Внезапно Ева резко оттолкнула партнера и, покинув танцпол, вернулась за столик.
— Вот теперь посмотрим, как он запляшет, — прокомментировала она, удовлетворенно наблюдая, как ее будущая жертва идет к ней.
Но, не дойдя до их столика, Берестага свернул в сторону и присоединился к своим приятелям. Силинская только хмыкнула:
— Ну что ж, так даже интереснее!
В течение следующего часа, умело маскируясь от Берестаги, Катя наблюдала череду подходов и разрывов, толчков и объятий, оплеух и поцелуев, содержавшихся в арсенале женских уловок все более поражающей ее подруги. Ева, безусловно, была игроком высочайшего класса.
Теперь она опять сидела на коленях у Берестаги, который, судя по всему, уже созрел. Проявляла необычную для себя нежность, ее глаза светились, а может быть горели демоническим огнем. Она даже плакала! Это были настоящие рыдания со всхлипываниями. Казалось, они говорили друг другу какие-то очень откровенные вещи. Такой Катя никогда не видела подругу. Предвидя, что сейчас произойдет, она искренне пожалела парня.
Ева играла как никогда. Она была на абсолютном пике вдохновения. Благодаря таланту чувствовать партнера, она на уровне тончайших переживаний в каждый момент ощущала его внутреннее состояние и легко вычисляла момент, когда можно перевернуть игру. И такие состояния подходили все чаще и все глубже — она это чувствовала — закабаляли его сознание. Но по дикой случайности в каждый предкульминационный момент он вдруг цеплялся за какое-то слово или жест, и Еве приходилось начинать заново. Однажды момент настал, и Ева решила, что пора действовать. Но когда она пыталась встать, ее нога как-то глупо застряла между стулом и его ногой — все рассмеялись, и момент был упущен.
Ей как всегда нравилась эта игра. Впрочем, нет, как-то совсем иначе. Она задевала совершенно новые чувства, и Ева сама начала увлекаться. Чтобы сбить напряжение, девушка залпом выпила бокал «Куантро» — французского ликера, который в народе получил название «бабоукладчик» за свой коварный нрав. Сладкий и легкий, он имел свойство неожиданно ударять в голову. Об этом ей только что рассказал Артем. Милый парень.
Блузка — вообще ерунда. Будет повод порыться по шкафам — там много ненадеванных вещей с этикетками — или, еще лучше, пробежаться по магазинам. Во всяком случае это не повод ускорять игру. Ведь она и играет ради удовольствия. И совсем не хочется его прерывать. Она, конечно, сделает то, ради чего все затевалось. Обязательно сделает. Чуть позже. Получив еще несколько таких мгновений…
Мгновений, которые заставляли биться ее, казалось, совсем застывшее сердце, как африканский барабан. И даже слезы, которые она обычно не использовала в игре — лишь в крайнем случае — под натиском какого-то внутреннего восторга теперь сами просились наружу.
В какой-то момент, когда Кате показалось, что игра затягивается, Ева оторвалась от Берестаги и, покачиваясь, подошла к ней.
— Катюш, прости, пожалуйста. Мне нужно поехать… — она споткнулась, — возьми мою машину, — на столик упали ключи от «ауди». Ева была под шафэ.
— Ты же не пьешь!
— Я чуть-чуть.
— Зачем ты? Тебя дома ждет муж, Ева! — пыталась образумить ее Катя.
— Я не надолго, — она виновато улыбнулась и присоединилась к собравшейся уходить компании, послав подруге воздушный поцелуй.
Катя с осуждением смотрела ей вслед. Она знала, что ее муж Сергей сейчас пытается дозвониться на выключенный телефон. Ева сознательно не давала им с Катей обменяться номерами, чтобы была возможность не отвечать.
Как на бесконечном ярко-белом батуте, совершая гигантские прыжки в невесомость, Ева мчалась по облакам навстречу утреннему солнцу. Она легко перепрыгивала высочайшие заснеженные горные вершины, мелькающие между пухлых, залитых солнцем облаков, испытывая удивительный восторг от легкости, скорости, абсолютной свежести и чистоты окружающего ее фиолетового неба. И только появившаяся мелодия, которая с каждым мгновением становилась все громче и громче, вдруг начала тянуть ее куда-то вниз, закручивая как в воронку вихря, роняя на серую земную поверхность. Одновременно с падением с трудом приходило понимание того, что это лишь сон и нужно найти этот чертов телефон, так бесцеремонно вытащивший ее из прекрасного забытья.
— Да, — ее голос прозвучал утробно грубо.
— Ева, где ты? С тобой все нормально? — раздался в трубке взволнованный голос подруги. Легкая картавинка в ее голосе, как обычно, придавала ему особое очарование.
Глаза начали привыкать к утреннему свету. Ева обвела комнату взглядом, медленно осознавая, где она и что произошло этой ночью.
— В гостинице.
От внезапно пришедшей мысли кровь ударила в голову. Ева, совсем проснувшись, еще раз осмотрела гостиничный номер в поисках кого-то или чего-то, но, не обнаружив никаких признаков искомого, в ярости ударила кулаком по кровати:
— Гад!
— Что? — не поняла Катя.
— Катюха, приедь, пожалуйста, — упавшим голосом попросила Ева, — машина у тебя.
Когда подруга появилась в гостинице, Ева Силинская была уже одета. Она, слегка растрепанная после бурной ночи, сидела на кровати и курила. А на ее растерянном лице блуждала, казалось бы, неуместная в такой ситуации улыбка. Подойдя утешить подругу, Катя обнаружила на прикроватной тумбочке записку: «Спасибо за увлекательную игру. А.Б.»
— Потрясающий ублюдок! — пробормотала Ева, продолжая чему-то глупо улыбаться.
Глава 2 Специалист
Еще стрелки настенных часов не подобрались к восьми утра, а в переговорной комнате шестьсот четвертого офиса арендованной части здания НИИ космического приборостроения уже царила суета. Сотрудники расставляли бутылки с минералкой и цветы, вытирали мебель, настраивали проектор. Стоит однако отметить, что и переговорной эта комната стала только вчера вечером, когда из нее в срочном порядке были вынесены потрепанные столы, стулья и морально устаревшие компьютеры, заменены шторы на новые и в правильном порядке расставлена собранная по разным комнатам более или менее приличная мебель. Даже видавшая виды дверь заменена на несколько более презентабельную, снятую с петель кабинета генерального директора ООО «Ростелематикс». А сам генеральный директор Рыжиков Сергей Игоревич, который обычно не появлялся на работе раньше одиннадцати, теперь носился между своим полуразрушенным кабинетом и новой переговорной, нервно контролируя все вплоть до наклона цветов в вазе.
— Ну, наконец-то! — прикрикнул он на своего заместителя Шкварина Юрия Петровича, когда тот переступил порог офиса. — Он вот-вот появится! Специалист где?
— Здравствуйте, Сергей Игоревич, он не должен опоздать, мне за него поручились — обязательный человек, — залепетал зам.
— Ой, не дай бог! Нам самим ни за что эти переговоры не разрулить. Звони ему, не застрял ли где — пробки по Москве восемь баллов!
Бывший работник вышеназванного НИИ сорокасемилетний Сергей Игоревич Рыжиков по внешности напоминал мышь. Ходил всегда в сером костюме поверх серой же сорочки. Предпочитал галстуки в оттенках серого и, если бы ему удалось найти в продаже серые туфли, обувь тоже была бы мышиного цвета.
В жизни он придерживался давно выведенного правила, которое в интерпретации неизвестного остряка звучало так: «Синоптиком ты можешь и не быть, но знать, откуда ветер дует, ты обязан». Поэтому синоптиком, а точнее ученым, он так и не стал, хотя кандидатскую степень получил. Впрочем, не за научные открытия, а благодаря советской системе карьерного роста, где главным были не личные заслуги, а личные связи.
Его более талантливые коллеги либо давно переметнулись на ту сторону океана, либо ушли в бизнес. Сергей Игоревич с завистью поглядывал на их успехи, но не имея способностей ни к науке, ни к управлению, так и не нашел себя. Ему тоже хотелось хорошую машину и просторную квартиру. Он устал экономить и отказывать своим детям в дорогих игрушках, которыми хвастались их сверстники. Но возможности вырваться из бедности не находилось.
И все же, руководствуясь второй частью своей любимой поговорки, он таки дождался часа икс. Рассмотрев в последних веяниях новой государственной политики шанс, который приходит лишь однажды, он зарегистрировал ООО «Ростелематикс», арендовал в здании родного НИИ небольшое помещение под офис и, переманив к себе нескольких сослуживцев на условиях совмещения, начал искать инвесторов под свою «великую идею».
Собственно все величие идеи было не столько в уникальности, сколько в своевременности. Тут сказался наработанный навык Сергея Игоревича определять, когда и откуда дует ветер.
Итак, с того самого момента, как в государственную казну стали попадать легкие деньги от резко подорожавшей нефти, а отношения с некоторыми довольно-таки западными соседями по планете напрягаться, руководство страны обозначило новые приоритеты в развитии государства. Один из них оказался весьма близок Сергею Игоревичу. Развитие российской ГЛОНАСС — глобальной навигационной системы. Американская GPS успешно функционировала уже не первый десяток лет и распространилась настолько, что присутствовала в виде маленького чипсета не только в миллионах навигационных приемников, приклеенных к лобовым стеклам автомобилей по всему миру, но и во многих телефонах, смартфонах, треккерах и тому подобных устройствах. Однако самым неприятным местом в этой истории для любого государства, осмелившегося противоречить заокеанским соседям, было то, что вся военная мощь государства находилась в полной зависимости от американских навигационных спутников. Суда, воздушная и наземная техника передвигалась по GPS координатам, с их же помощью настраивались системы наведения огня. Общеизвестно, что спутники GPS дают два сигнала: один закодированный — для армии США, другой открытый — для гражданского использования. Позже эту проблему ярко продемонстрировал военный конфликт с Грузией. Тогда американцы даже не стали отключать гражданский сигнал, а лишь скорректировали его точность. И российские «СКАТы» жгли траву рядом с огневыми позициями грузин с погрешностью в четыреста метров.