Глава 2
По дороге в церковь я пыталась найти положительные стороны в своем браке. Ну да, платья, кареты, драгоценности – но зачем мне все это, если некому будет показывать? Граф, к сожалению, не так глуп и наверняка понимает, что молодую жену лучше спрятать куда-нибудь подальше от света и его соблазнов. Так что остаток жизни (по сравнению с моими восемнадцатью годами этот остаток кажется весьма большим!) мне придется провести в деревне в поместье графа, наблюдая за утками в пруду и вышивая покрывало для деревенской церкви.
Правда, у меня хотя бы не будет свекрови. При таком муже свекровь – это уже слишком. А если муж окажется еще скуп и ворчлив, кто знает, каковы эти пожилые джентльмены у себя дома, – так уж лучше сбежать от него с каким-нибудь конюхом. Сначала эта мысль позабавила меня, но вскоре показалась довольно полезной. Пожалуй, надо сразу же пригрозить графу: если он будет меня притеснять, я покрою его славное имя таким позором, что об этом будут говорить много лет.
Конечно, поступить подобным образом я бы никогда не смогла – не потому, что у меня бы не хватило смелости, а потому, что я отношусь к браку с уважением (даже к такому, какого ожидала для себя). Но графу незачем об этом знать, пусть не думает, что каждый самоуверенный старик может купить себе жену-ангела.
У меня даже поднялось настроение, и в церковь я входила с улыбкой, что вызвало недоумение на лице бедной мамы и подозрение в глазах тети. Тетя вообще знала меня гораздо лучше, чем родная мать, и всегда считала, что я слишком живая и проказливая для благовоспитанной девушки. Вот и сейчас она наверняка решила, будто я задумала какую-нибудь каверзу, например, сбежать прямо из-под венца. Мои планы оказались коварней, но я твердо решила сначала обеспечить своей семье достойную жизнь, а уж потом взяться за устройство собственного благополучия.
Выдержать свадебную церемонию мне помогли мысли о свадебном торте. Он представлялся мне огромным облаком из крема и взбитых сливок, висящим в воздухе прямо над головой священника. Я так усердно смотрела в этом направлении, что церковный служка тоже стал искать что-то взглядом, видимо, пытаясь понять, что же привлекло мое внимание.
«Скорей бы уже банкет – буду есть только торт! Если бы все эти напыщенные дамы знали, о чем думает невеста во время свадьбы, они бы попадали в обморок», – я с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться вслух.
Однако окончание церемонии оказалось для меня тяжким испытанием. Я опомнилась от своих грез о торте в тот момент, когда священник произнес: «А теперь поцелуйте невесту». Граф поднял фату с моего лица и слегка коснулся моих губ своими сухими губами. Я с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть назад, и тут вдруг поняла, что мои страдания только начинаются. Я очень смутно представляла (нет, вернее, вовсе не представляла), что происходит между мужем и женой в спальне, но каким омерзением это должно было стать для меня, если даже поцелуй старика показался мне отвратительным и едва не вызывал тошноту. Из церкви я выходила подавленная, бессознательно кланяясь в ответ на поздравления и в душе ругая себя за легкомыслие. Если б я сразу сообразила, что мне придется не только жить рядом со старым мужем, но и спать с ним в одной комнате, я бы ни за что не согласилась стать его женой! Пошла бы лучше работать, хотя бы гувернанткой, или уговорила бы маму открыть недорогой пансион или даже школу для бедных детей. А может, стала бы писательницей по примеру мисс Анны Радклифф или сестер Бронте. Пожалуй, я смогла бы. А все моя беспечность, я всегда предпочитала не думать о неприятных вещах, считая, будто все уладится само собой. И вот теперь придется пожинать плоды собственной глупости…
Я не помнила, как вышла из церкви, и пришла в себя только в карете, когда вереница экипажей торжественно направилась к дому графа.
Разглядывая цветочную гирлянду, украшающую карету, и стараясь не смотреть на сидящего напротив мужа, я попыталась навести в мыслях порядок. Ничего теперь уже нельзя исправить, и я должна найти для себя источники радостей. Бедная мама всегда учила меня, что надо мужественно принимать удары судьбы, и я не имею права огорчать ее теперь, когда она считает, что так хорошо устроила мою жизнь.
Что бы ни случилось, я буду помнить о своей семье и о своем долге, а также и о том, что я теперь графиня Дэшвилл. Я буду спокойной и приветливой, и пусть эти матроны, матери незамужних дочерей, лопнут от зависти и злости. Хотя их дочери наверняка скажут мне спасибо, ведь я избавила кого-то из них от графской короны – регалии не такой уж ценной, если учесть прилагавшегося к ней старого графа.
Путь был недолгим, и мне пришлось прервать свои размышления. Граф легко выпрыгнул из кареты и подал мне руку. «А он еще силен и крепок, пожалуй, мне не придется пока обкладывать его грелками», – подумала я, входя во дворец и улыбаясь встречающей меня прислуге.
Праздничный торт не разочаровал меня, и даже первый танец с мужем оказался не так уж плох – назвать графа Дэшвилла неуклюжим уж точно нельзя, так что праздник можно было считать удавшимся.
Стоя на крыльце и приветливо улыбаясь отъезжающим гостям, деликатно покинувшим дворец около одиннадцати часов, я старалась не думать о том, что ждет меня этой ночью. «Я все вынесу – ради мамы», – и я решительно направилась в дом.
В прихожей граф впервые за этот день обратился ко мне:
– Я знаю, что вы сегодня устали, дорогая, и вам нужно отдохнуть и избавиться от всей этой тяжести на вашей головке, но мне хотелось бы поговорить с вами. Могу я попросить вас спуститься в библиотеку через полчаса?
– Да, разумеется, ваше сиятельство, я буду там. Но пусть кто-нибудь покажет мне, где я могу переодеться, – любезно ответила я, так как была рада возможности оттянуть тот момент, когда придется все-таки отправляться в спальню.
Граф позвонил, и откуда-то тут же появилась симпатичная молодая девушка в чепчике и фартуке.
– Это Джейн, она будет вашей горничной, если у вас нет других пожеланий.
– Нет, сэр. Благодарю вас.
Девушка поклонилась и прощебетала:
– Не угодно ли миледи пройти со мной?
– Да, Джейн, идемте. – И я решительно зашагала вслед за горничной по широкой лестнице.
Девушка проводила меня в уютный будуар, оформленный в бежевых тонах, который соединялся дверью с небольшой серо-голубой спальней.
– Это будут ваши апартаменты, госпожа графиня, если вы не возражаете, – сказала Джейн, подходя ко мне, чтобы помочь снять фату и тяжелую фамильную диадему.
– Очень уютные комнаты, – ответила я, с облегчением встряхивая головой.
Я была удивлена памятью графа – когда во время первого визита мы вместе с мамой осматривали дом, мне больше всего понравились эти две комнаты. И вот теперь граф отдает их мне, очевидно, желая сделать приятное. Слава богу, у него, видимо, отдельная спальня.
Я освободилась наконец от свадебного наряда, умылась, с помощью Джейн оделась в изящное платье палевого цвета, которое было мне весьма к лицу, заплела волосы в косу и в таком виде отправилась в библиотеку для беседы с супругом.
Глава 3
Я уже бывала в библиотеке и каждый раз завидовала книжной коллекции графа.
«Теперь все это и мое тоже», – с грустью подумала я и направилась к креслу у камина, на которое указывал мне граф. Сам он уселся напротив в такое же кресло и внимательно посмотрел на меня.
Я решила не начинать разговор первой, да и вообще чувствовала себя неловко, впервые за все месяцы знакомства оставшись вдвоем с этим стариком – моим мужем. «А я ведь могла бы быть его дочерью или даже внучкой. И правда, он бы мог удочерить меня, если бы действительно хотел помочь нашей семье. И даже жениться на маме! Или нет, лучше всего ему бы подошла тетя!» – Я улыбнулась таким нелепым мыслям, и в это время граф заговорил:
– Боюсь, мои слова рассердят вас, но я надеюсь если не на ваше прощение, то хотя бы на понимание. Вы еще слишком молоды, а молодость бывает жестока к старикам. Но я надеюсь, что мы найдем выход, приемлемый для нас обоих.
– Я охотно выслушаю все, что вы мне скажете, ваше сиятельство, но не могу ручаться, что моя реакция вам понравится, – ответила я с некоторой тревогой – такое начало напугало меня.
– Я в любом случае должен рассказать вам свою историю, ибо от того, что вы решите, зависит вся наша последующая совместная жизнь. Конечно, я уже немолод, но хорошо помню себя молодым, так же как и свои взгляды и заблуждения. Я знаю, что неприятен вам, что кажусь безнравственным стариком, который купил себе молодую жену, и признаю справедливость ваших чувств. Однако не надо бояться меня – я не собираюсь принуждать вас исполнять супружеский долг.
Не будь светские манеры привиты мне с детства, моя живость одержала бы верх, и я бы наверняка вскрикнула или, чего уж хуже, даже открыла бы от удивления рот. Но я только уставилась на него в молчаливом изумлении, что тоже было не слишком прилично. Однако я не удержалась от вопроса.