– Ну да, жизнь вообще штука временная, – не особо вдумываясь, почти механически ответила Аркадия Васильевна. – Хотя, по-моему, стоило бы к «малышу» твоему повнимательнее приглядеться. Впрочем, тебе советы давать – только воздух колыхать. Да и удачи у тебя столько, что авось и в этот раз обойдется. Может, судьба вообще любит легкомысленных?
– Да ладно, – протянула Кэт, – уж кто бы пенял на легкомыслие! Эта твоя авантюра – даже не легкомыслие, это какая-то запредельно безумная лотерея. А если…
Аркадия Васильевна задумчиво покачала головой:
– Не думаю. Вспомни, как сказочные братья невест себе искали: куда стрела упадет, там и судьба твоя.
– Вот-вот! – Кэт энергично закивала головой. – Я, как о плане твоем услыхала, сразу про «Царевну-лягушку» вспомнила. Глупость же невероятная просто!
– А по-моему, наоборот – очень мудро там все устроено. Ну подумаешь, на танцульках девушку подцепить! Ну или на царском балу. – Аркадия Васильевна усмехнулась. – Все пляшут, улыбаются, приукрашены по самое не могу. Так что одна, другая, пятая – никакой разницы, в сущности. Вот и сходятся-расходятся по пять раз в год. А если ради избранницы семь пар башмаков железных стопчешь, тогда уж точно ценить станешь. Да, кстати, и кого там, в этой тусовке, подцепить можно? Таких же мотыльков? Светская жизнь, тьфу! Нормальные девушки – ну, те, с кем имеет смысл семью строить, а не в облаках плясать – эту самую светскую жизнь не жалуют. Блеск блеском, но под ним-то помойка. Да и Балька в этих клубах клубится не так чтоб с большим восторгом, просто ничего другого ему в голову не приходит. А если подсунуть это самое «другое»… Тем более, ты ж знаешь, Балька при всей своей пока еще бесхарактерности – такой романтичный, в сущности, мальчик. Для него всякие указки судьбы – самое оно. В конце концов, почему он до сих пор холостякует?
– Удобно, вот и холостякует. Инфантильный он просто. Такие до старости наивными щенятами скачут, должность главы семьи им только в страшных снах снится.
– Вот и пора ему повзрослеть, – довольно сухо резюмировала Аркадия. – Я при всей своей бодрости вряд ли могу на вечную жизнь рассчитывать. И как-то не слишком хочется, чтобы после моей смерти фамилия рассыпалась и исчезла. Первый Привалов был практически легендой, тезка мой сто лет назад возродил утраченную было славу, и вот теперь у меня примерно то же стало получаться. Третий раз, говорят, волшебный. Вряд ли судьба выдаст Приваловым четвертый шанс. Так что нынешний по ветру пустить нельзя. Да даже если бы и не третий – волшебный. Шансы вообще по ветру нельзя пускать. Грех это. Судьба обидится. Вот поэтому я все и затеяла. Думаю, талисман как надо сработает.
– Ну… может быть, – задумчиво протянула Кэт. – А если вдруг его выберут… ну… подарком любимой супруге на золотую свадьбу?
– Там поглядим. Но вряд ли. – Аркадия Васильевна уставилась на браслет, точно видела его впервые. – Я ему, знаешь ли, верю. Он меня еще ни разу в жизни не обманывал. – Она опять покачала головой и прижалась лбом к запястью. Сильно, так что на гладкой не по возрасту коже красновато проступила словно бы узорная печать – след браслетных изгибов и завитков.
– А ты не слишком торопишься? – довольно безразлично спросила Кэт, не отрываясь от раскопок в сумочке, где срочно понадобилось найти пудреницу. – Ну… с этой своей… авантюрой?
– Ну сколько ж еще тянуть? – Аркадия Васильевна сделала знак официанту: мол, счет, пожалуйста. Впрочем, могла и не делать, их тут знали и «посиделки» могли спрогнозировать до секунды, наверное, и такси для Кэт уже у крыльца дожидается. – Можно, конечно, на после Нового года, а то и на март отложить…
– Вот-вот, – энергично согласилась Кэт. – Весна для любовных историй как-то лучше приспособлена. И подарки в феврале – марте более, как бы это сказать, любовные выбирают. Новый год – праздник в первую очередь семейный, а вот Восьмое марта и четырнадцатое февраля – самое оно, по-моему.
– Да, пожалуй… Подумаю. Хотя, может, и все наоборот…
– Ну как знаешь. Балька – вполне большой уже мальчик, не рассыплется от твоих экспериментов. Даже романтично, в самом деле.
Цокая трехдюймовыми каблучками, Кэт сошествовала с полукруглого ресторанного крылечка. Хотя чего там сошествовать – полторы ступеньки. Но она именно сошествовала – элегантно, горделиво, словно шедевр мирового искусства и эталон изящества неся себя, прекрасную. Вот как у нее это получается? Случившиеся окрест мужчины, завидев эдакое, всем скопом кидаются – руку подать, поддержать, да хоть бы и плащ под ноги швырнуть. Ибо грешно такими ножками да с такой походкой по обыкновенному тротуару ступать. И впрямь ведь – шедевр и эталон. И никакой возраст тут ничего не изменит.
Сейчас, однако, улочка была пуста. Некому кидаться. И плащи швырять – некому.
По сторонам мраморного крылечка (может быть, даже каррарского мрамора, Аркадии Васильевне очень нравилось это словосочетание – «каррарский мрамор») расположились две кадки, из которых торчали трогательные кустики пиний. Ну да, какие же еще деревья могут охранять вход в итальянский ресторанчик! Она ласково потрепала длинные, будто лохматые иголки: что, ребята, не холодно вам в нашей Москве после итальянского солнца? Узкие плотные иглы упруго тыкались в ладонь: нет, мол, не холодно, нам даже нравится.
– Вчера тут неподалеку таку-ую шубку видела! – ни с того ни с сего сообщила вдруг Кэт. – Вот тут так, а потом сюда и сюда. – Обтянутые лайковыми перчатками узкие ладони показали «так» и «эдак». – С ума сойти, какая красота! Пойдем мерить? Ну, А-а-адичка, ну поехали, – почти жалобно, как выпрашивающий мороженое ребенок, протянула она.
– Ну, ты же знаешь мое отношение к шубам, – мягко возразила Аркадия.
– Тьфу на тебя! – Кэт энергично махнула ладошкой. – Так и будешь, как бомжиха, с одним-разъединственным несчастным манто сидеть?
Аркадия Васильевна представила себе бомжиху в собольем манто и расхохоталась:
– Буду, Катюш!
– Ну и пожалуйста! Ну и сиди! Вот наказали небеса подругой. – Вопреки сердитому голосу, глаза Кэт смеялись, сияя голубыми, как снег, искорками. – Ну и где это такси? – капризно фыркнула она.
Словно подслушав, из-за угла вырулила машина. Остановилась точно возле крылечка, гостеприимно распахнула дверцу, принимая Кэт в теплое, залитое желтым уютным светом нутро. Как по мановению. Да и почему «как»? С Кэт всегда так было: она еще и пальцами не щелкнет, а все уже прыгают.
Княжна и графиня в одном лице, никуда не денешься!
Мелкие снежинки остро взблескивали в жидком фонарном свете. Странно, подумала Аркадия Васильевна, провожая глазами габаритные огни увозящего Кэт такси, зимой из фонарей льется что-то голубовато-серебряное, а летом и осенью – янтарно-желтое. А небо – ночное небо – наоборот: летом сизое, немного в желтизну, а зимой – персиково-розовое. Забавно.
Поглядела еще немного, подумала – все так же ни о чем. Эх, вот стоять бы так и стоять, растворяться в кружеве снежных искорок.
Аркадия Васильевна вздохнула – легко, беспечально, никуда это снежное кружево не денется, а дело есть дело – и быстро зашагала к леденцово сияющему на соседнем перекрестке газетному киоску. Видел бы Вадик, как она шагает, неделю бы квохтал: разве можно, голубушка, так бегать, зимой надобно ходить медленно, аккуратненько, гололед – травматическая эпидемия, а в вашем возрасте кости хрупкие делаются, нельзя быть такой неосторожной. Зануда он все-таки. Правильный, методичный, заботливый зануда. Спору нет, осторожность нужна, падать да кости ломать – не подарок. Но чего тут падать-то? Тротуары – слава работящим таджикам! – чистые, почти сухие, только чуть-чуть припорошены снежной пылью. Сапожки удобные, каблучок два дюйма всего, аккуратненький такой, стаканчиком, самый устойчивый. Это Кэт все со шпилек не слезает, а Аркадии и так хорошо.
После расслабляюще уютного ресторанного тепла легкий морозец – градусов десять, не больше – не кусался, а только бодрил. Освежал. Аркадия Васильевна полюбовалась своим отражением в темной витрине закрытого магазина тканей – легкая, стройная, концы модного длинного шарфа взметаются, как крылья, над дорогущим вигоневым пальто – и подмигнула сама себе.
Пальто она привезла из Колумбии, куда летала на закрытую – только для «своих» – «изумрудную» конференцию. Ее магазин, пусть и с мастерской, по размаху, конечно, не шел ни в какое сравнение с ювелирными гигантами, так что не бывать бы Аркадии Васильевне в числе «своих», если бы не Рудольф Михайлович, регулярно консультировавший парочку этих самых «гигантов» и по старой дружбе устроивший ей приглашение.
Ее заместитель (практически правая рука, чье умение решать финансово-экономические вопросы не уступало ее собственному маркетологическому – что «пойдет», что «не пойдет» – чутью) Эдуард Родионович с головой погрузился в деловую программу конференции: семинары, переговоры, совещания, объемы, скидки, сроки поставок. Аркадия Васильевна тем временем бродила по местным магазинам. В основном по ювелирным, конечно – мало ли какие идеи попадутся – на другой-то стороне земного шарика. Но и «обычные» лавки вниманием не обделяла.