— Думаю, летит над океаном.
— Летит?
— Да, — ответил я. — Там тысяча миль. Быстрее перелететь, чем плыть… Но ты не волнуйся, у нее своя жизнь, к нам не нагрянет.
Она произнесла задумчиво:
— Может быть, мне, каккоролеве–изгнаннице… нет, королеве–беглянке, попросить помощи у ваших правителей?
Я сказал с радостным злорадством:
— Прекрасный вариант! Вас сразу под международный трибунал! Пиночета и за меньшее засадили, а потом замучили! Не знаю, что с вами сделают, но в самом лучшем случае либо в тюрьме удавят, как Милошевича, либо повесят, как Саддама, а то и раздерут на части, как Каддафи…
Она охнула.
— За что?
— За неправильный строй, — отрезал я. — Морить народ в каменоломнях — это что?.. Я был, знаю. За то, что меня заставили камень ломать, я могу вас здесь заставить не только посуду мыть, но даже и не знаю что!.. По моральному праву, если есть такое…
Она зябко передернула плечами.
— Да, это плохая идея. Меня уничтожат, чтобы захватить мое королевство.
— А если еще отыщут нефть, — подхватил я, — то и население перебьют, потому что террористы.
— Кто такие террористы?
— А все, в чьих землях есть залежи нефти. Нефть — эта наша магия.
Она подошла к входной двери, оглянулась.
— А выйти во двор можно?
— Все можно, — сообщил я, — чего нельзя. Только двигайтесь по–королевски медленно и осторожно. Чтоб я успел, если что. И как.
Глава 5
Участок у меня самый лучший на свете: здесь не ступала нога человека, потому что дед тоже им не заморачи- вался, предпочитая жить в городской квартире. Бурьян мощный, озверелый, наглый и варварски немодифици- рованный в нечто культурное.
— Ты герой, — произнесла она задумчиво, — тебе некогда заниматься садом… Ты еще не завоевал себе принцессу, что разводила бы розы и сажала цветы.
— Станет принцесса цветы сажать, — буркнул я. — Сперва ляжет на диван и начнет по инету заказывать наряды, потом упорхнет в турне по ночным клубам…
Она сошла с крыльца, брусчатка только перед крыльцом и узкая полоска для автомобиля до ворот, а все остальное, как на дикой планете.
Я указал на дальний заборчик, слишком низкий, перепрыгнуть легко хоть козе, хоть зайцу, потому там электрозащита от любых диких животных, что совсем обнаглели от безнаказанности, даже палкой нельзя стукнуть свинью, что разрывает цветочную клумбу в поисках желудей, или дать пинка газели, нагло жрущей чайные розы вдоль дорожки…
— Там тоже защита. По всему периметру. Шарахнет, глаза вылезут. И морщинки появятся.
Она вздрогнула.
— Защита от демонов?
— Да, — согласился я, — от демонов. А для вас, ваше величество, это предупреждение. Там в доме стукнуло легко, а вот потом…
Она вздрогнула.
— Это было легко?
— В следующий раз либо убьет, — сообщил я, — либо сделает дряхлой старухой.
Она поспешно отступила.
— Но у тебя здесь мог разместиться прекрасный сад, — произнесла она уже ровным и по–королевски равнодушным голосом. — Крохотный, но удивительный. Как удалось отвоевать такое безопасное место в мире демонов?
Я отмахнулся.
— Демоны захватили все города. Крупные, очень крупные и даже мелкие. А в такие пустые места они заходить брезгают, здесь добычи маловато… Но все–таки заходят!
Она вздрогнула.
— И как тогда?
— Прячемся, — ответил я. — Скоро демоны расплодятся, друг на друге сидеть будут. И тогда людям конец.
— Но пока что тебе служат могучие демоны.
— Некоторым, — сказал я скромно, — удается устроиться и в этом жестоком мире. Ваше величество, я бы посоветовал вам… удалиться в дом.
Она быстро повела глазами в стороны.
— Опасность?
— Только вам, — любезно сказал я. — Здесь опасность всюду. Это жестокий мир, ваше величество.
— Могут напасть сверху?
— Им сверху видно все, — сказал я.
— Скрыться можно только в доме?
— В доме тоже видно все, — сообщил я, — но уже не всем, а только золотому тельцу. А под открытым небом нас видят все, кто пожелает взглянуть. Надеюсь, я все- таки большинству еще неинтересен.
Она повернулась, пошла по ступенькам к распахнутой двери, но на пороге оглянулась.
— Что–то придумал?
— Насчет чего… Ах да, пока осваиваю материал, — ответил я. — Теории суперструн, веерных вселенных, проколы пространства, телепортация, черная материя, темная энергия, свиная лихорадка… везде говорится, что это невозможно…
Она сказала резко:
— Но мы прошли!
— Вот–вот, — согласился я. — Мы прошли. А значит, есть какой–то путь. Не волнуйтесь, ваше величество, чтоб мы да не нашли?.. Хотите вина?
— Не изволю, — отрезала она. — Ищи путь! Обязан быть.
— Обязан, — согласился я, — но даже если нет, прорубим. Я из страны прорубывателей окон в Европу и ворот к океану. А еще отрубывателей голов всяких там, что вам понравится особенно.
— Мне это не нравится, — отрезала она. — Не люблю проливать кровь!
— Предпочитаете вешать? — сказал я понимающе. — Да, это гуманно. В общем, я уже набрал две тыщи идей и вариантов, начинаю отсев.
Она красиво и величественно уселась во главе стола, выпрямилась, обвела взглядом гостиную.
— Здесь мимо… Это что там за ваза?.. Поставь ее сюда на середину стола!
Я фыркнул, она взглянула на мое лицо, осеклась. Я перевел дыхание и ответил со всей вежливостью:
— Поставлю, ваше величество… Но не потому, что вы королева.
Она надменно задрала подбородок.
— А почему?
— Красивая, — пояснил я. — Красивым всегда хочется угодить. И хотя ваша красота, ваше величество, какая–то мерзкая, но… все–таки красота, признаю. На мисс Вселенную не годитесь, там простые смазливые дурочки, а вот на рекламу бриллиантов и шляпок от Сраччи… да, там бы вы затмили тех светских львиц.
Она произнесла с подчеркнутым равнодушием:
— Ваши красавицы? На них взглянуть можно в этом магическом зеркале?
— Можно, — ответил я, — они для этого себя и выставляют. Вот, например, Моника Вагина, это вот Лиззи Пизни… а это…
Я двигал пальцами, на экране возникали самые–са- мые, что рекламируют бриллианты, королева рассматривала их с женской тщательностью, наконец произнесла с холодком в контролируемом голосе:
— Некоторые да, годятся.
— Для чего?
— Для фрейлин, — объяснила она. — Я бы взяла вон тех двух. Пообтесать немного, а то грубовато смотрятся… И вульгарно.
— Нет достоинства? — подсказал я.
— Точно, — согласилась она. — Из простонародья?
— С улицы, — ответил я. — Откуда им знать манеры? Перед каждым фотоснимком им говорят, как держать спину, плечи, повернуть голову… Но вообще–то от этих раритетов уже отошли. Виртуальные фотомодели куда круче… Ваше величество, отведайте эти пирожные! Вы таких и не пробовали. Даже я не пробовал.
Она взглянула с подозрением.
— А ты почему?
— Каждый день появляются десятки новых, — признался я. — Прогресс не стоит на месте. Это насчет освоения планет не спешат, а вот как набить брюхо или получить еще как–то удовольствие, методов все больше… но про новейшие умолчу.
Замигал сигнал вызова, я сказал с раздражением:
— Я же велел всех отключить!
На экране появилась Аня Межелайтис, брови высоко вскинуты, улыбочка ехидная, блин, ненавижу, пора сменить на Ниту Жо или Маньку Сисячку, они еще сексуальнее, а, главное, податливее, что для нас важнее даже размера бюста.
— Всех, — переспросила она с намеком, — и работников социальной службы?
Я молча ругнулся, посмотрел на соседний экран, чья камера смотрит в сторону ворот. С той стороны забора подкатил шикарный автомобиль, дверца поднялась вверх, бодро выпрыгнул круглолицый мужчина в деловом костюме, несмотря на жару, и направился к калитке моего участка.
— Пропустить, — сказал я сквозь зубы. Сказать, что никого дома, не удастся, у них тоже отслеживается движение по всему коттеджному поселку. Как бы в интересах нашей безопасности, а то вдруг свалюсь с сердечным приступом или сломаю сразу обе ноги и буду ползать, загребая землю передними. — Но только во двор. Дверь закроешь и заблокируешь.
Она почти пропела прежним ехидным тоном:
— Понимаю–понимаю.
Я вышел во двор, участок у меня крохотный, всего полгектара, мужчина вошел через распахнувшиеся перед ним ворота, на лице профессиональная улыбка, под
мышкой папка с бумагами, это для авторитета, уже сто лет все хранят данные в облаках.
Он заулыбался еще шире, когда я пошел навстречу. Я тоже постарался выдавить улыбку, ненавижу со- циалыциков, жаждут сделать мою жизнь лучше, пусть даже это расплющит меня, как жабу танком, демократы хреновы.