– Выбирай, – спокойно говорил Лопес под смех своих дружков, – или ты говоришь нам, где тайник с алмазами, или… Да примет господь твою грешную душу, гринго, ибо лично мне она ни к чему.
Он стоял, скрестив руки на груди, и невозмутимо наблюдал за мной. Я почувствовал, как веревка чуть-чуть натянулась, и откинул голову назад, но в результате получилось только хуже, потому что веревка натянулась еще сильнее. Да, замысел подвесить меня был хорош, но меня самого он никак не устраивал. Может быть, лучше признаться в том, что я готов открыть, где находится этот чертов клад, и предложить отвести к нему? Потому что, честно говоря, я уже устал от своих балетных па на пороге смерти.
– Мир вам! – прогремел чей-то мощный баритон из-за деревьев, и в то же мгновение темная фигура отлепилась от ствола пальмы.
Это был монах. Возможно, один из тех, что молились у гроба Франсиско Санчеса. Он был в рясе и накинутом на голову капюшоне, из-под которого сверкали необыкновенно колючие глаза.
Меня так поразило его неожиданное появление, что я едва не свалился с камня. Но и бандитов оно мало обрадовало. Лопес направился к монаху.
– Падре, вам тут нечего делать, – проговорил он неприязненно. – Идите и забудьте о том, что вы здесь видели.
– Аминь! – возгласил монах, осеняя себя крестным знамением. – Но я с сожалением вижу, что вы казните грешника без отходной молитвы и обрядов, предписанных нашей святой матерью-церковью. – Он перекрестил Лопеса, и тот машинально склонился перед ним в почтительном поклоне. – Нечестивцы! Следовало бы сначала исповедовать его, ибо перед богом надо представать с чистой совестью.
– Мы и так пытаемся его исповедовать, – с кривой усмешкой ответил Лопес, – да он что-то не хочет. – Он сделал шаг вперед, оттесняя монаха к кустам. – Ступайте, падре. Вам тут не место.
– Что ж, – печально молвил монах, – будем надеяться, что вы достойны той благодати, которую я призываю на вас.
– Что за благодать? – фыркнул кто-то из бандитов.
– А вот эта, поганцы!
И два револьверных дула насупленно глянули из рук монаха. И изрыгнули свинец.
Лопес свалился первым с дыркой в голове. Остальные, похоже, так растерялись, что и не поняли, что происходит. Когда дым развеялся, я увидел, что все бандиты лежат на земле убитые, а монах невозмутимо перезаряжает «кольты», достав из-под рясы горсть патронов.
От такого зрелища я, забыв об осторожности, изумленно дернулся и все-таки свалился с камня, забарахтался в воздухе. Все заплясало у меня перед глазами, постепенно теряя очертания.
– Помо… – прохрипел я, болтаясь между небом и землей, как воздушный змей.
Монах поднял револьвер, прицелился и выстрелил. Пуля перебила веревку над моей головой, и я свалился на землю с обрывком удавки на шее. Снять ее я не мог, потому что руки у меня были связаны, но мой спаситель в два счета перерезал путы ножом.
Первое, что я сказал, когда наконец сбросил проклятую веревку и мог вздохнуть полной грудью, было:
– Не знаю, кто вы, святой отец, но я обязан вам жизнью.
Он искоса посмотрел на меня, спрятал оружие под рясу и откинул капюшон.
Передо мной стоял человек примерно моего возраста, светловолосый, со светлыми бровями и треугольным, сужающимся к подбородку лицом, на котором резко выделялся жесткий неулыбчивый рот. Глаза, как я уже говорил, были серые и колючие, льдистые.
Словом, если этот парень был католический монах, то я – папа римский.
– Твое счастье, что я случайно оказался поблизости, – заметил он. – Иначе ты бы уже беседовал со святым Петром.
– О, я недостоин такой компании! – отозвался я и протянул ему руку. – Риджуэй Брэдфорд Стил.
Он не пожал мою руку. А лишь кивнул белобрысой головой.
– А я – Стив Холидей.
Мне это имя ничего не сказало. Но не исключено, что он сам только что выдумал его. У человека, который так владеет оружием, могут быть веские на то причины.
– Кажется, я уже видел тебя прежде, – сказал я.
Показалось мне или он и в самом деле досадливо поморщился?
– Ты молился у тела Франсиско, пришел как раз вслед за мной. Скажу честно, для монаха ты здорово стреляешь.
– Я не монах, – ответил он спокойно.
– А кто?
– Гробовщик.
Вот тут, признаться, я малость растерялся. Честно говоря, я не очень жалую гробовщиков, как и всех, для кого мертвое тело – естественное состояние человека. Если бы этот парень сказал, что угоняет лошадей, или грабит поезда, или открывает сейфы дамской шпилькой, я бы поверил ему с ходу. Но гробовщик, да еще с такой фамилией![5]
– Фью! И часто ты так доставляешь себе клиентов? – спросил я, кивая на окружающий нас натюрморт с трупами.[6]
Он впервые засмеялся, обнажив ровные мелкие зубы.
– Нет, не часто. Но случается. Чем ты им не угодил?
Я мог бы наврать с три короба, но мне было любопытно, как он воспримет правду.
– Они думали, что я знаю, где спрятано сокровище.
– А ты знаешь?
– Нет.
Он пожал плечами и двинулся через кусты чапарраля к тому месту, где была привязана его лошадь. И я понял: если бы ему даже сейчас сказать, где находится Эльдорадо, он бы и то не остановился. Его это не интересовало, вот и все.
Отбросив колебания, я пошел за ним, но по пути задержался и подобрал с земли пару «кольтов». Они мне могли еще понадобиться, а вот их бывшим владельцам – вряд ли. Я сунул оружие под сюртук, Стив взял свою лошадь под уздцы, и мы зашагали по дороге.
– Это были люди Санчеса, – сказал я.
– А… – отозвался он.
– Ты его знаешь?
– Немного.
– А зачем проник в его дом? Просто так ведь никто не станет переодеваться монахом.
Он остановился и глянул мне прямо в глаза.
– Тебе-то что за дело?
– Если ты хочешь разделаться с Санчесом, я готов тебе помочь. Он едва не убил меня сегодня.
– Да, ты и впрямь неважно выглядишь, – согласился он. – На тебе живого места нет.
Я вытер кровь с разбитого лица. Ребра болели, почки ныли, но с каждым шагом мне становилось все легче и легче.
– Я у тебя в долгу, Стив. Может, я смогу для тебя что-то сделать?
– У тебя много дел в Ларедо? – спросил он.
– Никаких, – честно отозвался я.
Он подумал, почесал бровь.
– Может, ты и окажешься мне полезен. Там поглядим.
– Полезен в чем?
– Видишь ли, – серьезно сказал он, – дело в том, что я ищу одну леди.
5
Это прозвучало так неожиданно, что на мгновение я даже опешил.
– Леди?
– Ну да.
– Чтобы ее похоронить? – осведомился я на всякий случай.
– Что ты! – воскликнул он в непритворном ужасе.
Может быть, от него сбежала жена? Однако по зрелом размышлении я отверг эту мысль. В интонации, с которой мой новый друг произнес простое слово «леди», было нечто чрезвычайно уважительное, и, конечно же, такой парень, как этот Стив, не стал бы так отзываться о женщине, которая его бросила. Не говоря уже о том, что я мог с трудом представить себе, чтобы он вообще позволил кому-то себя бросить.
– И кто же она тебе? – спросил я напрямик, устав ломать себе голову над всеми этими загадками.
Стив хмыкнул и почесал щеку.
– Да пожалуй, что никто. Я взялся отвезти ее обратно домой.
Ага, подумал я, значит, все-таки какая-то родственница.
– А ты уверен, что она в Ларедо?
– Она была здесь, – коротко ответил Стив. – Если хочешь знать, это она пристрелила Франсиско Санчеса.
Я повеселел: леди, убившая наследного принца лучшего техасского борделя, и гробовщик, с легкостью находивший клиентов с помощью своих двух стволов, составляли отличную пару.
– Ты чего улыбаешься? – спросил Стив.
Все-то он видит! Я поспешил напустить на себя серьезный вид.
– Значит, это она и есть?
– Угу.
– А имя у нее есть?
– Эмили. Амалия.
Мне встречалось немало девушек с именем Эмили, но об Амалии я слышал впервые и заинтересовался:
– А почему она оказалась у Санчеса?
– Ее украли.
Стив отвечал слишком лаконично. Опять же от себя могу добавить, что мне попадались девушки, ради которых можно было пустить на ветер состояние, не раздумывая пришить лучшего друга, напиться до потери сознания и даже научиться сочинять сонеты по-французски, но лично я не видел таких, которых кто-то пожелал бы умыкнуть. Впрочем, верно и то, что Санчес использовал разные способы для того, чтобы в его заведении всегда был первоклассный товар.
– Я опоздал всего на полдня, – сказал Стив со вздохом. – Когда я приехал в Ларедо, Франсиско уже лежал в гробу, а ее и след простыл. Я навел кое-какие справки и поехал вслед за ней, но похоже, что меня надули. Эта дорога ведет к сеньору Порфирио Диасу[7], а ей надо на север.
– Ты уверен, что ей нечего делать в Мексике? – осторожно спросил я.
– Конечно, уверен, – хмыкнул он. – И, если я что-нибудь соображаю, она пытается сейчас найти путь обратно. Конечно, она храбрая девушка, но боюсь, что ей в одиночку не справиться. Сейчас я найду того мальчишку, который сбил меня с толку, и если он не выложит, куда она поехала, я из него душу вытрясу.