— Увы, — покачал он головой. — Мне безумно далеко до господина… барона.
Наступила тишина близкая к гробовой. Максим наслаждался реакцией епископов и патриарха. Вениамин наблюдал с наслаждением за живым драконом. А остальные медленно выкарабкивались из осадка.
— Ты действительно собираешься в Новгород? Или это сказано, чтобы Фридрих от тебя отстал? — Наконец нарушил тишину Герман.
— Вы в курсе нашего с ним разговора?
— Только в общих чертах. Да и то — неточно. Он как приехал в Акру — стал очень подозрительный.
— Отлучение от церкви не делает тебя умиротворенным, — пожал плечами Максим. — Для чего вам нужно знать место, куда я еду?
— Если ты действительно станешь помогать Фридриху бороться против Ватикана и осядешь в Новгороде, то я напишу для тебя письмо архиепископу Новгородскому. Расскажу в нем про твои подвиги и рекомендую.
— Еще совсем недавно вы называли меня самозванцем и фокусником…
— Прости меня за скепсис, я был неправ и груб. Но и пойми правильно — такие вещи каждый день не происходят.
— Мне не за что тебя прощать, так как я не обиделся. Хм. Кем вы хотите представить меня в глазах архиепископа?
— Святым чудотворцем. Кем же еще? — Удивился патриарх.
— Вам это зачем? Ведь Новгородское архиепископство вам не подчиняется.
— Живой святой очень нужен всей нашей церкви. Борьба с латинянами обостряется. Император требует объединиться с ними, а значит подчиниться. Остаться я вас не могу заставить, тем более, что у вас есть божественная миссия, которой не мне препятствовать. Однако помочь найти общий язык с местными иерархами — могу.
— И это, в свою очередь, укрепит восточную церковь?
— Именно.
— Ну что же, в таком случае я действительно еду в Новгород, — после минутной паузы и игры в гляделки, произнес дракон.
Вместо ответа, патриарх кивнул и сделал пригласительный жест в сторону двери, дескать, давайте продолжим разговор в более подходящем месте. И когда Максим было двинулся вслед за Германом, его окликнул Вениамин.
— Господин барон! Позвольте один вопрос?
— Конечно, — кивнул тот.
— А какой ваш цвет?
— Ты и про цвета знаешь? — Удивился дракон.
— Конечно! Семейная легенда говорит о тридцати основных цветах и очень редком…
— Золотом, — завершил фразу Максим, чуть поклонившись.
— Да, — по инерции произнес отец Вениамин и осекся. — Ваш цвет…
— Вы правы: мой цвет — золотой.
— Значит… — удивленно буркнул себе под нос священник и резко замолчал, внутренне себя ругая, что едва не сболтнул очень опасные слова.
— Долгих лет тебе жизни, друг мой, — улыбнувшись, сказал Максим и перекрестил отца Вениамина, активируя несколько плетений для лечения его тела и общего омоложения. И дряхлый старик на глазах пяти епископов и патриарха меньше чем за минуту стал молодым мужчиной в полном расцвете сил, которому на вид и двадцати лет не дашь. А потом повернулся к патриарху и, подмигнув, дракон отметил. — Настоящие чудеса, право, на заказ не стоит делать.
Глава 6
12 июня 1229 года. Пролив Па-де-Кале
Свежий ветер теребил волосы Максима, бодря и даже немного веселя. Жутко хотелось обернуться в истинное тело и немного полетать в этих свежих воздушных потоках и морских брызгах. Но нельзя. Несмотря на то, что облик дракона многократно усиливал магические способности за счет более развитой структуры энергетических каналов, он имел один сильный недостаток — постоянно расходовал довольно много маны. А ее тут раздобыть было затруднительно: либо ожидать десятилетия, либо оставлять после себя дорогу смерти из развеянных в прах людей и животных. В общем, ни то, ни другое для обыкновенной шалости совершенно не годились, так как совершенно не испытывая угрызений совести, Максим не желал убивать сверх того, что необходимо, стремясь по возможности договариваться.
Подумав об этом, дракон хмыкнул и обернулся, обозревая свой отряд, который растянулся на пару миль. Двенадцать больших нефов шли стройным кильватером. Восемьдесят рыцарей, оруженосцев и просто разного рода бойцов. Двести семьдесят моряков. Восемнадцать слуг. Сотня мастеров и ремесленников всех видов. Итого — около полутысячи человек. Он обращал в прах далеко не всех, давая шанс тем, кто хотел его получить и имел к этому возможность.
И эта, весьма внушительная по меркам первой половины XIII века эскадра шла тяжело, будучи плотно нагруженной. Одного только зерна в трюмах имелось почти две с половиной тысячи тонн. А еще вино, оружие, монеты и много другого. Максим смотрел на все это и понимал, что в Новгороде у него есть шанс стать своим, особенно если подсуетиться с зерном во время голода. Да не просто купцом, а боярином. Ведь он не крестьянин какой, а барон, да еще и именем в Святой Земле…
— Господин, — окрикнул его капитан корабля. — Темнеет. Не пора ли зажигать огни?
— Да, — кивнул дракон. — Пожалуй. — После чего направился в каюту, чтобы проведать перед ночной вахтой свою подругу, подобранную в море.
Сам не понимая зачем, он всегда старался ходить очень тихо, буквально подкрадываясь, даже если открыто шел в свою каюту. Просто какой-то необъяснимый рефлекс хищника, опасающегося спугнуть свою добычу. Так и сейчас, он словно кошка подошел к двери и аккуратно ее открыл. Ни одного предательского звука не последовало, поэтому юная девица так и осталась сидеть за записями Максима, подрагивая легкими пружинками густых черных волос, которые, казалось, никогда не знали покоя.
— Нашла что-нибудь интересное? — Спросил дракон после минуты наблюдения. Все-таки эта девушка ему нравилась. Обычный человек, но живой, любознательный и непоседливый.
Как и пристало чистокровной итальянке, Анжела отреагировала не неожиданный голос слишком эмоционально — резво подпрыгнула на месте, так перепугавшись, что сердце бедняжки едва не выскочило из груди.
— Зачем же так нервничать? — Мягко спросил Максим.
— Ты опять это сделал! Я же умру когда-нибудь! Зачем ты меня пугаешь?!
— Я тебя уже седьмой раз застаю за моим журналом. Неужели тебе так хочется его прочитать?
— Жутко!
— И почему же, позволь узнать?
— Ты невероятно интересный человек! Я первые дни немного пугалась, но потом просто потеряла покой, пытаясь разгадать, в чем же твой секрет. И эти записи… я таких букв никогда не встречала.
— Неудивительно, — хмыкнул Максим. — Это даэдрик. Один из наиболее редких языков во Вселенной.
— Но ты его знаешь! Вот! Ты столько всего знаешь! А твои способности? Ходишь бесшумно. Видишь в темноте. Можешь как исцелять одним усилием воли, так и обращать в прах. И я уверена — это далеко не все! Ты сплошная загадка!
— Анжела, выдохни.
— Что? — Несколько опешила девица.
— То, что я тебе интересен, это очень хорошо. Меня ведь тоже привлекла твоя фигурка, кудряшки, озорной взгляд и кипучий характер. Маленький такой бесенок. Но поверь, лучше бы тебе не пытаться так внимательно за мной наблюдать. Пока, я подчеркиваю, пока, я сохраняю тебя свободной. Мне нравится с тобой делить ложе, разговаривать. Но если ты зайдешь слишком далеко, ты либо умрешь, либо принесешь мне полную клятву Эрдо. Я не хочу рисковать. Ты понимаешь?
— А что это за клятва такая? — С искренней заинтересованностью спросила Анжела.
— Ты меня слышала вообще?
— Конечно, — недоуменно сказал девушка.
— И тебя ничего не смущает?
— Слушай, — уперев руки в боки, заявила она. — Всю мою семью перебили пираты, а меня забрали на корабль и несколько дней насиловали, избивали и издевались. На мне живого места не было! И я молила Господа лишь о том, чтобы, когда эти скоты решат выбросить меня за борт, смилостивились и перерезали мне горло. Я труп. Понимаешь? Труп! Меня дома никто не ждет. Я хорошо знаю своих родичей — скажут, что я самозванка и убьют. И будет хорошо, если просто зарежут, а то ведь могут и в бордель продать. Это ведь они пиратов на нас натравили. Мне просто некуда идти… меня вообще больше нет.
— Зачем ты так? Ты красивая женщина…
— Красивая?! Это ты меня такой считаешь. Вылечил, пустил к себе в постель. А дома я считалась худосочной доходягой. Даже в команде посмеиваются, дескать, ты из жалости меня себе взял. Да и куда мне идти? Меня обучали как благородную. Имени больше нет. Ничего руками делать не могу. Хрупка. Слаба. Изнежена. Только с книгами и возиться… но я не хочу в монастырь! Да и не возьмут меня просто так, без денег. Понимаешь — я уже живу, только потому, что нужна зачем-то тебе, находясь всецело в твоих руках. И если ты хочешь от меня избавиться, то лучше убей. Прояви ко мне сострадание.