Белоусов прошел еще несколько метров вперед и... Вон липа, ее хорошо видно с дорожки, заметный ориентир. Памятник он заказал простой и одновременно строгий – черный мраморный крест, довольно высокий, черная мраморная плита. Крест почти рядом с деревом, и его видно, а сейчас...
Он сделал еще несколько шагов и остановился.
Он не узнавал места, которое регулярно посещал в течение пяти лет – в день ее рождения... в день ее смерти... Иногда, как и многие, на Пасху...
Желтая глина и корни деревьев.
Осколки черного мрамора, торчащие из грунта, как зубья.
Крест – массивный мраморный памятник, – ткнувшийся боком в землю.
Яма...
– Там еще одна, ту кто-то лопатой выкопал, – шепотом, словно чего-то опасаясь, сообщил сторож Полыхалов. – Мерзость там... чертовщина... мух мясных вон целый рой... Но там лопатой орудовали, копали. А здесь сами видите. Тут оно все само.
Белоусов видел.
Но ничего не понимал.
ГЛАВА 7 ОСТАНОВКА ПО ТРЕБОВАНИЮ
Если встать поздно, провалявшись, проленясь в постели до одиннадцати, день все равно будет таким же длинным, как если бы вы вскочили в шесть. И нудным. Так казалось Кате, когда этот день начался и все длился, длился...
В Главк она должна явиться к обеду, потому что в этот день работали в ночь – в Балашихе как раз завершалась операция по поимке преступной группы, грабившей грузовые фуры на дорогах. И основных событий – то бишь задержания с поличным – ждали лишь к вечеру, если, конечно, повезет в оперативном плане.
Уголовный розыск, естественно, пахал круглыми сутками, а вот пресс-службу Главка решено было подключить только на конечном и самом ярком в смысле зрелищности этапе.
В результате Катя спала как сурок до одиннадцати, пока жгучее солнце, льющееся в открытое окно золотистым потоком, не разбудило... Нет, разбудил ее звонок мужа – Драгоценного В.А.
«Как ты?» – «Я прекрасно, как ты?» – «Я отлично, у тебя сегодня выходной?» – «Только до обеда, а у тебя?» – «У меня все дни тут почти как выходные, ты же знаешь».
Драгоценный звонил из Ниццы, где вот уже два месяца в очередной клинике лечился его работодатель, у которого он служил начальником личной охраны.
Катя как-то даже уже и привыкла и к отсутствию Драгоценного, и к его переездам по Европе... Говорят, в любом браке наступает вот такая пауза... неопределенность, когда вроде бы надо что-то решать, а оно не решается, и все чего-то медлят... Словно ждут.
«Как ты?»
«Я прекрасно, как ты?»
«Что будешь делать сегодня?»
Что мы будем делать сегодня... Катя подошла к зеркалу, повернулась боком, спиной, потом снова боком, тщательно и придирчиво разглядывая себя всю. Ну что ж, вообще-то недурно... Кто-то сказал, что современная красота – это длинные ноги, тонкая талия и высокие скулы. И то, и другое, и третье в наличии. Веснушки от солнца на носу, но это не портит, наоборот, придает задора и веселости, хотя... где уж тут веселиться, после таких звонков из Ниццы... Кошки бездомные скребут на душе, но все равно – на внешности это никак не должно отражаться. Итак, что мы имеем – волосы отросли, их можно собрать на затылке в хвост. Взгляд... о, конечно же, открытый и смелый. Чересчур даже... можно и поскромнее. Если бы глаза были черные, то совсем бы получился тот самый образ, который... который там, где-то в мечтах. Но глаза серые. Кто-то когда-то говорил, что в этих глазах можно утонуть. Кто-то говорил – он, Драгоценный, муж.
Она пила горячий кофе и смотрела в открытое окно на родную Фрунзенскую набережную. Здесь вам не Ницца, да уж... Если сегодня в Балашихе все же задержат этих чертовых ханыг, будет, интересно, стрельба или нет? Вот бы была! Парочка автоматных очередей ОМОНа и одиночные пистолетные... Ах, как бы это оживило и ее газетный очерк для криминальной полосы «Вестника Подмосковья», и сюжет для «Дежурной части», который готовят сотрудники главковской телестудии.
Позавтракав, Катя немного убралась, включила стиральную машину, а сама притулилась в кресле с ноутбуком на коленях – проверила, перечитала уже готовую статью и скинула ее по электронной почте в редакцию.
Потом зарядила походный «маленький» ноутбук, сунула в необъятную свою и любимую кожаную сумку цифровую камеру, блокнот, пару плиток горького шоколада, а также балетки. На работу она ходила на высоченных каблуках, но вот при выезде «на операцию» всегда меняла обувь на более удобную.
Самый обычный день, рутина. Правда, будет задержание... Посмотрим, а то прямо хоть от скуки умирай.
О Драгоценном она больше и не вспомнила. Нет... неправда... Но это было неважно, мало ли что и кто вспоминается... Воистину сложный период, и они оба все чего-то ждут. И некому даже пожаловаться, некому в жилетку поплакаться – подруги в отпуске, разъехались кто куда, общий друг детства Сережечка Мещерский возит туристические группы по Непалу, когда туда еще попадешь к нему...
В Балашиху отправились после обеда, а когда приехали, там все было как-то зыбко, неясно. Впрочем, так это обычно и бывает при крупных значимых задержаниях.
Все чего-то ждали и вместе с тем словно боялись сглазить. Где-то там, в городе и на трассе, расставлены засады, но точное место не называлось.
Катя вместе с телевизионщиками расположилась в отделении милиции, сидели в кабинете, пили крепкий кофе и ждали звонка. В отделении тем временем шла обычная рутинная работа – доставляли разную «мелкоту», оформляли протоколы.
В коридорах на банкетках ждали вызванные на допрос к следователям свидетели с повестками в руках.
Жарко и душно, и где-то там, далеко, собиралась гроза, и телевизионщики выглядывали в раскрытое окно кабинета – только ливня не хватало, если вдруг вот сейчас позвонят и скажут...
В отделении милиции, несмотря на недавний ремонт, витал еле уловимый и одновременно стойкий запах казармы. Банкетки, отполированные задами сотен свидетелей и задержанных.
Закат... солнце садилось, а они все ждали. Стало смеркаться...
В дежурной части работал телевизор, и под его бормотание, несмотря на весь выпитый кофе, глаза Кати начали слипаться... Она открыла ноутбук, перелистала файлы с фотографиями прежних задержаний.
Один из телевизионщиков принес в кувшине холодной воды для кофеварки, и тут позвонили.
И началось!
Увы, задержание, которого все так напряженно ждали, прошло тихо, без пальбы. На шоссе, где все и случилось – преступники тормознули фуру, а оттуда на них посыпался ОМОН, и оперативники подоспели, – проезжавшие мимо водители так ничего толком и не поняли. Проверка документов? Бывает.
Катя была даже разочарована. Профессионально, конечно, сработано, но без блеска, вот если бы погоня с мигалками, с сиренами, постреляли бы...
Однако она покорно занялась своими репортерскими обязанностями. Записывала, рассматривала и фотографировала вещдоки – фуру, машину, на которой ездила банда, изъятое оружие.
И время летело как на крыльях. Давно стемнело, а когда в Балашихе все в оперативном плане закончилось, наступила уже глубокая ночь.
Доехали до Главка – слепящие ночные огни, оставили аппаратуру в телестудии.
– Екатерина Сергеевна, сейчас машина придет оперативная, по домам всех развезет, – сообщил Кате знакомый дежурный.
Но тут за окном полыхнуло и громыхнуло! Пришла гроза. И такого ливня... такого бешеного, страстного ливня в городе не видели давно.
Узкий, как ущелье, Никитский переулок сразу же наполнился потоками мутной воды – с Тверской эти потоки неслись на Большую Никитскую. Ливень шумел, сточные трубы гудели, молнии, молнии сверкали одна за другой. И ничего не оставалось, как пережидать грозу под крышей – в круглосуточно работавшем главковском буфете, опять-таки за чашкой черного кофе – неизвестно какой уже по счету.
Может, именно количество поглощенного за день кофеина подействовало на Катю так странно уже потом, когда...
Машину подогнали во внутренний двор Главка, когда гроза слегка сбавила обороты – не до утра же тут куковать, и так уж четвертый час!
Садясь, Катя промочила ноги и на заднем сиденье, пока ехали по Никитской, начала переобуваться, пусть уж опять будут босоножки на шпильке, лишь бы только...
– Ну и ночка сегодня, – хмыкнул водитель-милиционер. – Устали? Ну ничего, сейчас дома будете. Айн момент, и...
Они как раз проезжали по пустынному и мокрому Гоголевскому бульвару. Катя ходила здесь тысячи раз пешком.
Огни, огни – тусклые, отраженные в глубоких лужах, отпечатанные желтыми пятнами на мокром асфальте. Огни, огни, мигают... синие огни...
Изумленный водитель резко сбавил скорость, и мимо, как при замедленной съемке, проплыли милицейские машины с включенными мигалками, почти перегородившие проезжую часть. А выше на бульваре Катя увидела еще огни – карманные фонари, шарившие по кустам, скользящие по стволам деревьев.
– Что-то случилось, – сказал водитель. – Молнией, что ли, кого-то там убило или пришили... Вон сколько патрульных сюда нагнали...