоему красавцу, – злорадно выдохнула Машка.
Машка – девчонка нормальная, но всегда завидует, что ко мне клеятся куда более симпатичные мужчины, чем к ней.
Мое сердце сковал холод. Нет, Колька, конечно, не каратист. И прихлебатели его тоже самые обычные парни. Но Юре одному против пятерых ловить все равно нечего.
– Может, в милицию позвонить? – безнадежно предложила я.
Машка только фыркнула. Милиция у нас в городке всегда приезжает на происшествия ровно через час. А если вдруг по какому-то счастливому случаю появится раньше, все равно будет на стороне Коляна с его парнями. Юрик – чужой, те – местные. Тем более что приезжий Колю, получается, оскорбил. Колька ведь искренне считает, что я – его девушка.
– Дай сигарету, – потребовала я у Машки.
Та молча достала из сумочки пачку, хотя совсем недавно врала, что сигареты у нее кончились.
Я закурила. Весенний день за окном померк. Все мечты о море и о красивой, страстной любви теперь казались глупыми и детскими. Парни, конечно, не убьют Юру. Но после сегодняшнего разговора он, совершенно точно, больше никогда не решится ко мне приблизиться...
На глазах выступили слезы, я раздавила в пепельнице сигарету – и вдруг снова увидела ослепительно зеленые глаза. Стройную фигуру. Мускулистые плечи. И встретила укоризненный взгляд:
– Лиля! Ты ведь обещала, что больше курить не будешь!
Я в изумлении смотрела на него – веселого, чуть насмешливого. Прекрасного. И пробормотала:
– А где Колька?
– Он тебя больше не побеспокоит, – твердо произнес Юрий. – Пошли.
Машка уже прилепилась к окну, где Колька и пацаны, матерясь, пытались подняться и стереть с лиц кровь.
Юрий протянул мне руку.
Я поспешно встала.
Назавтра мы улетели на море.
...Все было так красиво. Юрка: прекрасный, сильный, сексуальный. Я: совсем молодая, стройная. Мы оба – горячие, как песок на морском берегу. Я думала, это на всю жизнь. Однако наше счастье длилось всего четыре года. А потом я забеременела. И вместо предложения руки и сердца услышала жестокие слова. Что ребенок ему, Юре, не нужен. И не будет нужен никогда. И если я, как все нормальные девчонки, сделаю аборт – то наши отношения смогут продолжаться как ни в чем не бывало...
Я плакала два дня. На третий слезы иссякли, я просто сидела у окна, бездумно глядя вниз. И даже курить не могла – от сигарет тошнило. А на четвертый день поняла, что убить своего малыша я не смогу. Ни при каких обстоятельствах.
– Ты ненормальная, – только и сказал Юрик, когда узнал о моем решении.
И стал собирать вещи.
О нем теперь напоминают лишь ослепительно-зеленые, словно море в шторм, глаза моего Максимки.
...Первый год после Юркиного предательства мне ничего не хотелось. Я жила, словно в тумане. Беременность, рождение сына, безденежье, постоянные хлопоты, бессонные ночи... Но время шло, Максимка подрастал, рана затягивалась. И в какой-то момент я снова начала мечтать о любви. Красивой. Сильной. Страстной. Не верила, правда, что мне удастся ее встретить. Считала, что на мой век Господь уже все отмерил, а сейчас моя задача – просто жить, воспитывать Максимку, помогать маме...
Но теперь, после встречи с Костей, я уверилась, что не все в душе умерло. Что любовь по-прежнему существует. И что Константин, возможно, и есть тот человек, кого я так долго искала.
Бэла
Я всегда была вполне довольна собой. Далеко не красавица, конечно, и не стройняшка, и не нахалка, которой все в жизни удается с полпинка. Но ведь мир полон таких обычных девчонок. Я счастливо, без единого комплекса, прожила бы со своими лишними килограммами и скромным характером хоть до пенсии. Но все испортил отец...
Собственно, юридически отца у меня нет. В свидетельстве о рождении прочерк, фамилия мамина, отчество взято с потолка. Многие дети в такой ситуации переживают и изводят родных вопросом: «Где мой папа?» Но в нашей семье никто (ни бабушка, ни мама, ни я сама) от моего безотцовства никогда не страдал. У нас в семье вообще мужчины не приживались. Прабабушка, правда, замужем побывала – но потеряла супруга во время медового месяца. Тот погиб, едва началась Великая Отечественная, во время бомбежки. Только и успел – ребеночка ей сделать.
А бабушка с мамой даже замуж выходить не трудились.
Бабуля привезла ребенка с целины. Случился у нее в тамошних горячих степях не менее горячий, но очень краткосрочный роман...
Ну, и мама тоже вполне выдержала семейную традицию: на втором курсе университета отправилась в студенческий лагерь. Море, солнце, вино, пустынные пляжи... Робкие, интеллигентные объятия сокурсников ее не привлекли – если уж любить, решила маман, так короля. А королем на их студенческой дискотеке был какой-то местный, загорелый, с наглыми глазами и с собственной моторной лодкой, раздолбай. И по семейному сценарию – жаркая любовь, восторженная второкурсница отдает своему богу все... А дальше каникулы заканчиваются, она возвращается в Москву и узнает, что беременна. И королек ее провинциальный, конечно, сему известию совсем не рад. Замуж (несмотря на перспективу столичной прописки!) не зовет, а от ребенка предлагает избавиться.