Все эти раненые и убитые были на его совести. Именно он снарядил и привел сюда самый настоящий военный отряд. Он придумал план, согласно которому более чем двух десятков мужчин, еще вчера обнимавших своих родных, вдруг не стало. Нет, кое-кто из них все еще жив, но и это ненадолго. Именно из-за них все и затевалось. Ему нужна была информация, и добыть ее можно было только у пленных. Он не был наивным, а потому прекрасно понимал, как именно будут добываться эти сведения, пусть и не им самим, но по его заданию и за вознаграждение, которое выплатит он же.
Алексей так и оставался за валуном, который ему и Ванеку определил как позицию Рваное Ухо. Уже послышалась команда осмотреть распадок. Мало того, стали раздаваться единичные выстрелы. Это либо контроль, либо добивали тех, кто был слишком тяжело ранен. Алексей попросту не смотрел в ту сторону, предпочитая разглядывать окопчик с операторами, находящийся сзади, метрах в ста по склону.
Вот из него показались сначала двое, определенных для охраны. Эти вооруженные «баличами» также участвовали в обстреле, Алексей помнит, что слышал выстрелы за спиной. Бой закончился, подопечные живы и здоровы, а носить их поклажу бойцы не подряжались, поэтому поспешили вниз. Пинки, конечно, нищие, но кое-чем можно прибарахлиться и у них, а там сейчас вовсю идет сбор трофеев.
Вскоре появились и двое операторов с аппаратами на плечах. Их работа закончилась, снимать то, что началось после боя, у них не было никакого желания. Мерзко и противно. Лица бледные, старательно отворачиваются от происходящего, пытаясь смотреть только на Алексея и Ванека, привалившихся к шероховатому валуну и следящих за их действиями.
Болотин украдкой бросил взгляд на Бенеша. Бывший каторжанин был абсолютно спокоен. Ну да, ничего удивительного, на его руках была кровь, причем убивал он ножом, а если верить слухам, то убийств на его совести гораздо больше, чем было доказано. Так что спокойно привалившийся к камню и жующий травинку Ванек — картина вовсе не странная. Тут впору думать, отчего он остался в стороне от разворачивающегося совсем рядом. Но ответ Алексею был прекрасно известен — Ванек Бенеш отправился в это путешествие не за острыми ощущениями, испытываемыми при убийстве, а чтобы присматривать за нанимателем. Вот он и присматривает.
Что действительно должно было показаться ему странным, так это собственное поведение. Ведь он убивал уже, и не раз. Однажды так и вовсе задушил человека собственными руками. Отчего же он так комплексует? Да к чертям собачьим. Он не кровожадный маньяк, чтобы спокойно реагировать на подобное. Нет, необходимость таких действий он понимает и принимает, но это не значит, что он получает удовольствие. Кстати, Ванек тоже вовсе не считает то, что здесь произошло, развлечением, просто он куда лучше владеет собой.
— Ну как панорама? — обратился Алексей к подошедшим оператору и его помощнику.
— Панорама отличная. Получилось и крупные планы снять, и общий. Вообще впечатление неизгладимое. Повторить подобное в кинофильме вообще нереально, — возбужденно ответил оператор.
В ответ на это Алексей только загадочно улыбнулся. Ох, ребятки, не ведаете вы, у истоков чего стоите. Пройдет время, и реально будет не то что это, а куда более масштабное и притягательное. Взять хоть современные Алексею картины, там спецэффекты зашкаливают настолько, что реальное и рядом не стоит по зрелищности, смотрясь серо и уныло в сравнении с режиссерской постановкой. Так что дайте только время.
— А вот то, что началось потом… — посмотрев в сторону прохаживающихся по месту схватки наемников и тут же переведя взгляд опять на Алексея, произнес оператор.
Болотин только тяжко вздохнул. Собственно, ничего удивительного в поведении молодого человека нет. Парню было всего лишь двадцать лет. Он был сыном фотографа, и все говорило о том, что он пойдет по стопам своего отца. Но случилось так, что парень просто влюбился в преобразек. Молодой человек, готовый положить на алтарь преобразека свою жизнь… Да это просто находка.
На фильмостудии Болотина было еще три оператора, но все они были обременены семьями. Так что кому, как не молодому и преисполненному романтизмом, отправиться в подобное путешествие. Он сам вызвался, едва только было озвучено, что именно собирается снимать Алексей и куда будет представлена работа. Это был реальный шанс увековечить свое имя.
Но, как видно, молодость являлась еще и проблемой. Ни разу еще Либор не выказывал своего неудовольствия, с азартом запечатлевая все, до чего мог дотянуться его объектив. Он снимал панорамы Нового Света в городах, из вагона поезда, с палубы парохода, на заставе Паюла. Записывал на фонограф рассказы старожилов Нового Света. Но, столкнувшись не с рассказами, а с самой настоящей реальностью, не мог просто пройти мимо подобной грязи.
— То, что началось потом, Либор, — ответил парню Алексей, — это уже не фильм, а жизнь. Жестокая, грязная и противная, но жизнь.
— Пусть и так, но это я снимать не стану.
— Ну и правильно. Да, похоже, ты теперь стал смотреть на наших парней как-то иначе. Это сразу заметно. Так вот, спрячь свое презрение подальше. Мне тоже претит то, что они делают, но это необходимо, а потому просто отнесись к этому как к должному. И потом, именно от этих ребят зависят наши жизни. Нехорошо презирать тех, кто готов рисковать ради тебя, даже если ты больше их никогда не увидишь.
— Я не хочу ничем быть им обязанным и хотел бы вернуться, — упрямо сжав губы в тонкую линию, выдавил оператор.
— Боюсь, что ты можешь двигаться только вперед. Одному тебе не выбраться, а мы возвращаться пока не планируем. И потом, ты не забыл, что у тебя контракт?
— Я не предполагал, что будет такое.
— Но ведь ты знал, что предстоят схватки и перестрелки, — поднимаясь, возразил Алексей. — Понимаю, тебе все это представлялось несколько иначе, более романтично. Прости, но жизнь жестокая штука.
— Господин Дворжак, мы взяли четверых раненых, которые вполне годятся для разговора, — доложил подошедший Рваное Ухо.
— Хорошо. Не передумал, сам будешь с ними беседовать?
— Сам конечно же.
— Знаешь, я слышал твою историю. Но если можно, обойдись без лишнего.
Предупреждение Рваному Уху небезосновательное. Было дело, он как-то попал в руки окатов, проживающих значительно севернее. Попал не просто так, а после схватки с пинками, положив двоих из них. Двое суток он провел у пыточного столба. Несмотря на то что здесь шрамов никто не чурался, Рваное Ухо все же предпочитал не раздеваться на людях, уж больно жуткие отметины оставили истязатели на его теле, А ведь взгляни на него в одежде, так ни о чем подобном и не подумаешь.
Тогда ему, еще молодому парню, повезло. Отряд пинков был сборным, состоял в основном из молодых воинов, шлявшихся по степи в поисках добычи. Поэтому далеко от границы они не отдалились, устроив себе потеху в укромном уголке и отдыхая после трудного перехода, а также распределяя добычу, взятую с двух семей поселенцев. Ну и получая удовольствие, насилуя женщин, куда же без этого. А в перерывах между этими занятиями или так, от нечего делать, кто-нибудь проверял на прочность единственного пленного мужчину.
Так вот, к исходу вторых суток на окатов вышел драгунский разъезд. После короткой стычки, потеряв четверых людей и всю добычу, пинки ретировались. Несмотря на серьезные увечья и уверенность в том, что он не жилец, Рваное Ухо выжил и получил вот это самое имечко, причем не от рустинцев, а от окатов.
Ожидать, что после такого мужчина будет испытывать нежность к пинкам, было бы глупо. Именно поэтому Алексей и решил его предупредить. Ему не нужна мученическая смерть арачей, а только информация, хотя и живыми он их отпускать не собирался.
— Не волнуйтесь, господин Дворжак. Если глупить не будут и расскажут все, что знают, то отправлю на небеса чисто и без затей.
— Погодите. Вы что же, убьете их, даже если они расскажут все, что вам нужно? — возмутился оператор.
— А что мне их, зобряткой угощать? — удивился постановке вопроса мужчина.
— Но ведь нам нужны только сведения.
— Слушай сюда, умник. Если бы на нашем месте оказались настоящие переселенцы, то тут сейчас так тихо не было бы. Где-нибудь неподалеку орала бы какая-нибудь баба, а стоящие в очереди, чтобы ее поиметь, арачи гоготали бы от удовольствия. Чуть позже и, может быть, в другом месте загорелся бы костер, и всех мужиков, которые попали им в руки живыми, пытали бы так, что они молили бы о смерти. Еще раз попробуешь посмотреть так на меня или моих людей, я тебе башку оторву, и тридцать шесть хороших парней под клятвой заявят, что ты погиб в бою с пинками. Понял?
— П-понял, — глядя в глаза обозленного Рваного Уха, пролепетал оператор.
— Ухо, поаккуратнее на поворотах. — Это уже Ванек не выдержал. Все же молодые оператор с помощником, как и работодатель, — его ответственность.