Усилия любви - Кир Булычёв

Кир Булычев Усилия любви (Монументы Марса)

Радик подвез Басманного до дома. Оба молчали - устали смертельно. Басманный вяло шлепнул Радика по плечу, вздохнул на прощание. Радик тоже вздохнул на прощание. Сыпал мелкий, холодный, паскудный дождь, никому не нужный - ни людям, ни сельскому хозяйству.

– Не простудись, - сказал Радик вслед. - Ты нам еще пригодишься.

Человек в летнем костюме сутулился у подъезда. Он промок, одежда прилипла к телу, с длинного носа в такт мелкой дрожи срывались капли. Кто же, подумал Басманный, та фея, что может подвигнуть на такой подвиг мужчину средних лет?

– Вы Басманный? - строго спросил человек, встретившись с ним взглядом.

Вот тебе и фея, улыбнулся Басманный.

– К вашим услугам, - сказал он.

– Я из-за вас простужусь, - сообщил мокрый человек.

– Жаль, - сказал Басманный.

– Мне нужно поговорить с вами наедине.

Кто он? Изобретатель вечного двигателя? Охотник за автографами?

Черные глаза, близко посаженные к переносице, уперлись в лицо Басманного. Оранжевый отсвет из подъезда сверкал в них адским пламенем.

– Заходите, - сказал Басманный. - В любом случае глупо стоять под дождем.

– Я боялся пропустить вас, - сказал мокрый человек.

– Подождали бы в подъезде, подъехали бы в институт…

– А вы знаете, сколько сейчас времени? - спросил мокрый человек. - Пять минут двенадцатого.

– Неужели? - Басманный пропустил гостя в подъезд, вызвал лифт.

От одежды мокрого человека пошел пар.

– Так что же вам нужно? - спросил Басманный.

– Две минуты вашего времени, - сказал мокрый человек, шмыгая носом. - Вы скажете «да». И я уйду.

– Тогда я скажу «да» немедленно, - ответил Басманный. - И лягу спать. У меня завтра трудный день.

– Знаю, - сказал мокрый человек и первым вошел в лифт. - Третий этаж?

– Третий.

– Завтра вы летите на Титан, - сказал мокрый человек. Длинными пальцами он убрал со лба прилипшие черные волосы. - И не пытайтесь отрицать.

– Тут нет тайны, - сказал Басманный. - Если запуск не отменят.

– Все будет в порядке, - сказал мокрый человек. - И я полечу вместо вас.

– Почему? - удивился Басманный.

Двери лифта раскрылись. Басманный пропустил вперед гостя, и тот сразу прошел к двери в его квартиру.

– Потому что мне надо завтра, в крайнем случае послезавтра быть на Титане.

– Почему?

– Потому что послезавтра оттуда уйдет рейс к Плутону. Я там должен быть раньше. У вас есть кофе?

Мокрый человек прошел к креслу, опустился в него, вокруг ботинок образовалась небольшая лужа.

– Сейчас сделаю, - сказал Басманный. - Но вы явно обратились не по адресу.

– Вот это мне лучше знать, - возразил гость. - У меня разработана последовательность действий. Вы в ней - только этап.

Басманный включил кофемолку. Она зажужжала густо, солидно. Дождь смочил подоконник - утром Басманный забыл задвинуть окно. В комнате пахло мокрой листвой и грибами.

– Очень приятно, - сказал Басманный. - А чем вы намерены заняться на Титане? Вы геолог?

– Я арфист, - сказал мокрый человек, вдыхая запах молотого кофе. - Меня зовут Ник. Ник Прострел. Не слышали?

– К сожалению, нет. Я далек от мира арфистов. А что арфисты делают на Титане?

– Не знаю, - признался Прострел. - Я буду первым. Мне нужно застать Таисию.

Кофе поднялся над туркой рыжим горбом, и Басманный разлил его в чашки. Прострел жадно схватил чашку и принялся мять ее пальцами. Басманный не мог оторвать взгляд от пальцев гостя. Чашке было двести лет, и никто прежде не старался ее раздавить.

– Кем же вам приходится Таисия? - спросил Басманный, надеясь отвлечь Прострела от уничтожения чашки. - Она заболела?

– Она совершенно здорова, - возмутился Прострел. - С чего вы решили, что она больна?

– Тогда объясните мне.

– Я не могу без нее жить. У меня арфа валится из рук.

– Я думал, что арфы на подставках, - сказал Басманный.

– Не понимайте меня буквально, - обиделся Прострел. - Мы знакомы с Таисией три года. Она была на моем концерте. Женщина редкой профессии. Специалист по хондритам. Представляете? Нас влекло друг к другу. Мы собирались соединиться. Если бы не обстоятельства. Я не спал всю ночь. Это нервы!

– Может быть, - сказал Басманный. Ему очень хотелось, чтобы гость поскорее ушел и оставил его в покое.

– Я послал ей письмо, что должен еще раз обо всем подумать. Брачный союз - это серьезный шаг. Вы со мной согласны?

– Согласен.

– Но она не стала ждать.

– Пошлите ей телеграмму, что раскаялись.

– Дело в том… - Вдруг в глазах Прострела начали зреть слезы, скапливаться блестящим валиком на нижнем веке. - Это уже было. Шесть раз. Как минимум. Я говорю вам об этом как мужчина мужчине. Я бы на ее месте не поверил мне. Я ненадежен.

– Так зачем вам на Титан? Вы же снова передумаете.

– Нет, - ответил Прострел. - Она всегда прощала меня. А теперь сказала, что улетает на Плутон. А там Степанян.

– Ну и хорошо. Она ждала три года…

– Я решил, - сказал Прострел.

Он сделал усилие, красные пятна выступили на щеках, чашка, которой было двести лет, разлетелась, кофе брызнул между пальцев на шкуру белого медведя на полу, на светлую обшивку кресла.

– Я не спал ночь, - сказал Прострел, не обращая внимания на бесчинства, которые он натворил.

– Этой чашке было двести лет, - сказал Басманный.

– Как вам не стыдно думать о чашке! - Слезы сорвались с нижнего века, покатились по щекам. - Вы бессердечный человек, Басманный. Я не буду вас жалеть.

– Не надо меня жалеть, - мрачно сказал Басманный. Он собрал осколки чашки и понес их на кухню. Когда он вернулся, в руках Прострела была уже вторая чашка. И он уже начал мять ее в пальцах.

Басманный сказал:

– А ну-ка, отдайте мне чашку.

Прострел чашку вернул, проворчав:

– При чем тут чашка? Я вам завтра достану таких двадцать. Я лечу на Титан и там ей все скажу. Уступите мне свое место.

– Это от меня не зависит.

– А если бы зависело?

– Я бы вас близко к Титану не подпустил.

– Тогда я готов уйти на Титан пешком.

– Это выход, - сказал Басманный. - Я не возражаю.

– Вы смеете шутить!

– Я надеюсь, что ваша Таисия будет счастлива со Степаняном.

– Нет! Я понял, что люблю только ее. Почему вы считаете, что арфист - это не человек? Почему арфист не имеет права полететь на Титан?

– Через год, - сказал Басманный, отхлебывая кофе и разглядывая пятна на шкуре и на обивке кресла. - Арфистов мы будем отправлять через год, когда полеты на Титан станут обычны.

– Безобразие! А если бы я играл на кларнете?

– Кларнетистов мы обслуживаем в первую очередь. Я больше вас не задерживаю.

– А я и не намерен задерживаться, - сказал Прострел. Он поднялся. Он почти высох. - Я понял, что вами руководит стремление к славе. Иначе бы вы уступили мне свою очередь.

– Господи! - удивился Басманный. - При чем тут слава! Нет никакого подвига в том, чтобы телепортироваться на Титан. Даже в специальных отчетах моя фамилия не будет фигурировать. Все уже испытано тысячу раз. До свидания.

– Прощайте, - сказал Прострел, направляясь к двери. - И все-таки я полечу вместо вас.

– Пожалуйста. Летите раньше меня, вместо меня, идите пешком, только оставьте меня в покое. И Таисию тоже.

– Посмотрим, - сказал Прострел, задерживаясь в дверях. - Хотя с вами я, пожалуй, больше не увижусь.

Дверь хлопнула.

Басманный, борясь с ощущением нереальности, огляделся. Нет, Прострел не был кошмаром.

Басманный отхлебнул еще кофе. Кофе совсем остыл. Он подошел к окну. Из подъезда вышла сгорбленная тонкая фигура и бросилась к стоявшему неподалеку флаеру.

Высокий сутулый человек с крепким носом и выразительными глазками вошел в кабинет шефа и робко улыбнулся с порога.

Для своего появления в кабинете шефа Прострел выбрал самое неудачное время. С утра все в институте шло наперекосяк. Связь с Титаном вдруг начала барахлить, из Центра сообщили, что на четырнадцать часов энергию не гарантируют, на второй станции контроля полетел резервный компьютер. Лисичка была в истерике, куда-то пропал Басманный…

– Здравствуйте, - сказал высокий человек. - Я рад с вами познакомиться.

– Да? - удивился шеф. - Как вы сюда проникли? Я сегодня никого не принимаю. И вообще сейчас ухожу на запуск.

– Знаю, - улыбнулся посетитель. - Моя фамилия Прострел. Я арфист. Мне надо на Титан.

– Очень приятно, - сказал шеф. - Но я не понимаю, кто вас пропустил.

– Ваша секретарша, - сообщил Прострел и уселся в кресло.

– Тогда обращайтесь в управление пассажирских перевозок, - сказал шеф, который не выносил нахалов.

– Когда?

– Года через два. Почти наверняка года через два установки пойдут в серию.

– Это меня не устраивает, - так же серьезно сказал Прострел. - Мне надо быть на Титане завтра. Это последний срок.

– Почему?

– Несчастная любовь, - сказал Прострел.