Когда взлетает рыба - Гелприн Майкл

Майк Гелприн Когда взлетает рыба

Корабль с Земли прибыл ранним утром, затемно. Лейтенант Дювалье хмуро козырнул троим выбравшимся из него штатским.

– Нам необходимо переговорить с полковником Каллаханом, – сказал, шагнув к Дювалье, один из прибывших. – Дело не терпит отлагательств.

– Полковник на позициях, – лейтенант с трудом подавил раздражение. Не терпит отлагательств, видите ли. – С восходом ожидается атака, – добавил Дювалье. – Не думаю, что вам удастся увидеть полковника, пока она не закончится.

– Хорошо, мы подождём. Куда прикажете?

– Пойдёмте в штаб.

Рыбы взлетели утром, едва рассвело. Оторвались от мутно-зелёной, тронутой рябью поверхности залива, набрали высоту, выстроились в клин и потянули к берегу.

Задрав голову, полковник Каллахан мрачно смотрел, как стая пересекла береговую линию и прошла над позициями. Раньше, в первые дни после высадки, летучих рыб стреляли. Переводили на них боеприпас, а подраненных тащили в лабораторию. Потом перестали. Устройство этих тварей было примитивно, как разовый фотоаппарат. Даже если перебить весь косяк, сделать моментальный снимок и передать его на глубину рыбы успевали.

Полковник двинулся в тыл. От бессильной ярости у него дёргался кадык, судорожно сжимались в кулаки пальцы. Появление рыб означало неминуемую атаку. Как только на дне обработают поступившую от летучей разведки информацию, она и начнётся.

Началось, едва Каллахан добрался до штаба. Залив вскипел, набух опухолями лопающихся водяных пузырей, вздыбился и вышвырнул на берег первый эшелон атакующих. Ощерившись уродливыми клешнястыми жвалами, сцепившись членистыми суставчатыми конечностями, заплетя в узлы страшные полуметровые щупальца, крабо-спруты образовали вал. На секунду он замер, затем дрогнул и покатился на позиции, а из воды уже лез, карабкался, пёр на берег второй эшелон.

Каллахан поднёс к глазам бинокль. Из окон угнездившегося на вершине холма штаба атака смотрелась, словно брутальный перформанс с театральной галерки. Вот первая линия обороны огрызнулась лучами врытых в грунт станковых лазеров. Вал атакующих надломился, окутался розовым маревом и, разрезанный по периметру, рухнул. Распался на пульсирующие клубки хитиновых тел, а на его месте уже набухал, дыбился, щерился клешнями и щупальцами второй.

Через полчаса первую линию обороны смяли. Волны атакующих, вбирая в себя уцелевших особей, покатились вверх по пологому прибрежному склону.

– Гады, сволочи, – вслух бранился полковник, до крови прокусывая губы. Там, в полумиле ниже по склону, похороненные под хитиновым покрывалом, гибли боевые роботы и умирала обслуга – его ребята, космический десант, бригада Каллахана, лучшие из лучших.

Бригадой полковник командовал не первый год. Ему давно уже полагались генеральские звёзды, однако в штабе Верховной Ассамблеи не спешили. И старались держать грубоватого, скорого на гнев вояку на периферии, подальше от земной политики и штабных интриг.

До третьей, последней линии обороны дело не дошло. Вторая линия, пополненная спасшимися из первой, рявкнула огневым залпом и, затопив склон пламенем, выстояла. Атака захлебнулась. Уцелевшие крабо-спруты, на ходу группируясь в клубки и стаи, откатились в море.

– Визитёры с Земли, господин полковник, – отчеканил за спиной лейтенант Дювалье. – Трое, прибыли перед самой атакой. Просят аудиенции. Прикажете впустить?

– Их только здесь не хватало, – пробормотал Каллахан в сердцах. – Инспектора, мать их. Ладно, пускай заходят.

Инспекторов и прочую тыловую перхоть полковник не жаловал. Будь он на месте умников, затеявших экспансию на эту проклятую планету, ни одного рекрута на ней бы давно не осталось. И плевать он хотел на то, что здесь идеальные условия для поселения человеческой расы. Какие они, к чертям, идеальные, когда океан забит этой дрянью, и с каждым днём её только прибывает.

– Здравствуйте, полковник. Я – старший инспектор Родригес. Это доктор Блюм, а это – Иван, специалист, фамилии у него нет.

Каллахан оглянулся. Штатские стояли в дверях. Прилизанный сухопарый пижон, очкастый крючконосый толстяк и насупленный мрачный верзила с массивной челюстью и буйной порослью на угрюмой разбойничьей роже.

– Иван посидит пока снаружи, – властно распорядился Родригес. – Ему присутствовать при разговоре ни к чему, – объяснил он полковнику. – Вы позволите?

Каллахан кивнул на кресла. Сейчас начнётся, раздражённо подумал он. Лекции и агитки за храбрость и героизм. Вас бы, красавчиков, туда, на склон, а я бы поглядел, как вы геройствуете.

– Мы кое-что вам покажем, – Родригес протянул полковнику плоский матовый кругляш размером с ноготь. – А потом поговорим. На этом чипе кадры киносъёмки. Будьте любезны, скормите его какой-нибудь электронике.

– Новая инициатива с Земли? – Каллахан, не скрывая сарказма, хмыкнул.

Наверняка очередная блажь, демонстрация работы затейливого подводного шпиона или робота-контактёра. А членистоногие класть хотели на любые контакты. И вообще, какие могут контакты со стадом. Или, скорее, с роем, в котором ценность жизни отдельного индивида равна нулю. Да, конечно, на глубине окопались более развитые особи, которые дистанционно командуют этим пушечным мясом. С батискафов их видели, та же членистоногая сволочь, только размером с танк. Кто, однако, сказал, что они разумные. Скорее, аналоги муравьиных или пчелиных маток.

Полковник погрузил матовый кругляш в гнездо на торце персоналки, бросил небрежный взгляд на экран. В следующий момент он подобрался, тряхнул головой и вгляделся пристальнее. Ошеломлённо посмотрел на Родригеса. Затем впился в экран взглядом.

– Кадры что, подлинные? – сарказма в голосе Каллахана больше не было.

– Разумеется.

Полковник завороженно смотрел на сменяющиеся на экране фрагменты киносъёмки. На всех был заснят верзила Иван. Стелющийся в намёте во главе волчьей стаи. Нёсущийся, сминая ковыль и чертополох, в конском табуне. С ног до головы облепленный гадюками. Терзающий узкую и длинную серебристую рыбину на пару с трехметровым крокодилом. Пасущийся на скальном склоне в стаде горных козлов.

– Что это значит? – Каллахан пришёл в себя.

– Вы читали древнюю сказку про Маугли? – вопросом на вопрос ответил очкастый доктор Блюм.

– Да. В детстве.

– Иван – современный Маугли. Вскормлен медведицей в тайге, до двадцатилетнего возраста в ней и жил. Он умеет ладить со зверьём. С любым. Хотите посмотреть кадры с акулами? Есть также с гепардами, с тиграми, со стервятниками.

– Не надо. Верю, – полковник поднялся. – Позовите его, я хотел бы задать пару вопросов.

– Иван не поймёт вас. Он не говорит ни на одном из человеческих языков, – Блюм сверкнул очками. – А вы не поймёте его. Я единственный человек, который умеет с ним общаться. Для этого мне пришлось выучить… Знаете, это даже языком назвать трудно. Впрочем, сейчас вы услышите.

Блюм внезапно скривился, оскалился и издал серию резких отрывистых звуков. Каллахан вздрогнул, на человеческую речь звуки походили мало, в них было больше от рычания зверя.

Иван появился на пороге.

– Как именно он ладит с животными? – повернулся полковник к доктору.

Тот произвёл новую череду лающих, взрёвывающих и рыкающих звуков. Иван немедленно разразился ответной акустической серией.

– Он не может объяснить, – Блюм перешёл на английский. – И я не могу. Он просто, – доктор щёлкнул пальцами, – становится зверем. Хочет – медведем. Тигром, кабаном, росомахой, дельфином… Хочет – щенком, мальком, птенцом, подсвинком. Хочет – первоярком или зрелой особью. Или секачом, вожаком стаи.

– И он сумеет договориться с этими?..

– Тоже не знаем. Ни он, ни я. Будь это земная фауна, я однозначно сказал бы «да». С местной шансы невелики. Но он попытается.

– Как он попытается? – полковник выругался. – Они его растерзают. Полчища этой дряни топят корабли. Подавляют подводные лодки, крушат батискафы. Его сожрут живьём. К тому же, он что, может дышать под водой?

– Дышать не может, – ответил доктор устало. – Но находиться под водой способен довольно долго. Раз в пять-шесть минут ему необходимо вынырнуть на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Давайте не будем терять времени, полковник. Прикажите пропустить Ивана на берег. Дальше он всё сделает сам.

На берегу Иван сбросил одежду, нагишом шагнул в воду. Вперёд головой нырнул, на поверхности разошлись концентрические круги.

– Знаете, – задумчиво проговорил доктор, – я верю, что у него получится. Я очень не хотел рисковать им, это уникальный человек, второго такого на Земле нет.

– А что, собственно, получится? – полковник скрестил на груди руки. – Допустим, он найдёт с крабо-спрутами общий язык. И что дальше? Попросит их оставить нас в покое? А вот с чего бы им соглашаться на это?