Она продолжала рыдать, простирая руки в сторону опустевшей дороги, за поворотом которой исчезла последняя фигура странника.
Из тени одного из придорожных деревьев вышел человек. Это был молодой рыцарь, который подошел к краю канавы и протянул руку. Его черные волосы слиплись от дождя, который также промочил насквозь его одежду паломника, из-за чего та прилипла к кольчуге, надетой под ней.
– Они не слушают меня, – всхлипывала она. – Они не обращают внимания.
– Ты прогнала их, Изабелла, – монотонно произнес он.
– Это все их порочность! Они не внемлют мне! У меня было видение, такое же, как у святой Гертруды.
Его рука в ратной рукавице была по-прежнему протянута к ней, капли дождя блестели на металле.
– Видение уже прошло?
– Да, прошло, – ответила она с вызовом и позволила поднять себя на ноги. Она выбралась из канавы, оставив в ней свой башмак. Рыцарь встал на колени, отчего его кольчуга глухо зазвенела, и выудил скользкий кожаный башмак из заполняющейся водой ямы. Она оперлась о его плечо и стала пытаться засунуть ногу в башмак, вертя и поворачивая для этого свою ступню. Он надел башмак, разглаживая мокрые складки на ее лодыжке. Закончив это, он не отвел свою руку, и она резко отдернула ногу.
– Ничего подобного, сэр!
Он поднял голову и посмотрел на нее. Капли дождя огибали его большие темные брови и как росинки висели на черных ресницах. Ему было семнадцать лет. На теле у него уже имелись боевые шрамы. Но их не было видно на его поднятом вверх лице, по которому сейчас стекала вода, очерчивая его строгую линию рта и угрюмое выражение зеленых глаз. Девушка рванулась от него прочь.
– Мне кажется, что ты сам сатана, раз обращаешь на меня такой низменный взор.
Не произнося ни слова, он встал на ноги, поправил меч на своем бедре и направился к гнедому коню, привязанному к одному из деревьев. Он подвел коня к ней.
– Садись.
– Господь приказал мне пешком направиться в Иерусалим.
– Садись, – сказал он. – Ты поедешь, пока мы не догоним ушедших.
– Ехать – греховно для меня. Я должна идти.
– В этом лесу много плохих людей, – сказал он резко. – Нам нельзя здесь долго оставаться вдвоем.
Однако вместо этого, сцепив руки, она снова опустилась на мокрую землю. Ее влажное платье плотно облегало ее стройную грудь.
– Встань на колени рядом со мной. Я вижу Божью матерь. Ее свет падает на нас. О… Великий божественный свет!
Она закрыла глаза и подняла голову. Из глаз потекли слезы, смешиваясь с каплями дождя.
– Изабелла, – крикнул он. – Мы не можем оставаться здесь одни. Ради всего святого, быстро он схватил ее за руку и поставил на ноги. Затем, с силой обхватив ее и не обращая внимания на ее сопротивление, закинул на седло. Она начала визжать. Ее ноги выскользнули из его рук. Конь испугался, дернулся, и она свалилась на дорогу с другой стороны. Он дернул поводья, буквально в последнее мгновение остановив коня, который мог ее растоптать.
Она неподвижно лежала на траве. Он упал на колени рядом с ней. Она со стоном перекатилась на спину.
– Возлюбленная. – Он наклонился над ней. – Изабелла, ты не пострадала?
Она открыла глаза и посмотрела мимо него:
– Божественный великий чудесный свет. Дождь смыл грязь с ее лица. В ее светлых голубых глазах застыло задумчивое выражение. Ресницы слиплись от дождя, губы слегка улыбались. Капюшон спал с головы, и стала видна нежная кожа тонкой шеи. Некоторое время он склонялся над ней, глядя сверху вниз.
Она перевела взгляд на него, затем оттолкнула и попыталась встать.
– Ты думаешь о смертном грехе. Моя любовь обращена только к одному Господу Богу.
Молодой человек вскочил на ноги. Он ухватил коня одной рукой, девушку – другой, падтаскивая одного к другому.
– Залезай, – приказал он. Выражение лица его стало таким жестоким, что она испугалась и схватилась за стремя.