- О чем ты говоришь? - разозлился Джейк.
- Дряньтитела, - ответил Филипп.
- Боже милостивый!
- Да нет, я серьезно. Сколько студентов мы можем завербовать в помощники?
Коффин судорожно глотнул.
- Шестьсот. Они все тут под окном и жаждут нашей крови.
- Отлично, давай их сюда. И еще мне нужны обезьяны. Но только обезьяны простуженные, и чем хуже, тем лучше.
- Да ты сам-то понимаешь, что делаешь? - спросил Джейк.
- Нисколечко, - весело отвечал Филипп. - Знаю только, что такого еще никто Никогда не делал. Но, может, пришло время держать нос по ветру и идти, куда он поведет...
Бумеранг возвращался к исходной точке.
Все двери в лаборатории были забаррикадированы, телефоны отключены. В ее стенах шла лихорадочная деятельность. У всех троих исследователей обоняние обострилось нестерпимо. Даже маленькие противогазы, которые смастерил Филипп, уже не защищали их от непрестанного артиллерийского огня удушливых запахов.
Прибывали полные грузовики обезьян. Обезьяны чихали, кашляли, плакали и сопели. Пробирки с культурой вируса переполняли инкубаторы и громоздились на столах. Каждый день через лабораторию проходило шестьсот разъяренных студентов; они ворчали, но покорно засучивали рукава и разевали рот.
К концу первой недели половина обезьян излечилась от насморка и уже не могла снова его заполучить; другая половина снова простудилась и никак не могла избавиться от насморка. Филипп с мрачным удовлетворением это отметил.
Через два дня он ворвался в лабораторию сияющий, под мышкой у него болтался щенок с необычайно грустной мордой. Такого щенка еще свет не видывал. Он сомлел и чихал. Он явно страдал отчаянным насморком.
Далее настал день, когда Филиппу ввели под кожу каплю молочно-белой жидкости, изготовили вирус для распыления и основательно оросили ему нос и горло. Потом все уселись и стали ждать. Прошло три дня, а они все еще ждали.
- Идея-то была великолепная, - угрюмо заметил Джейк и захлопнул пухлую тетрадь с записями. - Только ничего не вышло.
- А где Коффин?
- Три дня назад свалился. Нервное расстройство. Ему все мерещится, что его вешают.
- Что ж, видно, чему быть, того не миновать, - вздохнул Филипп. - Рад был поработать с тобой, Джейк. Жаль, что все обернулось так печально.
- Ты сделал все, что мог, старина.
- Да, конечно...
Филипп умолк на полуслове, глаза у него стали круглые. Нос сморщился. Он разинул рот, всхлипнул, - давно угасший рефлекс медленно оживал в нем поднял голову, воспрянул и...
Филипп чихнул!..
Он чихал минут десять без передышки и даже посинел. Он стиснул руку Джейка, а из глаз у него ручьями текли слезы.
- Да придцип был совсеб простой, - говорил Филипп, когда Элли ставила ему горчичники и подливала горячую воду в ножную ванну. - Адтитело противостояло вирусу, и дуждо было дайти такое адтитело, которое противостояло бы дашебу адтителу.
Он чихнул и со счастливой улыбкой накапал в нос лекарство.
- А сумеют они поскорее его приготовить?
- Приготовят к тобу вребеди, когда людяб уже девтерпеж будет сдова заполучить дасборк, - сказал Филипп. - Но есть од да загвоздка...
- Загвоздка? - переспросила Элли.
- Это даше довое зелье отличдо действует, даже чересчур, - печально сказал Филипп. - Кажется, от этого дасборка бде уже де избавиться до сабой сберти. Разве что бде удастся дапустить да это адтитело еще какое-дибудь противоадтитело...