Кабинет оказался небольшой, но добротный, отделанный деревом, с хорошими светлыми шторами, письменный стол был свободен от бумаг, что явно выдавало хозяина как человека конкретного, делового и даже как бы масштабного.
— Здравствуйте, Олег Иванович. — Пафнутьев вежливо остановился у двери.
— Здравствуйте. — Голос у Олега Ивановича был без улыбки, но доброжелательный. — Проходите. Садитесь. Как доехали?
— Прекрасно!
— Дух боевой?
— В порядке дух.
— Как Москва?
— Больше всего мне понравилось утро.
— Да, с этим вам повезло.
— Я вообще люблю хорошую погоду, — признался Пафнутьев.
— Я тоже, — улыбнулся наконец хозяин кабинета, поняв, что его гость слегка куражится. — Я рад, что вы приехали в добром здравии и с хорошим настроением.
— И меня это радует, — улыбнулся и Пафнутьев.
— Тогда вперед, — вздохнул Олег Иванович. — Суть дела вам известна?
— Приблизительно.
— Ну, что ж... — Олег Иванович придвинул к себе листок бумаги, вчитался в него, помолчал, отодвинул листок в сторону. — Я слышал о вас много хороших слов, видимо, они справедливы. К сожалению, не знаю ваших конкретных дел, но, наверно, они... На высоте, — с трудом подобрал нужные слова Олег Иванович. — Лубовский... Вы слышали эту фамилию?
— Да.
— Что вы о нем думаете?
— Ничего.
— Это хорошо. Это правильно. — Олег Иванович опять помолчал, глядя в залитое солнцем окно. — Это дело, как мне кажется, не столько уголовное, не столько криминальное, сколько...
— Политическое? — подсказал Пафнутьев.
— Совершенно верно. Хорошо, что вы это понимаете. У Лубовского высокие покровители.
— Мне кажется, что покровители у него не столько высокие, сколько запредельные?
— И опять согласен. А поскольку это так, то возникают определенные требования к вашей деятельности.
— Они всегда возникают.
— Да. — Олег Иванович замолчал, придвинул к себе лист бумаги и, не глядя, снова вернул его на край стола. — Вы легко подхватываете мои мысли, — заговорил он холодновато, и, может быть, только сейчас Пафнутьев понял, что сидящий перед ним человек не нуждается в подсказках. Более того, Пафнутьев понял, что перед ним непознанная холодная глыба с большой, но какой-то скованной властью. Что-то его сдерживает, что-то не позволяет поступать так, как он считает нужным. И, похоже, ему, Пафнутьеву, придется поступать так, как считает нужным этот человек, уж коли он сам лишен такой возможности. — Что-то подсказывает мне, что мы сработаемся.
Пафнутьев благоразумно промолчал.
— В вас есть непосредственность провинциала. При полном отсутствии почтительности. Вы сказали, что ничего не думаете о Лубовском. Но у вас есть о нем какое-то мнение?
— Вор.
— Правильно, — кивнул Олег Иванович. Это был пожилой усталый человек, но Пафнутьев не просто чувствовал, а даже, кажется, слышал, как неустанно и беспрерывно работает в нем какой-то мотор, может быть, не слишком мощный, но не останавливающийся. — До вас, Павел Николаевич, уже проделана определенная работа. Собрано десять томов. Достаточно содержательных. Работа результативная, но она, к сожалению, не закончена. Так что вы начинаете не с пустого места. Человек, который проделал эту работу, не смог ее завершить. Он немного отлучился.
— Надолго? — спросил Пафнутьев.
— Думаю, да. Как говорится, уехал в длительную командировку.
— За рубеж?
— Дальше, — сказал Олег Иванович. — Оттуда нельзя даже позвонить. Нет связи. Оттуда не возвращаются.
— Понял.
— Видите ли, Павел Николаевич... Он просто исчез. Был — и нету.
— Мне грозит то же самое?
— Конечно, — легко ответил Олег Иванович.
— Я могу отказаться?
— Разумеется. Никаких проблем. Но мне кажется, приехав сюда, вы уже приняли решение?
— Да.
— Вы остаетесь?
— Да.
— Хорошо. — Олег Иванович вынул из стола черный пакет, в которых обычно хранят фотографии, и положил его перед собой на стол, не открывая. — На что вы рассчитываете, Павел Николаевич? Орден Андрея Первозванного? Московская квартира? Хорошие деньги? Общероссийская известность, телеинтервью, слава? Карьера, в конце концов?
Пафнутьев помолчал, рассматривая свои ладони и понимая, что ему сейчас задан самый важный вопрос, что от его ответа зависит — будет ли он раскручивать Лубовского или сегодня же вечерним поездом отправится домой.
— Ну что ж, Олег Иванович, — тяжко вздохнул Пафнутьев, отбрасывая вместе со вздохом все свои опасения, — все, что вы перечислили, — прекрасно. Я бы не отказался ни от одного пункта. Но я не буду чувствовать себя несчастным, если не получу ничего. Мне есть чем заниматься в жизни, у меня есть с кем распить бутылку водки, есть кому пожаловаться и с кем порадоваться. Я в порядке, Олег Иванович. Я в порядке. Конечно, больше всего мне хочется получить орден Андрея Первозванного. По-моему, кавалеров этого ордена сейчас в живых меньше десятка. Попасть в такую компанию... Кто откажется?
— Шутите? — спросил Олег Иванович без улыбки.
— Конечно.
— Это хорошо. Если человек не допускает шуток, это несерьезный человек. Посмотрите. — Олег Иванович протянул Пафнутьеву черный конверт со снимками.
Пафнутьев бестрепетно вынул снимки из конверта, и, как ни подготовила его предыдущая жизнь к криминальным неожиданностям, в первые же мгновения он был ошарашен. На первом снимке была изображена человеческая голова, лежавшая на столике, по всей видимости, в детском саду — вокруг качели, раскрашенные под мухоморов грибки, врытые в землю автомобильные шины и прочие приспособления, призванные развивать в юных созданиях духовность и физическую выносливость. Голова смотрела на Пафнутьева мертвыми глазами, спутанные, залитые кровью волосы свисали на лоб, и возникало жутковатое впечатление, что голова еще живая, что смотрит она вполне осмысленно, правда, как-то уж очень печально.
Остальные снимки были примерно такого же содержания. Пафнутьев мужественно досмотрел их все до конца, сунул в черный конверт и положил его на край стола.
— Нет-нет, — сказал Олег Иванович почему-то повеселевшим голосом. — Это для вас, Павел Николаевич. Забирайте. У меня есть копии, копии есть и в других местах, даже в тех, о которых даже я не догадываюсь.
— Спасибо, — вежливо кивнул Пафнутьев. — Думаете, они мне пригодятся?
— Наверняка! — продолжал веселиться Олег Николаевич. — Это не случайные снимки, их собрал ваш предшественник, прежде чем отлучиться.
— Может быть, они и стали причиной его отлучки? — спросил Пафнутьев, начиная осознавать, какие снимки он только что рассматривал.
— Наверняка! — повторил Олег Иванович. — Другими словами, вы начинаете с того места, на котором он закончил.
— И эти все снимки имеют отношение...
— Самое непосредственное.
— Но если есть подобные доказательства...
— Эти снимки не являются доказательствами. Ваша задача, Павел Николаевич, сделать их доказательствами. Придать им, так сказать, юридическую силу.
— Ни фига себе! — крякнул Пафнутьев.
— Да, Павел Николаевич, да! Мы недавно говорили с вами о том, что это дело имеет некоторую политическую составляющую. Да, имеет. Я показал вам эти снимки, чтобы убедить в том, что политическая составляющая в этом деле не единственная, а может быть, и не главная. Снимки есть. У этих снимков есть имена, адреса, даты, мотивы...
— Мотивы — это хорошо, — сказал Пафнутьев.
— Да, есть мотивы, — повторил Олег Иванович. — Но эти снимки не привязаны к нашему герою. Хотя многие убеждены, что привязка существует.
— Мой предшественник... Не единственный, кто отлучился? — решился Пафнутьев на достаточно жесткий вопрос.
— Далеко не единственный. Люди, изображенные на этих снимках... Малая часть отлучившихся.
— С моим появлением их может стать больше?
— Не исключено.
— Другими словами, чем успешнее будет моя работа, тем большая вероятность...
— Совершенно верно, — кивнул Олег Иванович, не дав Пафнутьеву закончить вопрос. — Вот ключи от квартиры, в которой вы будете жить. — Он положил на стол колечко с двумя ключиками. — Один от подъезда, второй от квартиры. Адрес вот на этой бумажке. А вот по этому адресу вы будете работать. Там же находятся все десять томов, которые нам удалось собрать к настоящему времени. Предъявите свое удостоверение — этого будет достаточно. Вам незачем слишком часто появляться здесь, в Генеральной прокуратуре. Там тоже вполне приличные условия для работы. Вот ключ от вашего кабинета. Закончите изучение уголовного дела, позвоните мне. — Олег Иванович сдвинул на край стола маленький прямоугольничек визитки. — Там же получите деньги и все необходимое. Вопросы есть?
— Сколько вы мне даете на изучение документов?
— А сколько нужно?
— Понятия не имею.
— Поэтому я не говорю о сроках. Это зависит от той углубленности, с которой вы будете изучать. Не торопитесь. Время есть.