– Здравствуй, Егор Кузьмич, – поприветствовал старосту Силантий, – подсобить чем или просто от скуки к нам заглянул?
– Да некогда мне скучать, сынки, забот полон рот. А от помощи не откажусь. Повадились к нам цыгане шастать. Все бы ничего, чай, тоже люди, да ведь тащат все что ни попадя. Подмогнете?
– А чего делать-то? Они пташки вольные. Сегодня тут, завтра там… Сами уедут!
– Когда рак на горе свистнет! Они у нас уже год табором живут. Недалеко, у речки остановились. Вроде и жалко их, да своих жальче. Вроде у них там ведьма имеется. Молодая, а гадает всем, как видит. И болезни лечит. К ним даже из других селений едут.
– Так хорошо же! – Силантий улыбнулся, выплюнул травинку.
– Хорошо, да не очень! Наши лекари жалуются, что хлеб отбивает! Да и так, неспокойно от пришлых. Может, попросите их подальше от нашей деревни убраться?
– Нам за это не платят, дед. Пусть полиция твоих цыган гоняет. – Веснушчатый демонстративно отвернулся.
– Да какая полиция? Я тут, можно сказать, один за всех отдуваюсь, – охнул староста. – Что за молодежь пошла непочтительная.
– Погоди, Антон, – одернул друга Силантий. – Я схожу к ним. Приструню, чтобы покой не нарушали.
Это был шанс хоть немного развеяться. Гонять воров на самом деле он не собирался, но скуку разогнать – точно.
– Вот это разговор, – заулыбался староста, бросив хитрый взгляд на паренька, теребившего медную пуговицу на расстегнутом кителе. – А я вам за работу самогону своего поставлю.
– Да тут на каждом углу наливают, – снова влез Антон. – Табаку достать сможешь? Страсть как курить охота, а табаку и нет. Тогда и я схожу, раз такое дело. – Но как только староста ушел, набросился на друга. – Нельзя нам из деревни уходить, слышь, Силантий?
– Я один пойду. Если что, прикроешь меня, а табак поделим.
– Даже не знаю… нечестно как-то, – почесал вихры друг, но было видно, что такой расклад его устраивает.
– Решено, иду один. – Силантий спрыгнул с бревна. – К вечеру обернусь.
Антон проводил его задумчивым взглядом. Может, и было бы все иначе, если бы не она… Не Софья… Почему она выбрала не его, а Силантия? И точно кошка пробежала между друзьями…
Снова вспомнилась его последняя встреча с Софьюшкой. Ледяной королевной с ним была, а сердце рвалось от боли. Не пара ей Силантий! Не любит он ее и никого не любит! Весь в отца своего пошел, армия ему мать, сестра и невеста.
Даже если руки придется его кровью омыть, он пойдет на этот грех! Все одно без Софьи жизнь смысла не имеет никакого.
Силантий табор нашел быстро. Вышел к реке и направился к поднимавшимся за жидким пролеском струйкам дыма. Вскоре из-за деревьев послышался разноголосый гомон, гитарные переборы и ржание коней. Потянуло запахами костра и жареного мяса.
Тропинка привела Силантия к небольшой поляне, на которой стояли шатры и кибитки, горели костры. На них жарилось мясо, готовилась похлебка. У костров сидели смуглые люди. Звучала гитара, и приятный женский голос выводил куплет о несчастной любви и горячей цыганской крови. Поляну огибала мелководная речушка, в которой плескались чумазые ребятишки.
Увидев военного, цыгане насторожились, но враждебности не выказали. Девушка отложила гитару и посмотрела на Силантия:
– Что нужно тебе, красивый? Погадать пришел или хворь вылечить?
– Не верю я в гадания, – буркнул Силантий, подойдя к костру.
– Тогда зачем явился?
– Жалоба на вас поступила. Надо бы разобраться.
– И кто жалуется? – Из шатра вышел высокий плечистый мужик в простой холщовой рубахе. За вихрастой шевелюрой и густой черной бородой его лица было не рассмотреть, только глаза горели, что уголья. – Если цыгане, значит, сразу воры? А ты за руку нас ловил?
– Отчего же воры? – хмыкнул поручик. – Говорить я такого не говорил, но по закону проверить обязан.
– Мы твоим законам не подчиняемся. Цыгане – народ свободный. Шел бы ты отсюда подобру-поздорову. А то места глухие, ведь и не найдут.
– Мне бояться не с руки, иначе в армию не взяли бы. – Силантий положил руку на эфес сабли. – К тому же мои друзья знают, где я. Не вернусь до заката – искать придут.
– Видели мы твоих друзей, Силантий. – Девушка поднялась.
– Откуда ты меня знаешь? – опешил поручик.
– Дым сказал, – улыбнулась цыганка.
– Дарина, подай гостю похлебки, – сказал бородач, – не откажешь, служивый?
– Конечно! – Девушка налила в деревянную миску похлебки, взяла ложку, ломоть хлеба и подошла к Силантию. – Угостись, красивый.
Силантий посмотрел на девушку, взял предложенное и понял, что пропал. Большие черные глаза, смуглая кожа, брови вразлет и пухлые, манящие губы.
Дарина тряхнула гривой кудрявых волос и призывно улыбнулась. Как бы невзначай оголилось круглое плечо, на котором алел розовый бутон. Рисунок был настолько искусным, что казалось, бутон вот-вот раскроется. Силантию нестерпимо захотелось припасть к цветку, ощутить его аромат, коснуться лепестков. Но внезапная робость сковала его.
– Боишься меня? – Дарина вдруг звонко рассмеялась. В черных очах отразились солнечные блики. – А я ведь не кусаюсь. Если только приворожу ненароком. Садись, Силантий, в ногах правды нет.
Она уселась на траву и похлопала рядом с собой.
– Я в бесовщину не верю, – с трудом отведя взгляд, ответил Силантий, присаживаясь рядом с девушкой. Она едва успела одернуть цветастую юбку, расстелившуюся по земле.
– Раз не веришь, то и опасаться тебе нечего.
Силантию показалось, что теперь в ее голосе прозвучала настоящая угроза, но решил не обращать внимания.
Похлебка показалась ему безвкусной. Да и самое изысканное кушанье сейчас не принесло бы наслаждения. Взгляд Силантия не отрывался от Дарины. Казалось, что она все понимает и намеренно дразнит его.
– А хочешь, я спою тебе, служивый? – неожиданно предложила она. – Тебе одному петь стану.
– Спой, – хрипло выговорил Силантий, отставив миску. Язык вдруг стал тяжел, перед глазами поплыл туман. Неужели отравили?
Дарина взяла в руки гитару и коснулась изящными пальчиками струн, извлекая грустную, берущую за душу мелодию.
Как только отзвучал последний аккорд, с Силантия как наваждение спало. Силы вернулись, а вместе с ними – ясность ума. Мысль вспыхнула в голове яркой вспышкой.
– Пойдем со мной, – выпалил он, глядя прямо в глаза цыганке.
– И куда же ты меня зовешь, поручик?
– В имение свое, к матушке с батюшкой, в жены тебя возьму. Не посмотрю, что цыганка.
Дарина рассмеялась ему в лицо. Зло, обидно. Ярость темной волной накрыла Силантия.
– Не пойдешь, силой заберу. Все одно – моей будешь! – Силантий вскочил на ноги.
– Полегче, служивый! – раздался за спиной предупредительной окрик.
Цыганка поднялась, махнула сидевшим у костра цыганам, давая понять, что ей ничто не угрожает, и улыбнулась Силантию.
– А давай я тебе сперва погадаю, красивый. Денег не возьму, за так погадаю.
Как зачарованный, Силантий протянул ей ладонь. Дарина долго всматривалась в переплетение линий, а потом вдруг резко оттолкнула его руку.
– Все, поручик, уходи. Жизнь ты проживешь долгую, больше не вижу ничего.
– Обещала, так гадай, – настаивал взбудораженный Силантий.
– Уходи, поручик, пока на своих ногах еще ходить можешь.
– Хорошо, – неожиданно согласился он, – уйду. Но не надейся, что навсегда. Еще свидимся.
Развернулся и направился прочь.