Она счастливо хлопотала у стола, очень довольная, что может кормить мужчину, это первейшая женская обязанность – накормить, хорошо накормить, я допил чай из душистых трав и прямо посмотрел на хозяйку.
– Счастлив тот, кому удалось уговорить вас выйти за него замуж. Мне кажется, такой дом мог выстроить только счастливый человек…
– Не знаю, – ответила она со вздохом. – Иногда он выглядел очень счастливым. Но не всегда… Он очень любил это место. Я сперва не понимала, смеялась над его прихотью поселиться у моря. Для нас, уроженцев степи, здесь не совсем… уютно.
– А потом?
Она вздохнула:
– Потом я ощутила нечто… Здесь свое очарование, совсем не то, что в наших степных просторах. Видите наш сад? Там больше тысячи деревьев, я даже не знаю, сколько на самом деле… но если в степи разнообразия лучше не искать, то здесь чуть ли не каждое дерево дает свои плоды. Не такие, как на соседнем. Правда…
– Что?
Она вздохнула снова:
– Я бы все оставила и поселилась в другом городе, тихом и спокойном, если бы могла… Мне никогда не нравилось, когда море так близко. Но муж обожает, если море рядом.
Я отводил взгляд, язык не поворачивается брякнуть, что муж не вернется. Оттуда не возвращаются.
– Госпожа Амелия…
Она поспешно кивнула:
– Можно просто Амелия, ваша милость.
– Хорошо, – согласился я, – просто Амелия… Мой корабль будет готов к отплытию не раньше, чем через неделю. Все это время придется торчать в этом, как вы говорите, очаровательном городе. В гостинице готовят неплохо, но там слишком шумно. Я не люблю вскакивать среди ночи от того, что под окнами очередная драка. Дрались бы молча, а то… Словом, у вас мне понравилось. Я предпочел бы остановиться в таком тихом доме. И еще мне чудится, вы даже готовите намного лучше, чем в гостинице. В цене, думаю, сойдемся…
В подтверждение я бросил на стол пару золотых монет. Ее глаза округлились, на блестящие желтые кружки смотрела неотрывно. Я сохранял вид толстого и богатого, наконец она сказала с неуверенностью:
– Не знаю, удобно ли это…
– Вы просто сдаете комнату, – сказал я. – У вас их достаточно. Я плачу за чистую комнату, постель с чистыми простынями и хорошую домашнюю еду. Разве не останавливаются знатные люди у своих друзей, предпочитая их общество гостиничному люду?
Она в нерешительности кивнула:
– Да, но знатные у знатных…
Я прервал:
– Знатные останавливаются не у знатных, а там, где удобнее. Обычно у знатных условия лучше, потому их и предпочитают. Но у меня в этом городе друзей нет, даже знакомых нет. Зато вижу, что у вас чисто, уютно, а обед очень хорош. Все, без возражений! Я занимаю у вас лучшую комнату. Ну, которая для гостей. Кстати, возьмите еще пару монет. Купите на рынке лучших продуктов.
Она возразила:
– Ваша милость, здесь слишком много!..
Я отмахнулся:
– Ну что вы все спорите? Женщина должна быть мягкой и пушистой.
Она упрямо покачала головой:
– Я куплю из тех денег, что вы уже дали. А эти заберите. Даже знатные люди в золоте всегда нуждаются.
– Только не я, – светло ответил я и улыбнулся, я ведь в самом деле богат, хотя никогда об этом не задумывался. – Я как раз не нуждаюсь.
– Почему? – спросила она в удивлении.
Я пожал плечами:
– Человек без амбиций. Не набираю армий, не строю поместий и замков, не держу богатых любовниц. Все, что мне надо, это чистая комната, чистая постель и хорошая еда… о чем мы уже договорились! Вы пока приберите мою комнату, а я пройдусь по городу.
Я был уже у двери, когда она сказала мне в спину:
– Сеньор…
Голос звучал странно, я оглянулся, она смотрела мне в глаза с немой надеждой и ожиданием.
– Сеньор… вы очень добры к нам.
Похоже, хотела сказать что-то другое, но смогла только вот так, я отмахнулся:
– Да пустяки.
Она не сводила с меня напряженного взгляда:
– Сеньор…
– Да?
– Почему вы так добры к нам?
Я улыбнулся как можно беспечнее:
– Долг рыцаря – защищать женщин.
Ее веки не дрогнули, продолжала рассматривать меня пристально и настороженно.
– Когда благородные рыцари произносят слово «женщины», подразумевают благородных дам. Простолюдинки для них… не совсем женщины, которых обязаны защищать. А вы защитили меня уже второй раз.
Я поморщился, никому не нравится, когда замечают то, что хочешь скрыть, ответил с графской небрежностью:
– А почему благородному рыцарю не защитить одинокую женщину? Особенно если подворачивается повод дать оплеуху не просто так, а за правое дело?
Она произнесла медленно, как мне почудилось, все же с некоторым разочарованием:
– Так это просто совпадение?
– Конечно, – заверил я. – Через неделю я буду далеко-далеко от этого города. А единственными спутниками будут вечно пьяные моряки и рыба за бортом корабля… Говорят, еще там морские дивы с вот такой грудью и рыбьими хвостами.
Я улыбнулся ей снисходительно-покровительственно, она в ответ улыбнулась тоже, мягко и по-женски, у нее хоть и нет хвоста, но вот грудь на месте, морские дивы позавидуют.
– Как скажете, сеньор…
Уже возле дверей я повернулся и хлопнул себя по лбу:
– Ах да! Еще со мной будут два моих верных спутника.
Она вскинула брови.
– Для них тоже приготовить комнаты?
Я покачал головой.
– Не стоит, пожалуй. Один предпочтет спать у моей постели, вот такие у него причуды, а второй и вовсе предпочитает конюшню, где хорошо и вкусно пахнет сеном.
Она поняла, заулыбалась. Я кивнул и вышел, на крыльце задержался, давая глазам привыкнуть к яркому солнцу, что бьет прямо в лицо.
Из левой стороны сада донесся быстро приближающийся конский топот. Судя по грохоту копыт, сюда мчится целый отряд, я насторожился, сделал шаг назад, упершись спиной в дверь. За деревьями замелькали всадники, их человек десять, нещадно топчут кусты малины и смородины, прут напрямик, уверенные, наглые.
Мне показалось, что скачут так уже не первый раз, вон поломанные не сегодня кусты, я велел себе не трусить, спустился с последней ступеньки на землю. Умнее бы отступить с дороги, но злое чувство заставило обнажить меч и выйти навстречу.
Передний всадник очень уж не понравился: могучий мужик с квадратным рассерженным лицом, отсутствие шеи, голова сидит прямо на плечах, руки толстые и мускулистые. Взмыленные кони храпят и роняют грязно-желтую пену с удил.
Передний придержал коня, я играл обнаженным мечом, пуская ему солнечные зайчики в глаза. Он прищурился, рявкнул зло:
– Ты кто такой?
– Тот, – ответил я, – кто здесь по приглашению хозяйки. А кто вы, что вторглись в частные владения?
Он фыркнул, оглядел меня с высоты седла, как никчемную букашку.
– Ты понимаешь, что бормочешь? Нас девять человек!
– Да хоть тысяча, – ответил я. – Это частное владение. Разве закон не запрещает вторгаться?
За спиной начали похохотывать и рассматривать меня с тем интересом, как в другое время и в другом месте рассматривали Дон Кихота на его Росинанте и с тазиком на голове. Вожак прорычал раздраженно:
– Я – Вильд, старший сын самого Бриклайта! И потому езжу там, где изволю!
– Вот как? – поинтересовался я. – Ты так ездишь и через земли членов городской управы? Или только через земли беспомощной женщины?
Он побагровел, глаза метнули молнии, но спутники умолкли, посматривали на меня чуть ли не с сочувствием. Я поиграл мечом снова.
– Знаете что, – сказал я. – Не будем нагнетать… Скажем, я вас предупредил. Сейчас отпускаю даже без штрафа. Но в следующий раз, если поедете вот так, я сумею…
Один из-за спины босса сказал почти благожелательно:
– Парень, закон занимается важными делами. А с такой мелочью мы управимся и сами.
– Хорошо, – ответил я уступчиво и сошел в сторонку с тропки. – Думаю, я тоже сумею управиться… помогая закону, понятно.
Оба расхохотались, как удачной шутке, уже собирались унестись, настегивая коней, но Вильд придержал коня и сказал люто:
– Смотри, чужак! Ты мне очень не нравишься. Я могу тебе просто свернуть шею.
– Убрать меч? – спросил я. – Уберу. А ты слезай, посмотрим. Я обещаю переломать тебе только руки и ноги. Я добрее.
Он поколебался, хоть он и на коне, но видно же, что я почти на голову выше, сухого жилистого мяса на мне больше. И хотя он привык ломиться сквозь препятствия, как лось через кусты, но не дурак, сообразил, что дам хороший отпор. В другой раз бы и рискнул выместить на мне всю злость, но только не на глазах своих людей, а то вдруг в самом деле окажется бит.
Он процедил наконец:
– Ты чересчур… дурак. Мы будем ездить, где и ездим. Но тебя в другой раз предупреждать не стану.
– Я вас тоже предупредил, – сказал я мирно. – Езжайте. И передайте всем, что отныне сад закрыт для посторонних.