Я помолчал и посмотрел в хитрое лицо Марасы:
— А что, есть что-нибудь на примете?
— Есть! — торжествующе заявила она, подбоченясь — вот и от матушки Марасы прок! Есть такая работа!
— Ну так и какая работа? Платным танцором? Пажем у прекрасной дамы?
Мараса засмеялась:
— Ну шутник! А что, ежели бы не твоя нога… Ладно — смотри какая вещь, вчера я шла в лавку, и встретилась мне соседка Сарана, она тут живёт неподалеку. У неё ещё сын с моим дружил, а сама она кухарка, так вот, иду я в лавку — смотрю, она разговаривает с каким-то мужчиной — такой серьёзный мужчина, не такой высокий как ты, но крепенький, с мечом на поясе. И чего-то они разговаривали разговаривали, а она и пошла дальше, за мной то есть — я мимо прошла…
— Тётушка, а можно к делу ближе — взмолился я — у меня от этих Саран уже голова кругом!
— Так я и к делу! Так вот — ищут они человека, чтобы убирался, ремонтировал шкафчики и стулья, подметал и вообще прибирался. И платят — внимание! — по серебрянику в день, как ты и хотел!
— Да кто они-то? — уже рассмеялся я — император и его супруга?
— Какой император? Причём император? А — опять шутишь! — она рассмеялась. Я разве не сказала? Там школа какая-то, где молодые богачи скачут с железками, а хозяину школы потребовался уборщик, и в его же лице и мастер по ремонту мебели. Сможешь? Я за тебя поручусь, если что, меня люди знают!
— Богачи скачут с железками…а что, это интересно — задумчиво протянул я. Когда можно туда пойти?
— Да завтра с утра и пойдём! Позавтракаем и пойдём! Я сейчас в лавку сбегаю — куплю тебе то, что ты просил, а ты отдыхай — скоро работать будешь в поте лица. Накушался?
— Да, всё, спасибо. Пойду отдохну.
Я забрался наверх, улёгся на кровать стал думать: «Похоже это какая-то фехтовальная школа — это мне вообще-то повезло. Фехтовать я умею, но только ножами».
Достав свою трость, выдернул из неё клинок, со следами крови — это мне подарили ребята, с которым служил. Говорили, что один из полевых командиров чеченцев после ранения с ней ходил, ему сделали по спецзаказу, а когда мы его ликвидировали — кто-то из ребят и прихватил её. Вообще — в Чечне всегда можно было разжиться — или редким барахлом — типа кинжалов или старинных карамультуков — они все свои музеи после начала войны разграбили, разжиться иностранным оружием, вроде беретт или глоков, или просто деньгами — почти у каждого убитого боевика в карманах лежали пачки долларов, которыми им платили за убийство наших солдат. Вообще — я на войне много чего насмотрелся — люди там и богатели — один мой знакомый летёха взял с трупа сто тысяч долларов — настоящих, и опускались до полного скотства — как охранники в фильтрационных лагерях, но даже и среди них мы славились беспощадностью и зверством — всё человеческое из нас сознательно вытравлялось, ещё на этапе обучения. Если нужно было достичь результат — никакие преграды не могли служить оправданием — вырезали всех, кто мог видеть, слышать, был под подозрением. Может это и было оправданно, но те, кто отдавал приказы сидели очень далеко от нас, и руки в крови по локоть, были не у них.
Скоро вернулась Мараса, покричала мне снизу и, поднявшись по лестнице, отдала бритвенные принадлежности и мыло. Дело было к вечеру. Подумав, я решил навестить некий трактир — посидеть, выпить пива. Взяв с собой золотой и несколько серебряников, я отправился в порт.
В трактире «Парусник» шла бурная вечерняя жизнь, — он был почти до отказа полон, но я всё-таки сумел найти местечко в неудобном месте, возле прохода, через который бегали официантки, относя заказ клиентам. Заказав пива и солёного сыра, я стал наблюдать за залом. В дальнем углу, напротив выхода группа наёмников играла в карты, бурно радуясь или переживая, поодаль — сидела разношерстная группа, то ли пираты, то ли просто корабельщики — в цветастых одеждах, шароварах и косынках на голове, а вот и те люди которые мне нужны — уже намётанным глазом я выхватил из группы сидящих несколько мужчин в неприметной одежде, с строго-подозрительными лицами. К ним время от времени приходили какие-то курьеры, вели разговоры и тут же отправлялись по своим делам. Эти люди никуда не спешили, делали заказы, чего то получали и отдавали курьерам — видно было, что это у них что то вроде офиса. Я попытался понять — кто из них Якорь, понял — это вот тот важный и большой пузан справа от столика — их там было трое — но решил ещё проверить свои наблюдения. Допив кружку слабенького пива, я заказал ещё одну и стал прислушиваться к разговорам. Среди какофонии звуков вдруг всплыла фраза: Отнеси Якорю, он заказал!» — я напрягся, всматриваясь боковым зрением — кому отнесут заказ. Мне стало смешно — Якорем оказался не тот пузан, которого я выбрал за размер и важность, а небольшой, неприметный человек лет сорока рядом с ним, принятый мной за бухгалтера — такой он неброский и лохообразный. Впрочем — понаблюдав за ним, я понял, что внешность, как всегда обманчива — вряд ли на такой высокой должности в мафии мог быть слабый и глупый человек, это вам не сетевой магазин, где можно устроиться по блату коммерческим директором, будучи дуб дубом.
Я просидел ещё долго, пока не заметил, что Якорь собирается уходить, тогда, под шумок в зале, вышел из трактира и стал поджидать за углом, в темноте — на улице была глубокая ночь. Мне в голову пришла мысль — что скажет матушка Мараса за мои такие ночные вояжи? Надо что-то придумать… Мысль была прервана шагами нескольких людей, отправившихся по улице вверх от порта. Вокруг было тихо — ни случайных прохожих, ни повозок — в такое время суток большинство горожан предпочитают сидеть за окнами, за прочными засовами на дверях. А в портовые районы, как говорил мне Катун, даже городская стража заглядывает редко и неохотно — отсюда можно просто не уйти. Вышедшие люди ничего не боялись — они довольно громко разговаривали — видно было, что идут хозяева района. Неожиданно в их разговоре, разносящемся далеко вдоль затихших домов, я услышал своё имя, и имя Катуна:
— Оба мёртвые. Катуна нет, Седого нет. Сдаётся — их эти нищие и положили. Только как смогли — два дедка, а тут наши бойцы — один другого здоровее! Может не они вообще, кто-то другой? — голос, как я понял, принадлежал тому пузанку рядом с Якорем.
— Нищих искать, Седой приметный — его сразу найдут, а там и поспрошаем — кто наших уложил, и куда наши деньги делись. А потом в расход обоих, для отстрастки будет правильно, пусть другие бойчее деньги сдают. Раздайте всем уличным — ворам, попрошайкам, торговцам — описание Седого, как увидят — чтобы к нам бежали. Типа — награду дадим. Хммм…десять золотых. А кто не скажет, где Седой — кожу сдерём.
Я взял в руки трость и постаравшись как можно бесшумнее идти, пошёл за бандитами. Пройдя метров триста, остановился и прислушался — мне показалось, что сзади что-то зашуршало, я наклонил голову, посмотрел вокруг боковым зрением — вроде тихо. Пошёл дальше, ловя разговоры главарей и…попался.
Моей шеи коснулось что-то холодное и очень острое, негромкий голос сказал:
— Тихо, не шевелись. Иди вперёд!
Я послушно зашагал, ругая себя последними словами — вот тебе хренов разведчик — как я мог подпустить кого-то так близко? Пропил умения свои… С этими грустными мыслями я догнал неспешно идущих бандитов, двое из тех, что были рядом со мной — пошли к ним и что то сказали, те развернулись и пошли ко мне.
Якорь осмотрел меня с ног до головы, в свете масляной лампы — её зажёг кто-то из сопровождающих:
— Это что у нас за чудо? Хромой? Хромой….эээээ…да он сам в руки пришёл! Парни, да это же Седой! Видали как — вы там его ловите, а стоило мне выйти и тут он сам ко мне прибежал! Хе хе хе…мне надо награду давать, десять золотых — его обезьянье лицо искривилось к усмешке — ну и что же ты, Седой, тут делал? Неужто хотел засвидетельствовать мне своё почтение?
— Он так тихо крался, что мы боялись нас засечёт — он даже эльфа услышал. Думали — всё, запалились — ан нет. Не заметил.
— Давайте его в пустой склад, там поговорим — Якорь повернулся через правое плечо и зашагал к порту.
Через двадцать минут я стоял в кругу бандитов и думал — какого хрена я был так неосторожен? Надо же было догадаться, что за ними будет негласная охрана — ну не так же просто они бродят по улицам! Хорошо хоть не отняли трость — видимо посчитали и меня, и ещё совершенно безопасными. И это хорошо…
— Ну что, поговорим, Седой? — Якорь равнодушно сделал знак стоящим сзади боевикам и меня сильно ударили в спину так, что я упал на одно колено — второе у меня не сгибалось, а потому я замер в очень неудобной скрюченной позе.
— Говори, кто убил наших парней, куда делся Катун, где наше бабло! Скажешь, или тебе помочь сказать? Парни, он чего молчит-то всё время? Ну развяжите ему язык, только слегка — а то подохнет.