– Все как у нас, – умилился Нерейд. – Пойти кого-нибудь тоже в жертву принести, что ли? Чтобы богатства было много!
– Потом, – одернул Болтуна Ивар. – Еще успеешь. Хотя порт и остался позади, толчея вокруг не убывала.
Народ спешил в лавки, открытые чуть ли не в каждом доме: покупатели щупали ткани, придирчиво перебирали драгоценности или посуду, копались в оружии. Голова кружилась от аппетитных запахов, вырывающихся из открытых дверей харчевен.
Похоже было, что Хольмгард – одно огромное торжище, – вечно кипящее, гогочущее и хохочущее, звенящее деньгами, и что когда придет день Рагнарёка, то местные обитатели также будут торговаться, а на Сурта с огненным мечом или на Фенрира, разинувшего пасть до неба, просто плюнут, брякнув чего-нибудь вроде: «Отвали, мохнатый, не до тебя сейчас…»
– Посторонись! – рявкнул кто-то в спину Ивара, и мимо, нарочито толкнув конунга, прошел здоровенный рыжий детина. На каждое плечо ему можно было поставить наковальню, а на голову вместо шапки водрузить бочку. Даже Кари показался бы рядом с ним дохляком.
Ивар обнаружил себя под прицелом десятков глаз, толпа раздалась в стороны, словно чего-то ожидая, послышались шепотки:
– О, Васька!..
– Опять варягов задирает!..
– О, шас он этому белобрысому задаст!.. Похоже, нас хотят унизить! – Нерейд, несмотря на все недостатки, никогда не отличался бестолковостью. Эй ты, рыжий, – сказал Ивар, и последнее слово прозвучало в полной тишине. – Ты меня толкнул!
– И что? – Здоровяк повернулся как ожившая гора. На широкой роже, где йотуны явно молотили горох, расцвела глумливая ухмылка.
– Извинись. – Ивар улыбнулся в ответ. Он не хотел драться, но прекрасно понимал: оставь он этот толчок без внимания, весть о том, что белобрысый конунг, приплывший в город, оказывается, трус, разнесется по Хольмгарду быстрее, чем круги от упавшего камня – по озеру.
И какой тогда разговор о том, чтобы наняться на службу к городу?
– Ни за что! – Рыжий усмехнулся еще пакостнее и принялся нарочито медленно заворачивать рукава на похожих на окорока лапищах. – Я лучше тебя, шпань заморская, еще разок толкну!
Судя по всему, «варяга» приглашали на кулачный бой.
– Попробуй. – Ивар сбросил с плеч плащ, отстегнул от пояса меч. Арнвид подхватил клинок и одежду, отступил на шаг.
– Да поможет нам Тор! – Судя по мрачному лицу, эриль вовсе не радовался происходящему.
– Врежь ему! – азартно орал Нерейд. Огромный кулак пронесся рядом с лицом Ивара, тот едва успел уклониться, зрители дружно ахнули. Ивар ударил в ответ, попал и едва не заорал от боли – прячущийся под мешковатой рубахой живот задиры оказался тверже дубовой коры.
– Ниче! – пропыхтел рыжий. – Сейчас я тебя!
Ивар отскочил, ринулся было вперед – и самым позорным образом попался на обманный прием. Мелькнули торжествующие глаза забияки, и тут же в лицо конунгу ударило что-то тяжелое. Ивар осознал, что летит, но порадоваться этому не успел – врезался во что-то мягкое и вопящее.
Перед глазами все плыло, ноги тряслись, как пьяница утром.
– Сдаешься? – донесся откуда-то издалека грохочущий голос.
– Выкуси! – ответил Ивар, сложив пальцы левой руки в жесте, которому некогда научился у наемников-русичей в далеком Миклагарде. – Шиш тебе!
– Ах так!
Про трясущиеся ноги тут же пришлось забыть и резво двигаться, уходя от стремительных и злых ударов. Рыжий бил на совесть, пыхтел и рычал от натуги, а Ивар, больше привыкший сражаться с мечом в руках, пытался приспособиться к новой манере боя. И в какой-то момент смекнул, что готов ответить.
Шагнул вперед, пропуская противника мимо, и впечатал костяшки пальцев в открывшееся горло, прямо туда, где под поросшей рыжей щетиной кожей перекатывался кадык.
Тяжелое тело с грохотом рухнуло, земля вздрогнула.
– Ой… – сказал кто-то в толпе.
Ивар стоял, опустив немеющие руки. Судя по боли, синяки покрывали их от плеч до запястий. Саднили содранные кулаки, левый глаз заплывал, всю левую половину лица дергало, а из груди вырывалось хриплое, судорожное дыхание.
– Ты его не убил? – В поле зрения замелькало встревоженное лицо Арнвида.
– Вроде нет, – просипел Ивар, удивляясь, что вообще способен говорить.
Чьи-то руки прицепили к его поясу меч повесили на плечи плащ. Ивар повернул шею, увидел, что рыжий задира, хрипя и отплевываясь, поднимается с колен. Мелькнула мысль: «Неужто опять в драку полезет?»
Толпа, разочарованно гудя, расходилась.
– Силен, белобрысый, – прохрипел здоровяк, ощупывая собственное горло. – Ты чуть не первый, кто против моих кулаков устоял. Я Васька Буслаев…
Ивар недоуменно воззрился на протянутую ладонь, не сразу сообразил, что ее нужно пожать. Наконец пожал… Ощущение было такое, словно пощупал обломок гранита.
– Ивар… Ивар Ловкач из Трандхейма.
Вот и отлично. – Буслаев выглядел довольным, словно не дрался только что, а пил пиво. – Пойдем погуляем за знакомство! Вы сегодня приплыли? Еще нигде не остановились?
Ивар про себя застонал: он хорошо знал традицию русичей и всяких прочих славян «гулять» до беспамятства. Но лицо конунга осталось бесстрастным.
– Сегодня, пока нигде.
– Вот и славно. – Буслаев осклабился вполне добродушно, превратившись из задиры в обыкновенного увальня, который не обидит и мухи. – Покажу отличный постоялый двор, где есть чего выпить!
При слове «выпить» Нерейд, до сих пор горделиво прыгавший вокруг с воплями: «Ай да конунг, ай да Одинов сын!..» – остановился и сладострастно облизнулся.
– Чего же мы ждем? – выразительно сказал он.
Постоялый двор на поверку оказался длинным мрачным сараем, годным разве для того, чтобы держать здесь коней. Но внутри оказалось светло и просторно, столы выглядели чистыми, а от запаха только что сваренной гречневой каши невольно текли слюнки.
– Давай на стол! – рявкнул Буслаев двинувшемуся навстречу хозяину. – Все что есть! Я плачу! Гуляем!
Хозяин осклабился, что-то крикнул. С топотом набежали слуги, загрохотали отодвигаемые лавки, и стол перед гостями покрылся белоснежной скатертью. На ней словно из воздуха появился вместительный кувшин, окруженный чарками точно утка утятами.
– По первой! – ревел Буслаев, с плеском разливая мутную золотистую жидкость. По воздуху поплыл сладкий хмельной аромат.
Ивар про себя вознес краткую, но выразительную молитву всем асам сразу и опрокинул чарку. По горлу прокатилась обжигающая волна, оставив после себя медвяный вкус, в голове слегка зашумело.
– Что это? – вопросил конунг. Подобного он еще не пил.
– Мед, – ответил Буслаев, с хрустом раздирая на части поросенка. – Хватит кукситься, точно на поминках! Садись закусывай!
А закусывать было чем. Стол, еще мгновение назад пустой, украшали самые разные блюда. Горкой была наложена парующая каша, запах которой шибал в нос гостям; зажаренный целиком (и когда только успели?) кабанчик соседствовал с большой округлой чашей, из которой вкусно пахло рыбой. Щучьи головы были нашпигованы чесноком, а заячьи хвосты купались в сметане.
Нерейд уже вовсю чавкал, а мудрый эриль с треском пожирал поросячью ножку. Глаза у всех были ошалевшие – еще бы, после сухарей и солонины, опостылевших на драккаре, попасть в такое изобилие.
– А там что? – спросил Ивар, оглядывая дальний край стола.
– А тут, – Буслаев сыто рыгнул, швырнул под стол кость, мяса на которой осталось разве что для очень трудолюбивой собаки, – икра красная, икра черная, икра заморская… – Тут рыжий забияка облизнулся, хотя, на взгляд Ивара, в коричневых икринках размером с перепелиное яйцо не было ничего аппетитного, – баклажанная. Сказывают, есть в дальних краях такая рыба – баклажан, и несет она эту икру раз в три года…
– Брешут, – мрачно отозвался эриль, – это не на икру похоже, а на яйца лягушачьи. Все-то вы, жители Гарда-рики, сожрать готовы!
– И то верно, в словенском желудке и долото сгниет. – Буслаев икнул, горло его вспучилось, точно наружу лезла большая жаба. – Давай тогда еще по одной!
Ивар обреченно вздохнул и подставил чарку.
Икра красная оказалась хороша, черная – еще лучше, баклажанную викинги благоразумно пробовать не стали. Кувшин опустел, на смену ему принесли новый, и Ивар вскоре с изумлением обнаружил, что сидит чуть ли не в обнимку с Буслаевым.
– У нас в городе нет бояр! – горделиво вещал тот. Князя тоже нет! Никаких артист… дрист… ардристократов!
– Аристократов! – поправил дотошный Арнвид.
– И этих тоже! – согласился Буслаев, мотнув рыжей башкой так, что едва не свалился с лавки. – Все мы равны! Подчиняемся только городу… посаднику, которого сами выбираем! А он уже устанавливает законы, собирает по… пошлины… нанимает воинов…
– Поэтому можно бить морды всем, кроме подручных посадника! – На Нерейда, судя по всему, снизошло озарение.
– А казнить посадник может? – осведомился эриль.