– Ты не умеешь делать доклады или специально над нами издеваешься?
– Только не надо горячиться! – тут же встала на защиту воина Мария Ивлаева. – Мы сами не даём ему толком высказаться и сбиваем своими вопросами. Давайте помолчим и выслушаем до конца. Рассказывай!
Стоило видеть, с какой благодарностью и восторгом воин смотрел после этого на императрицу. Он-то её и раньше боготворил, но сейчас видно было: поглупел от счастья и высочайшего доверия находиться так близко и общаться с самой дочерью богини Герчери. Но слова дальнейшего доклада из него и дальше вылетали вполне связные, дельные и рассудительные.
По ним получалось, что полк егерей спасли две вещи. Сообразительность его командира и некие неразгаданные чудеса.
По первому пункту всё казалось удивительным, но хоть объяснимым. Полковник, всегда отличавшийся своей невероятно развитой интуицией, можно сказать звериной, заранее и довольно точно прочувствовал место главного столкновения с противником. Поэтому отослал вперёд только двадцать добровольцев, которые и ринулись колонной за ближайший поворот. Тогда как все остальные, универсальные воины, быстро спешились и успели занять весьма удобные позиции на склонах окружающих дорогу оврагов. Авангард вступил в рубку, почти сразу потеряв десять человек. Остальные сумели развернуться, уводя всю колонну людоедов за собой. И вот там врага встретили рухнувшим градом стрел. Ведь егеря изначально умели в десять раз лучше стрелять из луков, чем атаковать в конном строю тяжёлой кавалерии. В итоге дорога оказалась покрытой грудой окровавленной плоти, в которой полегли чуть ли не три сотни элитных воинов империи Гадуни. Причём путь оказался совершенно непроходим для верховых. Поэтому в какой-то момент лучники остались без работы. Никто из-за поворота больше не показывался, а грохот боя за ним нисколько не ослабевал.
Хоть это и было очень рискованно (стрел фактически больше не осталось), полковник приказал подчинённым выдвинуться ближе к противнику, непосредственно по гребню холмов. Вот тогда все и увидели необъяснимое чудо, которое растолковалось позже только частично. Второй участок дороги и все буераки вокруг него тоже оказались завалены трупами зроаков в общем количестве где-то под двести пятьдесят особей. Только и пришлось лучникам уничтожить десятка два подранков. Да чуть позже ходить с ножами и со слезами на глазах добивать несчастных покалеченных лошадей, коих в сумме было тоже за две сотни.
А вот третий участок дороги, за вторым поворотом, к тому времени уже прочно оседлали лысые тайланцы, которые встали на пути людоедов, пытающихся покинуть поле боя. То есть та самая сотня бывших предателей, которая решила искупить свою вину кровью, нанеся неожиданный удар в спину врага всего человечества.
Сами тайланцы соответственно понесли внушительные потери, около сорока погибших и тридцать тяжелораненых, но свои позиции отстояли. Они же в основном потом и транспортировали своих раненых, помогали собирать трофеи и пытались дать объяснение тому, что и почему творилось на среднем участке дороги. Сами они толком не видели ничего, как и егеря, но утверждали только одно: зроаки сцепились друг с другом.
Дальнейшие вопросы и ответы казались до банальности простыми. Почему сцепились-то? Сошли с ума. С какой стати потеряли разум? По вине нескольких Трёхщитных из их состава, которые использовали неправильно какое-то страшное заклинание. То есть виновато заклинание? Несомненно! Носители щитов просто «не донесли» заклинание до места основного сражения и «уронили» среди своих. А почему такие страшные раны у рыцарей и лошадей? Так Трёхщитные тоже с ума сошли, вот и начали вокруг себя всё уничтожать огненными эрги’сами огромной силы.
Вот и получилось, что если бы не данная счастливая случайность в рядах самих людоедов, от полка егерей мало что осталось бы. И так потери выглядели не маленькими. Но исходя из того, как оно было на поле боя, в западне, капрал имел все права радоваться за себя, за своих товарищей и за своего командира. А уж по соотношению потерь – всего сто пятьдесят три у себя, на более чем семьсот у врага – каждый егерь тотчас становился вровень с самыми легендарными героями.
Как только капрал окончил и приготовился отвечать на заготовленные в большом количестве вопросы, Мария первым делом кивнула давно стоящему в дверях секретарю. А пока тот подошёл к столу, пожаловалась Апаше:
– Ты права, сон в руку. Вон сколько пленных появилось у нас. Не удивлюсь, если к тяжелораненым тайланцам кто-то и отнесётся с предубеждением. Поэтому! – перевела она взгляд на секретаря. – Хватай всех наших целителей и мчитесь к тоннелю. И пусть немедленно заковывают в кандалы тех, кто не успел или не захотел оказать помощь раненым. Бегом!
Затем тяжело вздохнула и уставилась на посыльного. Позволила себе вымученно улыбнуться, прежде чем заявить:
– Конечно, потери у вас всё равно страшные. Предпочла бы не знать о мёртвых зроаках, но видеть всех твоих товарищей среди живых… Но вы всё равно герои! И каждый из вас получит щедрую награду из моих рук. Так и передай всем своим однополчанам. Да и сама я скорей всего туда отправлюсь… м-м, часа через два.
Она не заметила, как Апаша Грозовая многозначительно переглянулась с Юлианом Некрутом и оба одновременно покачали отрицательно головами. Никуда они императрицу отпускать не собирались, пока она не выспится. Только ещё пока не могли сообразить, как это сподручнее сделать, как заставить строптивую дочь богини лечь и уснуть. Тем более, если все целители, могущие незаметно усыпить императрицу, уедут немедленно из ставки.
Поэтому главный воевода эйтранов направился к выходу, увлекая за собой капрала со словами:
– Идём, вначале перекусишь и заодно мне некоторые подробности расскажешь… А! И вы тоже пока снаружи постойте! – это он телохранителей вывел из светлицы.
А когда дверь за ними закрылась, Апаша уже не стала церемониться и выбирать выражения:
– Да сколько можно тебя уговаривать?! Ты ведь скоро ходить от усталости не сможешь! Так и умереть недолго!
И тут же была ошарашена ответными действиями Марии. И не просто ошарашена, а на некоторое время окаменела от неожиданности. Девушка вдруг придвинулась к грозной воительнице, прильнула к её груди и истошно зарыдала. Только после минуты сотрясающееся тело выдало несуразные фразы:
– А зачем жить?.. Если меня никто не любит?..
Грозовая чуть глаз не лишилась от услышанного, настолько те вылезли из глазниц. И вначале даже задохнулась от возмущения. Как такое можно сказать?! Ведь Марию любили, обожали все подданные империи! Каждый готов был за неё жизнь отдать! Да и с мужской точки зрения самые лучшие, самые великие воины были готовы по малейшему знаку вырвать у себя из груди сердце и вручить его своей повелительнице.
Но через минуту интенсивного размышления главнокомандующая поняла, что не в этом дело. Не о той любви причитала молодая Мария Ивлаева-Герчери. Скорей всего, она ждала выхода другой, именно своей любви, которая теснилась в её сознании и рвалась на свободу.
Но полюбить императрице было некого. Пока…
Глава вторая Пагубные пристрастия
Я никогда в жизни не курил. Даже не пробовал. Вначале был маленький. Потом в десять лет стал инвалидом. Чего ж себя ещё и дымом травить? Да и среди родных никто не курил, так что положительных примеров хватало. Подруги-защитницы сами не курили и мне бы не дали, возжелай я побаловаться дымком. В школе тоже везло: на меня никто внимания не обращал, так что пристраститься к пагубной привычке было не с кем.
Поэтому весьма странным мне показался сон, в котором я курил. Что это сон, я понял сразу, потому что там было целых две не умещающихся в сознании вещи: я курил не один (это был первый нонсенс, но ещё как-то мог уложиться на подсознание), я курил в компании с моей мамой. А это уже вообще ни в какие ворота не лезло!
Причём курили мы по очереди: вначале мать втягивала дым из большой индейской трубки, потом мне её передавала. Тогда я втягивал много дыма, ничуть не закашлявшись и не поперхнувшись. Причём дым казался невероятно вкусным, пах копчёными колбасками, черносливом и абрикосами одновременно. И уж никак не походил на ту вонь, которой иногда меня окутывало на улице от впереди идущего по тротуару курильщика.
Вот я и подумал (во сне), что этот сон вещий. Надо будет его только запомнить хорошенько, как остальные я помнил, а потом смотреть и ждать, когда он сбудется. Логика мне подсказала, что такое не сбудется никогда, и подкинула идею:
«Подобная чушь тебе снится по причине твоего нового, честно говоря, совсем уж идиотского имени. И раз ты назвал себя Чингачгук, то тебе положено будет курить трубки мира до самой смерти».