– О чем?
– Об этом мире. О вас. Обо мне.
Девушка недолго подумала, а затем спросила:
– Не для того, чтобы просто засунуть туда вот его?
– Не для того, – откровенно ответил Замза. – У меня такое чувство, что нам о многом нужно поговорить. Например, о танках. И боге. И лифчиках. И замках.
Их двоих вновь окутало молчание. Послышался лязг – перед домом тянули телегу: неуловимо гнетущие звуки несчастья.
– Даже не знаю, как нам быть, – наконец произнесла девушка. Она медленно покачала головой, но холод в голосе ее был уже не так заметен. – Ты лучше меня воспитан. И я сомневаюсь, что твои родители будут рады тому, что их драгоценный сынок якшается с горбуньей вроде меня. Помимо прочего, весь город сейчас кишит иностранными танками и войсками. Кто знает, что нас ждет.
Замза уж точно понятия не имел, что их ждало. Не понимал он вообще ничего: будущего – само собой, но также – настоящего и прошлого. Даже одеваться для него – загадка.
– Так или иначе, я, наверно, приду сюда через несколько дней, – сказала горбатая девушка. – Если мы сможем починить замок, я его принесу, а если нет – все равно его вам верну. К тому же с вас причитается за вызов на дом. Если ты здесь будешь, мы, само собой, увидимся. А сумеем мы с тобой неспешно поговорить об этом мире или нет, я не знаю. Но я бы на твоем месте этот бугор родителям не показывала. В реальном мире не похвалят, если станешь такое выставлять.
Замза кивнул. Он, правда, не очень понимал, как такую штуку можно скрывать от людей. Хотя об этом можно подумать и позже.
– И все-таки странно ведь, да? – задумчиво произнесла девушка. – Мир, можно сказать, разваливается на куски, но все равно остаются люди, кому небезразличен сломанный замок, а другие добросовестно приходят его чинить… Ведь так же? Но, может, это и хорошо. Может, вопреки ожиданиям, так оно и должно быть. Может, единственный способ сохранить рассудок, когда мир разваливается на куски, – это и дальше выполнять свою работу честно и прилежно?
Девушка посмотрела Замзе в лицо. Взделась одна ее бровь.
– Не хотела бы лезть не в свое дело, но что происходило в той комнате на втором этаже? Зачем твои родители поставили такой большой замок на дверь комнаты, где стоит одна кровать, и почему они так обеспокоились, когда он сломался? И зачем там окно досками забито? Там что-то запирали, да?
Замза покачал головой. Если кого-то или что-то и запирали там, то лишь его самого. Но почему это было необходимо? Он понятия не имел.
– Наверное, нет смысла тебя спрашивать, – сказала девушка. – Ладно, мне пора. Если задержусь, мои будут волноваться. Молиться, чтоб я благополучно дошла через весь город. Что солдаты не обратят внимания на бедную горбатую девушку. Что среди них не окажется извращенцев. Достаточно уже того, что они ебут этот город.
– Я буду молиться, – сказал Замза. Но он не представлял себе, что такое «извращенец». Или вообще-то – «молиться».
Девушка подняла тяжелую черную сумку и, по-прежнему согнувшись, вышла за дверь.
– Я вас еще увижу? – спросил Замза в последний раз.
– Если о ком-то достаточно думать, то вы, конечно, встретитесь опять, – сказала она на прощанье. Теперь в ее голосе чувствовалась настоящая теплота.
– Берегитесь птиц, – выкрикнул он ей вслед. Она повернулась и кивнула. И, как ему показалось, улыбнулась одним уголком кривых губ.
Через щель между занавесками Замза смотрел, как ее горбатая фигурка движется по брусчатке. Шла она неуклюже, но удивительно быстро. Каждый ее жест он считал чарующим. Она ему напоминала жука-вертячку, который вышел из воды и теперь бегает по суше. С его точки зрения, в таком перемещении, как у нее, смысла гораздо больше, чем ковылять стоймя на двух ногах.
Совсем немного погодя после того, как она скрылась с глаз, он заметил, что гениталии его обмякли и втянулись. Тот краткий и яростный бугор в какой-то миг просто исчез. Теперь его орган болтался между ног невинным фруктом, мирным и беззащитным. Яйца удобно размещались в мошонке. Поправив пояс халата, он сел за обеденный стол и допил остатки холодного кофе.
Люди, здесь жившие, куда-то ушли. Он не знал, кто они такие, но воображал, что они и есть его семья. По какой-то причине они внезапно ушли. Может, никогда больше не вернутся. Что значит «мир разваливается на куски»? Об этом Грегор Замза не имел ни малейшего понятия. Иностранные войска, блокпосты, танки – все это окутано тайной.
Наверняка знал он только одно – он всем сердцем хотел снова увидеть эту горбатую девушку. Очень-очень хотел увидеть. Сидеть с нею лицом к лицу и разговаривать сколько душе угодно. Распутывать вместе с нею загадки мира. Он хотел со всех сторон наблюдать, как она изгибалась и корчилась, поправляя лифчик. А если можно – и погладить руками ее тело в самых разных местах. Коснуться ее мягкой кожи и кончиками пальцев ощутить ее тепло. Ходить бок о бок с ней вверх и вниз по лестницам этого мира.
От одной мысли о ней у него потеплело внутри. Чем дальше, тем больше Замза радовался, что он не рыба и не подсолнух. Да и не что-то другое. Хорошо быть человеком. Ходить на двух ногах – скорее неудобство, это уж точно, и носить одежду, и есть ножом и вилкой. Он столько всего еще не знает. Однако будь он рыбой или подсолнухом, а не человеком, – вряд ли ощутил бы такое удивительное тепло своего сердца. Так ему казалось.
Замза долго сидел так с закрытыми глазами. Он тихо наслаждался этим теплом, как будто грелся у костра. Затем, решившись, встал, взял черную трость и направился к лестнице. Он вернется на второй этаж и разберется, как нужно одеваться. Такова – по крайней мере, сейчас – его задача.
Мир ждет его успехов в учебе.
Мужчины без женщин
Предисловие
Ни к романам, ни к сборникам рассказов я не люблю добавлять предисловия и послесловия (они получаются или хвастливыми, или излишне оправдательными) и, где можно, стараюсь этого не делать. Но к новому сборнику «Мужчины без женщин» решил добавить пояснения о том, как он создавался. Может, все это излишне, но пусть уж будет такой «производственный отчет». Постараюсь, чтобы не повредило книге, хотя уверенности у меня никакой нет.
Этот сборник – первый за последние девять лет, когда в 2005 году вышли «Токийские легенды». Все эти годы я писал несколько романов, один за другим, и садиться за рассказы настроения не было. Однако весной прошлого (2013-го) года в силу необходимости я наконец сочинил рассказ («Влюбленный Замза»). На удивление, работа оказалась мне в радость (я еще не забыл, как писать рассказы). И вот летом я, подустав от большого формата, решил попробовать написать целый сборник.
Обычно я пишу рассказы в один присест. Если не брать в расчет самое начало моей карьеры, когда у меня еще не сложился метод сочинения рассказов, я почти ничего не пишу разрозненно для всяких печатных изданий. Тогда мне было удобно создавать рассказы как наброски для романов, а если писать один рассказ для одного, другой – для другого издания, сложно держаться в форме, да и силы распределяются нерационально. Поэтому я настраиваюсь и пишу сразу шесть или семь рассказов. По объему как раз получается на отдельную книжку, и, говоря языком пловцов, легко поймать ритм дыхания.
Сборники «Все божьи дети могут танцевать» и «Токийские легенды» я написал примерно так же: один рассказ за две недели. Три-четыре месяца – и книга готова. Когда пишешь так, при желании можно делать рассказы последовательными или связанными. Не просто складывать их под одну обложку, а подбирать определенную тему или мотив, выстраивать готовые рассказы так, чтобы выдерживалась концепция. Например, мотивом сборника «Все божьи дети могут танцевать» послужило землетрясение в Кобэ 1995 года, «Токийские легенды» – это собрание загадок и причуд, связанных с жизнью в большом городе. Когда есть что-то связующее, пишется несколько проще.
Мотив этого сборника прописан в самом его названии – «Мужчины без женщин». Пока я работал над первым рассказом – «Drive My Car», – эта фраза вертелась у меня на языке. Как мелодия – прицепится и никак не отстает, – фраза эта засела у меня в голове. И вот когда первый рассказ был готов, мне захотелось обыграть эту фразу, сделать ее ключевой, чем-то вроде некоего стержня, и окружить ее связанными рассказами. В этом смысле «Drive My Car» стал отправной точкой книги.
Услышав фразу «мужчины без женщин», многие читатели вспомнят прекрасный сборник рассказов Эрнеста Хемингуэя. Я тоже, разумеется, вспомнил. Однако в переводе Хироси Таками на японский сборник «Men Without Women» получил название «Мир одних мужчин». По моим нынешним ощущениям, лучше было бы перевести его «Мужчины без женщин», а не «Мужчины, у которых нет женщин». Однако эта книга названа прозаично и буквально – «Мужчины, у которых нет женщин»[1]. Те, кого по самым разным обстоятельствам покинули или собираются покинуть женщины.