— Потому, что я не желаю быть частью сверхорганизма. Я не желаю быть никчемной частичкой, которую можно в любой момент уничтожить, если сверхорганизм сочтет это благом для целого.
Дом задумчиво посмотрел на Тревайза.
— Может быть, ты хочешь изменить свое решение, Трев? Это возможно, ты это знаешь.
— Я хотел бы изменить решение, но я не могу сделать этого только потому, что оно меня беспокоит. Чтобы изменить его, я должен знать, верно ли прежнее решение. Мало просто чувствовать, что оно правильное.
— Если ты чувствуешь, что ты прав, значит, ты прав. Опять этот тихий, ровный голос, который так не вязался с состоянием Тревайза и так злил его.
Тогда полушепотом, пытаясь вырваться из неразрешимых колебаний между чувствами и знанием, Тревайз сказал:
— Я должен найти Землю.
— Потому что это как-то связано с твоей страстной потребностью знать?
— Потому что это другая проблема, над которой я ломаю голову и чувствую, что между ними есть связь. Разве я не черный ящик? Я чувствую, что связь есть. Неужели этого недостаточно для того, чтобы заставить вас принять это как факт?
— Возможно, — довольно равнодушно ответил Дом.
— Вот уже тысячи лет, наверное, двадцать тысячелетий люди Галактики думают о себе как о выходцах с Земли. Как это стало возможным, что все забыли планету, откуда мы родом?
— Двадцать тысяч лет — время гораздо большее, чем ты себе представляешь. Мы многого не знаем о ранней истории Империи. В основном — легенды, которые почти наверняка вымышлены, но мы повторяем их и даже верим в них из-за отсутствия чего-либо более надежного. А Земля древнее, чем Империя.
— Но наверняка существуют какие-нибудь записи. Мой друг Пелорат собирает мифы и легенды о раннем периоде Земли, все, что можно наскрести из любых источников. Это его профессия и, что более важно, хобби. Но только и есть мифы да легенды. Нет достоверных записей, нет документов.
— Документов сроком в двадцать тысяч лет? Вещи разрушаются, гибнут из-за небрежности или во время войн.
— Но должны быть записи записей, копии, копии копий, копии копий копий, материалы, которые много моложе двадцати тысячелетий. Они изъяты. Галактическая Библиотека на Тренторе должна была иметь документы о Земле. На эти документы ссылаются в известных исторических записях, но документов этих в Галактической Библиотеке нет. Ссылки есть, выдержки отсутствуют.
— Не забывай, Трентор был разграблен несколько столетий назад.
— Библиотека осталась нетронутой. Она охранялась адептами Второй Академии. И именно эти люди недавно обнаружили, что материалов о Земле больше нет. Они были намеренно изъяты, и притом — совсем недавно. Почему? — Тревайз прекратил расхаживать и пристально посмотрел на Дома. — Если я найду Землю, я смогу обнаружить, что скрывают…
— Скрывают?
— Скрывают или скрывали. У меня есть предчувствие, что, как только я это обнаружу, смогу узнать, почему предпочел Гею и Галаксию нашей индивидуальности. Тогда, надеюсь, смогу узнать, а не чувствовать, что прав. Ну, а если я прав, — он безнадежно пожал плечами, — пусть так и будет.
— Если ты чувствуешь, что это так, — сказал Дом, — и если ты чувствуешь, что ты должен искать Землю, тогда, конечно, мы поможем тебе в меру наших сил. Эта помощь, однако, ограничена. Например, я/мы/Гея действительно не знаем, где среди необъятной россыпи миров, галактик может находиться Земля.
— Все равно, — упрямо сказал Тревайз, — я должен искать. Пусть звезд в Галактике столько, сколько пыли под ногами, пусть я буду искать один — все равно.
2
Тревайза окружала укрощенная природа Геи. Температура, как всегда, была приятной, дул свежий, но не холодный ветерок. Облака плыли по небу, время от времени закрывая солнце, и, без сомнения, если уровень влажности где-то значительно падал, через какое-то время там обязательно должен был пролиться дождь.
Деревья росли ровными группами, подобно садам, и, несомненно, так было по всей планете. Суша и море были полны растительной и животной жизни в надлежащих количествах и в надлежащем разнообразии, чтобы обеспечить нужный экологический баланс, то и другое росло и уменьшалось в численности, медленно колеблясь относительно некоего оптимума, — впрочем, как и численность человеческих существ.
Из всего, открывавшегося взору Тревайза, только одно нарушало общую гармонию — его корабль «Далекая звезда».
Корабль был заботливо и умело вычищен, прибран кем-то из геянцев, снабжен запасами еды и питья, его оборудование — обновлено, механические устройства проверены и перепроверены. Тревайз сам тщательно осмотрел и опробовал корабельный компьютер.
В топливе корабль не нуждался — это было одно из новейших гравитационных судов Академии, использовавших, энергию всеобщего гравитационного поля Галактики. Ее хватило бы для питания всех флотов человечества на все время их существования без заметного уменьшения интенсивности поля.
Три месяца назад Тревайз был Советником Терминуса. Другими словами, он являлся представителем законодательной власти Академии и, ex officio, одним из больших шишек в Галактике. Неужели это было всего три месяца назад?! Казалось, что прошла половина его тридцатидвухлетней жизни с тех пор, когда его единственной заботой было — безупречен ли в своей истине великий План Селдона; было ли заранее предусмотрено плавное возвышение Основания от маленького поселения до Галактического величия.
Впрочем, в некотором смысле, никаких перемен не произошло. Он все еще был Советником. Его статус и его привилегии остались неизменными, за исключением того, что он не предполагал когда-либо вернуться на Терминус для подтверждения этого статуса и этих привилегий. Большой беспорядок Академии привлекал его теперь не больше, чем уют и упорядоченность Геи. Он нигде не ощущал себя как дома, всюду был сиротой.
Тревайз стиснул зубы и в ярости запустил пятерню в свою черную шевелюру. Прежде чем понапрасну оплакивать судьбу, он должен найти Землю. Если он останется жив, потом можно будет сесть и всласть поплакать. К той поре для этого может появиться более веская причина.
Голан взял себя в руки и холодно, трезво вспомнил, как все произошло.
Три месяца назад он и Дженов Пелорат, талантливый, но наивный ученый, покинули Терминус. Пелорат, влекомый энтузиазмом антиквара отыскать давно потерянную Землю, и Тревайз, искавший нечто совсем иное, использовавший цель Пелората как прикрытие для того, что считал своей реальной целью. Они не нашли Землю, но нашли Гею, а затем Тревайза вынудили вынести решение, от которого зависела судьба Галактики.
Но произошел неожиданный поворот, и теперь Тревайз тоже искал Землю.
А еще Пелорат нашел то, что и не думал найти. Он нашел Блисс — черноволосую, темноглазую юную женщину, которая была Геей так же, как и Дом — словно песчинки или листья травы. Пелорат, с необычным для своих преклонных лет пылом, влюбился в женщину почти вдвое моложе его, и эта юная женщина, как ни странно, не возражала против их союза.
Словом, как бы то ни было, Пелорат действительно был счастлив, и Голан смирился: каждый может найти счастье по своему вкусу. Это явилось проявлением индивидуальности, той индивидуальности, которую Тревайз своим выбором упразднял (со временем) во всей Галактике.
Боль вернулась. Решение, которое он вынес, которое он обязан был вынести, продолжало преследовать его все время и не давало…
— Голан!
Голос вторгся в мысли Тревайза, и он взглянул в направлении солнца, слепящего глаза.
— А, Дженов, — сказал он радостно. Тем более радостно, что не желал расспросов Пелората о причинах его печали. Он даже решил пошутить: — Я вижу, ты ухитрился оторваться от блаженства?
Пелорат кивнул. Нежный бриз шевелил его шелковистые седые волосы, а вытянутое лицо было необыкновенно серьезно.
— Да, дружочек, она сама предложила, чтобы я увиделся с тобой и кое-что обсудил. Не то чтобы я не хотел увидеть тебя лично, конечно, но она, похоже, соображает быстрее, чем я.
Тревайз улыбнулся.
— Все верно, Дженов. Ты пришел сказать «Прощай!» Я понимаю.
— Ну, нет, не совсем так. Наоборот, Голан, когда мы покинули Терминус, я настаивал на поисках Земли. Я посвятил этому почти всю свою разумную жизнь.
— И я продолжу поиски. Это дело теперь стало моим.
— Да, но оно и мое тоже, все еще мое.
— Но… — Тревайз развел руки в стороны, словно пытаясь охватить весь окружавший их мир.
— Я хочу полететь с тобой, — сказал Пелорат голосом, внезапно охрипшим от волнения.
Тревайз удивился:
— Ты не можешь этого хотеть, Дженов. Теперь у тебя есть Гея.