Я потянулась и вылезла из кровати. Ученный не соврал, что за стеной кровать. Правда, кроме нее здесь ничего и не было. Обстановка точно такая же как и во всем лабиринте, разве что слизи нет на стенах, да и крыс. Всю обстановку можно описать так: темно, темно, темно, кровать, темно, темно. Жутко здесь, как в склепе. Брр, еще и ХОЛАДНА. Ладно, ладно, холодно.
Потихоньку я прокралась обратно в лабораторию. Китаец что-то делал около странного прибора, очень сильно напоминающего банальный компьютер. Только без клавиатуры, мышки и колонок, а системный блок был намертво приварен к монитору. Я с трудом подавила детское желание подкрасться и неожиданно заорать ученному в ухо, но мало ли как он себя поведет. А в клетку я больше не хочуууу. Поэтому я тихонько кашлянула, пытаясь привлечь внимание этого мужчины. Но он меня не услышал. Я кашлянула погромче. Меня ОПЯТЬ не услышали. Я кашлянула очень громко. Но МЕНЯ НЕ СЛЫШАТ! Обииидно. Но тут мне под руку попал какой-то странный железный шарик. И что, что железный, раз этот китаец меня не слышит, то… он сам виноват! Я посильней замахнулась и кинула шарик прямо в спину китайцу. Но… не долетев каких-то десять сантиметров, шарик словно наткнулся на невидимую преграду и полетел обратно, в мою сторону. Я завизжала и побежала прятаться за «штуковину, напоминающую компьютер». И в этот момент меня ЗАМЕТИЛИ. Китаец обернулся и так равнодушно сказал, что меня передернуло:
— А, это ты.
Кошмар, да?
— А ты кого ждал? Динозавриков? — да-да я вспомнила тех монстров, от которых мне однажды пришлось убегать.
— Нет. Они придут позже. Сядь. — Ну ваааще. Сказал, как отрезал! Я даже не знала, что ему сказать. Так и стояла с глупо открытым ртом, пока не почувствовала, что это малость неудобно.
— Слушай, а как мне домой вернуться-то? — спросила я минут через десять.
— Никак. — Дааа, разговорчивым его не назовешь. Все стоит около «компа» и делает там что-то.
— Как это «никак»? Мне домой надо. — Я обиженно надула губки
— Я же тебе говорил, что ты попала в ловушку, Лабиринт — это живое существо, а как любому живому предмету ему надо кушать. Вот он и питается душами тех, кто сюда попал, понемногу убивая их. Иногда ему становится скучно, и он развлекается тем, что наблюдает, как за его жертвой гоняются динозавры, крысы и цвупики. Цвупики — это животные, телосложением напоминающие крысу, но они еще покрыты огнеупорной чешуей и с очень пушистым хвостом, наподобие хвоста белки. В общем, обычно через пять лет лабиринт полностью съедает жертву. Радуйся, тебе осталось немного, ты тут уже полтора года. Здесь один день равен шести месяцам. А, да, совсем забыл сказать, не пытайся убежать, Лабиринт тебя не отпустит.
— А тебе осталось, наверное, еще меньше чем мне? Не бойся, вдвоем не так страшно, да? — попыталась успокоиться я, успокаивая китайца. Но тот, услышав мои слова, просто напросто заржал.
— Дура ты, мне Лабиринт ничего не сделает. Я его хозяин. И всегда выбираю ему жертву пожирнее, вот тебя, например.
— Пожирнее? Где ты тут жир увидел? Я очень стройная, я два года в фитнес зал хожу! А ты, ты!!!
— Женщины, — вздохнул китаец — Почему вы всегда только о внешности думаете? Я же гово…
— Зато тебе бы не помешало о внешности подумать! — перебила я.
— Молчать! Я тебе говорил об объеме души, но увы, священников сюда не загонишь, и приходится ловить вот таких наивных дурочек.
— Дурочек? А сам-то ты кто тогда? Создал какого-то монстра, и сидишь ВНУТРИ него, еще людей ловишь. Зачем тебе это? Слабо сказать правду? Или начнешь говорить, как сильно тебя все обижали в детстве, и ты решил отомстить? Или ты так решил захватить мир, интересно как? Скормишь своему Лабиринту всю мировую элиту? Или что? Если ты мне начнешь рассказывать все это, то ты полный придурок!
— Все сказала? А теперь послушай меня, я не какой-то псих, мне не нужна власть над миром, зачем? Оно мне надо? Все время думать о вечных проблемах жалких людишек. Смысл? Нет. Моя идея не самая оригинальная, но очень полезная — от каждой съеденной Лабиком души, моя жизнь продлевается на пять лет, я же хочу жить вечно. И для этого мне даже и делать-то особо ничего не надо. Только иногда не забывать кормить Лабика.
— Ууу, это уже не лечится. Такая Вумная идея. Прям умнее не придумаешь. Ты что, пересмотрел в свое время телевизор? Бессмертие ему подавай. Лучше бы ты хотел мир захватить. Тоже не оригинально, но хотя бы более… Хотя бы более.
— Более? Ну да, ну да, — пробормотал китаец себе под нос и развернулся обратно к своему компьютеру.
— А ты что с компьютером-то делаешь? Да и зовут тебя как? — А что, мне надоело писать «китаец» да «ученный».
— Жон меня зовут. Кстати, переводится на ваш язык, как «военный».
— Военный, значит. А у компа ты что делаешь-то? Ты мне не ответил.
— Не мешай, ввожу твои данные в память к Лабиринту, чтобы снова не выпустить тебя отсюда. Иди, погуляй где-нибудь, не мешай мне.
— А мне надо сюда возвращаться? Или могу ходить где угодно?
— Где хочешь, там и ходи. Все равно я на мониторе буду видеть все твои перемещения.
Ну я и пошла гулять. Не тут же мне сидеть.
* * *Так пролетела неделя или, по привычным меркам, три с половиной года. И я здесь была уже четыре все с той же половиной года. Дни проходили однообразно. Я гуляла весь день по лабиринту, ища выход домой (по моим меркам их должно быть два, как у любого животного, то есть вход — рот, и выход — **па, главное — не думать, через какой из них я, однажды, уже смогла выйти), но я его никак не могла найти. Я не отчаивалась, хоть и понимала, что сегодня мой последний день здесь. Или меня съедят или я найду выход, по-другому быть не должно. Я отвлеклась, так вот. Я весь день гуляла, а потом возвращалась в лабораторию, где мы с Жоном вечно ругались, так как все равно делать больше нечего. Телефон я нашла, он был в лаборатории, и именно с его помощью Жон может наблюдать за мной. Кстати, я совсем не против этого, так как он это может только в лабиринте, а здесь это мне идет на пользу, ведь дорогу назад я не всегда могу найти сама.
Сегодня я гулять еще не ходила, на меня напала такая странная апатия — ну съедят меня и съедят, подумаешь. Однако китайцу не следовало так открыто изображать свою радость оттого, что это мой последний день. Вот что из этого вышло:
Я сидела и думала о том, какой сегодня странный день, о том, что раньше я боялась всего и вся, и даже от простого пореза могла закатить истерику, то теперь, когда я точно знаю, мне вообще не страшно. Я просто не верю в это. Как я могу умереть? Когда мне всего пятнадцать (хотя уже наверное девятнадцать с половиной, почти двадцать). Внезапно мои размышления были прерваны истерическими взрывами смеха. Я оторвала глаза от пола (не в буквальном смысле!) и увидела, как Жон ходит по лаборатории и смеется.
— Слушай, ты че ржешь, как перепуганная лошадь?
— Да вот вспомнил. Что сегодня моя жизнь станет длиннее еще на пять лет. И еще спокойнее, а то ты меня уже достала. А самому убивать тебя нельзя, а то так никакой пользы не будет. — И он снова захохотал.
— Ты можешь успокоиться? Ты мне думать мешаешь, — на редкость спокойно произнесла.
— Думать, — фыркнул Жон, — А ты умеешь?
— Умею.
После этого моего замечания ученный засмеялся еще сильнее, все больше походя на сумасшедшего. Я медленно закипала. Однако, я вполне четко понимала, что ничего сделать ему не смогу. Дневник, помнишь, когда я кинула в него железный шар, то он отскочил? Так вот, китаец просто носит какой-то амулет, защищающий его от любого физического воздействия. Эх, вот если бы сорвать этот амулет, вздохнула тогда я, вот тогда… Сорвать, а почему бы и нет? Жон был слишком рад моей скорой смерти, что не успел заметить, как я подбежала к нему и сдернула с него амулет, но вот то, что он остался без защиты, Жон заметил сразу. Он взревел от злости и кинулся на меня, однако я это уже предусмотрела и… ударила его со всей силы по голове, какой-то металлической доской. Доска так спружинила от его головы, что еще бы чуть-чуть, и я бы осталась без носа. Но китайцу было уже на все наплевать, он тихо-мирно потерял сознание от удара.
Я со всей возможной скоростью рванула к компьютеру, помня, что там есть карта, а уж на ней точно обозначен выход. По крайней мере, я так думаю и надеюсь. На рабочем столе было множество ярлыков, и я нажала на тот, на котором было написано «лабиринт», но вместо карты там было что-то типа картотеки. Множество лиц, а под ними имена, адреса, возраст. А в самом конце списка я нашла себя. Это был список жертв Лабиринта. Гигантский список. Я не могла поверить, что человек на такое способен, способен убивать людей, чтобы самому стать бессмертным. Вдруг я заметила кнопочку «отмена всех действий» и, не долго думая, я нажала на нее. Пока команда выполнялась, я оборвала проводки у соседнего прибора, вызвав этим не большие искорки, которые, попав на пол, начали превращаться в устойчивое пламя. Что же, Жон, не будет больше Лабиринта, не будет больше тебя, а мы все вернемся к своей жизни.