– Расстояние до цели?
– Полтора километра.
– Они не полезут на нас в чистом поле.
– Толстожопая пчелиная матка ты правда так думаешь? – Якудза, пулеметчик первой машины, любит подначивать Роя, и тот отвечает ему тем же.
– Узкоглазая гейша, заткни свой напомаженный рот и следи за дорогой!
Иногда мне начинается казаться, что Герцогиня права. Они и правда до сих пор не наигрались в игрушечных солдатиков. Радует только одно – во время боя взрослые мужчины забывают о детских причудах.
– Все замолчали! Приготовиться!
– Флинт, мы и так… – заканчивая фразу, Рой краем глаза отмечает движение слева.
То, что секунду назад было покрытым травою пригорком, в следующую оборачивается разъяренной тварью, стремительно взметнувшейся вверх.
«МНЕ…» – успевает подумать обреченный мужчина, прежде чем ухватившийся за ствол пулемета кадавр наносит фатальный удар.
Это была классическая западня. Появившиеся в поле зрения монстры отвлекали внимание, и, когда первая машина поравнялась с замаскировавшимися охотниками, они атаковали. Первый приземлился на капот джипа точно напротив водителя. Второй ухватился за пулеметный ствол. Лишь третий промахнулся, врезавшись в бронированную дверь и отлетев далеко в сторону.
«…КО…»
Непропорционально длинная конечность с острыми, как бритва, когтями выстреливает вперед. После чего с легкостью гильотины, отрубающей голову, отсекает Рою правую руку.
Отличительной чертой кадов было то, что они не убивали сразу. Словно умелые повара разделывали людей на куски, чтобы с извращенным удовольствием вгрызаться в мягкую плоть на глазах умирающих жертв.
«…НЕЦ…»
Фонтан темной крови выплескивается из разорванных вен, оставив на крыше машины причудливый узор мелких брызг.
Когда-то давно, в прошлой жизни, влюбленный мальчик нацарапал на парте гвоздем это послание красивой, застенчивой девочке. Так никогда и не признавшись в своем авторстве.
В пятнадцать лет сочиняя такие стихи, кажешься себе гениальным поэтом. При этом совершенно не задумываясь над истинной подоплекой, написанного.
Капля за каплей… Вновь и вновь…
Проходит время, и вдруг на личном опыте убеждаешься, что потерять два литра крови совсем не так романтично, как кажется в детских мечтах.
– Нас атакуют!!! – успевает предупредить водитель «Ветра-два», седой Магадан.
За восемнадцать лет на северных приисках этот коренастый зек повидал многое, научившись быстро ориентироваться в непростых ситуациях. Отчасти поэтому он до сих пор оставался живым.
– Понял!
Было хорошо видно, как на идущую впереди машину запрыгнул кад. Экстренное торможение не способно мгновенно остановить четырехтонный бронированный джип. Зато точно выведет из равновесия тварь, умостившуюся на капоте. После жесткого удара о пуленепробиваемое стекло оглушенный монстр падает под колеса.
– Стреляйте!!!
Рессоры смягчают удар, и тем не менее сидящих внутри подбрасывает.
– БИНГО!
Еще одной тварью стало меньше. Правда, генетические уродцы плодятся быстрее кроликов, но если с ними не бороться, жизнь вообще лишится какого бы то ни было смысла…
– Теперь другого!!!
В отличие от первого монстра, второй, ухватившийся за пулеметный ствол, держится крепко. Так, словно от этого зависит его жизнь. Хотя по большому счету так и есть. В случае неудачного падения искалеченного хищника сожрут свои же. Все течет, все изменяется. И только естественный отбор, благодаря которому на вершине пищевой цепочки остаются сильнейшие, остается неизменным на протяжении миллионов лет.
Под отчаянный скрежет тормозов уродливое тело твари взмывает в воздух. Но вместо того, чтобы отлететь далеко в сторону, повинуясь центробежной силе, описывает полукруг, переместившись с правой стороны джипа на левую.
Циркуль прилежного ученика, выводящего в тетрадке классическую окружность, заслужил похвалу педагога.
– Пять с плюсом. Почти совершенство. Молодец, мой мальчик, продолжай в том же духе…
– Якудза, сними его! – раздается в наушнике связи отчаянный крик командира.
Поздно…
Очередной взмах ножа умелого мясника, и Рой лишается левой руки.
ЕЩЕ РАЗ БИНГО!
Отважные кадавры наносят ответный удар!!!
В слащавых комиксах злодеев в тысячу раз больше. И, тем не менее, они неизбежно проигрывают. В обычной жизни все по-другому. Более сильный и приспособленный вид побеждает. А каждая новая смерть приближает неизбежный конец обреченного рода людского.
– Якудза, стреляй! – неистовый крик бьет по ушам.
Расстояние между машинами меньше пятидесяти метров – пустяк для опытного стрелка. Пулемет огрызается короткой, злой очередью, и остатки разорванного в клочья монстра валятся на дорогу. Все происходит настолько быстро, что не укладывается в голове. Несколько секунд назад жизнерадостный Рой смеялся и шутил, а сейчас превратился в безрукий обрубок, истекающий кровью.
– «Ветер-два», отступаем! Ты меня слышишь?!
– Конечно…
Многолетний опыт подсказывает Магадану, что впереди по ходу движения возможны другие засады. Поэтому, не дожидаясь приказа Флинта, он выворачивает руль до упора, пытаясь развернуться, чтобы как можно быстрее покинуть опасную зону.
Надсадный рев двигателя напоминает вой раненого буйвола, пытающегося уйти от прожорливой стаи гиен, почуявших кровь. В нем переплетается отчаянная решимость преодолеть все преграды и первобытный животный страх перед неизбежным.
Не заставившим себя долго ждать…
Две дюжины кадавров поднимаются в полный рост и устремляются к не успевшей набрать скорость машине. Оставайся в строю пулеметчик, у «Ветра-два» был бы шанс. Пускай теоретический, и все же. Разбить волну нападающих шквальным огнем на мелкие группы, выжать из движка максимум возможного и уйти. К несчастью, бесчувственный Рой тянет на дно всю команду.
Детские считалочки хороши тем, что, в отличие от грубой прозы взрослой жизни, у них счастливый конец. Даже когда выбор водящего пал на тебя.
Отчаянные попытки команды второго джипа отсечь огнем нападающих не приносят успеха. Потеряв с десяток охотников, живая волна накрывает автомобиль. Все, что успевают сделать обреченные люди, – затащить истекающего кровью Роя в салон и захлопнуть люк.
– Суки! – в бессильной злобе Якудза бьет кулаком по крыше.
От пулемета уже нету толка – стреляя по кадам, неизбежно заденешь своих.
– Чертовы твари!
Гнев не в силах что-либо изменить. Бессмысленный всплеск ярости никого не спасет. Это понимает не только стрелок, но и все остальные.
КРАК!
Лобовое стекло облепленного тварями джипа идет трещинами. Еще немного, и не выдержит безудержного натиска. Надо срочно что-нибудь сделать, только не знаешь что.
– Флинт?
– Я здесь.
Побледневший как смерть Магадан убирает ногу с педали газа – на вспоротых покрышках далеко не уедешь. К тому же в безвыходной ситуации нет смысла пытаться продлить агонию.
– Ты ведь не хочешь, чтобы нас разделали, как свиней?
Внутри машины темно, как в гробу. Облепившие твари перекрыли доступ света. Гулкие удары по обшивке сводят с ума. Но еще страшнее утробный рык хищников, уверенных в том, что добыче некуда деться. Скоро кадавры вскроют искореженную консервную банку и выудят мясную начинку. Что может быть лучше славного пира после трудной охоты? Правильно – ничего! Осталось совсем немного. Последнее усилие, и…
– Не хочу.
– Тогда какого хрена, – в отличие от эфемерного призрака смерти реальная боль имеет вполне конкретные очертания, – ты медлишь?!
Есть вопросы, на которые почти невозможно ответить. Даже если очень сильно постараться. И это один из таких.
– Никакого…
Капля за каплей. Кровь. Вновь и вновь…
Дурацкий стишок Роя беспрерывно крутится в голове, словно заевшая пластинка. При всем желании от него невозможно избавиться. Кривая игла допотопного граммофона явно решила свести с ума слушателей. Сегодня ее бенефис.
Вновь и вновь…
– Тогда дава…
– Уже.
Реактивный гранатомет – на редкость эффективное средство в борьбе с легкой бронетехникой. Не только противника, но и своей. Жаль, что эффектные взрывы бывают только в кино, да и то не всегда. На войне все очень просто, больно и некрасиво: был человек, и нет его.
– База, мы потеряли «Ветер-два». Прием.
– Продолжайте выполнение миссии. Как поняли? Прием.
В первую очередь командование интересует конечный результат. Если задание выполнено, а количество потерь не превышает предельно допустимого максимума, все в порядке. «На войне как на войне» – любимое выражение штабных крыс, далеких от нелицеприятной правды жизни на передовой.