Всегда вчерашнее завтра - Абдуллаев Чингиз Акиф оглы

Чингиз Абдуллаев Всегда вчерашнее завтра

НАЧАЛО

Он вошел в подъезд, оставив суету внутреннего двора за дверями. Подошел к лифту, нажал кнопку вызова. Лифт не работал. Это его несколько удивило. Обычно в их доме с лифтом никаких проблем не возникало. Он еще раз нажал кнопку и прислушался. Никакого движения. Странно, как могло случиться, что лифт не действовал? Он медленно направился к лестнице.

Привыкнув к лифту, он давно уже не поднимался пешком. Забыл даже, какие здесь красивые лестничные пролеты. Дом был старый, построенный еще в начале века. Только лифт установили относительно недавно, лет двадцать назад. Тогда еще спорили, а нужен ли он? Потом все же смонтировали, и жильцы привыкли к нему, лифт работал почти бесшумно, заботливо доставляя каждого на нужный этаж.

А лестничные пролеты, оставшись без дела, стали потихоньку покрываться пылью, темнеть, стареть, теряя празднично-нарядный блеск, как теряет свое достоинство и вызывающе гордый вид домашняя собака, оставшаяся без хозяина.

На площадке второго этажа он остановился. Мелькнула какая-то тревожная мысль и сразу пропала. Он даже не мог понять, что именно его насторожило. Но что-то его беспокоило, это точно. До четвертого этажа было еще далеко. В его возрасте тяжело преодолевать такие крутые лестницы. Интересно узнать, что именно случилось с лифтом, почему он перестал работать именно сегодня?

Сегодня. Он поймал себя на мысли, что наконец понял причину своей неосознанной тревоги. Сегодня восемнадцатое число. Истекал последний срок, назначенный в ультиматуме. Завтра в газетах могут появиться разгромные статьи, после которых он обязан уйти в отставку. Но это произойдет только завтра.

Сегодня еще предстоит одолеть последний пролет и войти наконец в свою квартиру.

Он любил этот дом, переехал сюда почти двадцать лет назад, здесь прошла лучшая часть его жизни. Сейчас, поднимаясь по лестнице, он досадовал на запустение и пыль. «Нужно будет прислать человека, чтобы все здесь убрали», — подумал он, привычно решая, кому это поручить. До его квартиры оставалось совсем немного.

«Почему они не хотят оставить меня в покое? — возник неожиданно вопрос. — Почему я должен отвечать за грехи своей молодости?»

Тогда все казалось таким правильным и верным. Была единая страна, мощь которой не вызывала сомнений. Была единая партия, привычно руководившая всеми областями жизни и решавшая все вопросы. Был единый комсомол, занимавшийся воспитанием многомиллионной армии молодых людей от Камчатки до Калининграда. И, наконец, был единый КГБ, которого боялись и уважали и с которым считались во всем мире. Все казалось закономерным и однозначно ясным. Весь мир делился на два цвета — наш и не наш.

Именно тогда он совершил самую большую ошибку в своей жизни — дал эту проклятую подписку о сотрудничестве, всплывшую сейчас, через столько лет. Уже в другой стране и в другое время. И совсем при других обстоятельствах. Он тяжело вздохнул. Неужели они решатся опубликовать эту подписку? Как к ней отнесутся его коллеги, ведь прошло столько лет, и, подписав обязательство, он ничего, кроме этого, не сделал. Абсолютно ничего. Но документ существовал. И воспоминание о нем тяжким грузом давило на сознание, пока он поднимался по лестнице.

Он не увидел, как возник незнакомец. Просто ощутил за спиной шорох и вдруг в последнюю минуту своей жизни понял, что именно его беспокоило весь сегодняшний день. Они не звонили. Они больше не терзали его, очевидно, просчитав варианты и убедившись, что он никогда не совершит еще худшей ошибки, чем та, которую он сделал в молодости. Но понимание пришло слишком поздно.

Он еще пытался обернутся, чтобы встретить свою смерть, как подобает мужчине, но трусливый убийца не дал ему такого шанса, выстрелив в затылок. И последняя, запоздалая, мысль была о лифте. Стало абсолютно ясно, почему лифт не работал именно сегодня. «Как же так?..» — хотел он привычно возмутиться, но в этот миг голова будто взорвалась, и он перестал ощущать свое тело, погрузившись в вечную темноту.

Он не мог видеть и чувствовать, как склонившийся над ним убийца, прицелившись, сделал контрольный выстрел в сердце. И хотя душа уже покинула свою телесную оболочку, само тело, все еще реагирующее на внешние проявления, дернулось и замерло. Убийца наклонился, пошарил по карманам убитого и, отвернувшись, стал спускаться по лестнице, по-прежнему темной и грязной.

Глава 1

— Мы победили, — радостно сказал пресс-секретарь, входя в большой кабинет.

Его начальник молча смотрел на экран телевизора, где журналисты оживленно комментировали победу их партии на выборах. Хозяин кабинета, полный, седоватый, респектабельный мужчина, обратился к сидевшему рядом с ним лидеру партии, невысокому человеку с круглым лицом и в немного старомодных очках.

— Поздравляю вас, мы действительно победили.

— Да-да, — подтвердил пресс-секретарь, — мы отовсюду получаем поздравления. Никто уже не сомневается в нашей победе на выборах.

— Спасибо, — отрывисто сказал лидер партии. Он раньше был музыкальным критиком и довольно посредственным музыкантом. Но неудовлетворенные творческие амбиции постепенно переросли в националистические и в полном соответствии с теориями психоанализа стали доминирующими в поведении несостоявшегося артиста.

— Вы можете идти, — обратился хозяин кабинета к пресс-секретарю, давая понять, сколь неуместно подобное выражение чувств. Когда тот вышел, он повернулся к лидеру партии.

— Судя по всему, ваша партия наберет наибольшее количество голосов в парламенте и сумеет сформировать однопартийный кабинет. Поздравляю вас!

— Наша партия, — возразил лидер, — я всегда считал вас нашим другом и единомышленником, который внес в успех партии наибольший вклад.

— Спасибо, мой друг. Но без вашей популярности мы ничего не смогли бы сделать. По существу, половина популярности партии — ваша личная заслуга.

— Благодарю вас. Я принимаю ваш комплимент как аванс наших будущих совместных действий на политической арене.

— Да, конечно. Но сейчас меня больше волнуют объективный и субъективный факторы, которые могут оказаться решающими в связи с формированием вашего правительства.

— Что вы имеете в виду? — насторожился лидер партии.

— Как раз то, о чем вы подумали. В Москве очень недовольны нашей победой.

Они поставили слишком много на наш проигрыш и теперь будут вынуждены идти ва-банк, стремясь не допустить стабилизации обстановки в период вашего правления. Вы ведь, не скрывая, заявили, что готовы вступить в НАТО. А это самый большой удар для политиков из Москвы, — негромко напомнил хозяин кабинета.

— Мы строим свою внутреннюю и внешнюю политику, не ориентируясь на мнение Москвы, — чуть покраснев, твердо сказал лидер партии. — Мне казалось, вы разделяете наши убеждения.

— Конечно, — улыбнулся хозяин кабинета, — надеюсь, вы не собираетесь заносить меня в список «агентов Кремля»? Но учет реальностей — это азбука любой политики. Мы обязаны считаться с действительностью нашей сегодняшней жизни.

— Поэтому мы должны все время оглядываться на Москву?

— Нет, Просто мы обязаны оставаться реалистами. Литва не Польша и не Венгрия. Мы находимся слишком близко от Москвы, граничим с Россией. И наши неосторожные движения под боком у слона могут вызвать очень неприятные последствия, в том числе и для нас самих.

— Я вас не понимаю, — развел руками бывший музыкант, — вы ведь все время соглашались со всеми нашими идеями, полностью нас поддерживали. А теперь призываете изменить наш курс. Сегодня, когда мы наконец победили, вы хотите, чтобы мы трансформировали свои взгляды? Согласитесь, это будет выглядеть очень странно в глазах наших сторонников.

— Их мнение меня волнует меньше всего, — цинично заявил хозяин кабинета. — Неужели вы ничего не хотите понять? Времена изменились. Сегодня в Москве сидят другие люди. И ситуация в мире несколько иная, чем раньше. Никто не захочет из-за нашей маленькой республики начинать мировую конфронтацию. НАТО и так уже приняла в свои ряды все восточноевропейские страны. Это все, на что они могли пойти. На большую конфронтацию с Москвой они не решатся. Я говорил с германским послом, он советовал нам не проявлять излишней горячности в этом вопросе.

— И об этом вы заявляете мне в такой день! — с горечью заметил лидер партии. — Я не смогу объяснить нашим людям, почему мы отказываемся от наших принципов.

— Кстати, насчет ваших людей, — неприятно усмехнулся хозяин кабинета. — Давайте поговорим о субъективном факторе. Я надеюсь, теперь вы станете более разумны и не будете подставляться, как в прошлый раз, когда даже ваш министр иностранных дел оказался бывшим осведомителем КГБ.