– Нет, – радостно сказал Данька, проталкивая меня вперед, – она моя жена. Знакомься, мама.
С этого момента она меня возненавидела. Впрочем, это чувство вскоре стало взаимным. Поначалу Данила очень переживал, хоть я и старалась сгладить наши со свекровью отношения. Затем он предпочел плыть по бурному течению реки этих отношений, сложив руки. Он трезво рассудил, что две женщины, любящие одного мужчину, когда-нибудь найдут общий язык. Но это «когда-нибудь» никак не наступало.
– Вкусно пахнет, – Данила кивнул в сторону кухни, а я, презрительно фыркнув, направилась в ванную.
Там включила воду на полную мощь и полезла в ванну, чтобы дотянуться до смотрового окна. Чувствовала себя при этом разведчиком, заброшенным в тыл врага. Мать и сын, мой муж, сидели бок о бок и выглядели такими довольными, что у меня защемило сердце. Если Даньке так хорошо без меня, я могу устроить ему гордое одиночество! Я глубоко вдохнула, намереваясь успокоиться, и продолжила наблюдать. Нонна Викторовна обняла жующего сына и принялась ему что-то шептать на ухо. Вот она, крамола! Так и знала. Из вредности я уронила в ванну литровую бутыль геля для душа, он громыхнул так, что свекруха вздрогнула и перестала нашептывать гадости. Несомненно, гадости, что же еще она может говорить Даньке тайком от меня?! Довольная тем, что прервала этот предательский тет-а-тет, я принялась умываться, на всякий случай, время от времени роняя что-нибудь тяжелое. Впрочем, много времени мне не понадобилось.
– Изумительно выглядишь, – свекровь встретила меня на кухне с обворожительной улыбкой, – когда умоешься. А то у тебя изо рта неприятно пахнет. Знаешь, есть такие жевательные конфеты, отбивающие любой запах…
– Знаю, – мрачно пробормотала я, усаживаясь подальше от нее, насколько это было возможно на нашей семиметровой кухне. Ну не драться же с ней в самом деле!
Я представила, как вцеплюсь в ее любовно уложенные кудельки и проверю их на прочность, как она заверещит, назовет меня сумасшедшей и кинется прочь. Настроение резко улучшилось. Но я не сторонница решать проблемы физической силой, я должна уничтожить свекровь своей силой духа. Да, пусть убедится в том, что ей меня никогда не сломить. Честно говоря, мне ее не сломить точно. Мама Данилы такая же, как и он: высокая, стройная и мускулистая брюнетка с глазами цвета крепко заваренного чая. У Данилы мне эти глаза очень нравятся, у Нонны Викторовны они напоминают два омута, готовые поглотить меня с головой.
По вечерам она ходит в спортзал, а днем сидит в бухгалтерии, перелопачивая горы макулатуры. Для своих сорока восьми лет она выглядит довольно неплохо, все при ней, кроме мужчин. Те, видимо, бегут от нее, как от низового пожара, готового начать с ног, а затем проглотить целиком несчастную жертву. В целом моя свекровь походит на все стихии. С воздухом ее связывает наплевательское отношение к окружающим и эгоизм. С землей – дача, на которой большей частью копается бабушка Данилы. Да. Нонна Викторовна на самом деле живет не одна, с Лизаветой Сергеевной, как та просит ее величать. Бабушке Данилы за семьдесят лет, она настоящая интеллигентка и никогда не позволяет со мной ничего лишнего. Можно сказать, что бабушку Данилы я люблю, хоть редко ее вижу.
– У каждого продукта, – прерывает мои воспоминания свекровь, – есть свой срок годности.
– Что вы говорите, – хмыкаю я.
– Вот, – она тычет в банку со сгущенкой наманекюренным ногтем. Лак у нее ядовито сиреневого цвета. – Сгущенка просрочена!
Я демонстративно забираю банку, пододвигаю блюдце с оладьями и обильно поливаю их просроченным продуктом.
– Данечка, не ешь эту гадость! – возмущенно восклицает свекровь.
– Отчего же, – тащусь я, вкушая дары, – оладьи вполне съедобные.
Нонна Викторовна трагически закатывает глаза.
– Мама, перестань, – хмурится Данька. – Эль, не начинай.
Мирный воскресный завтрак. А мы с Данилой планировали нечто совершенно иное.
– Было очень вкусно, – меня с детства приучили к хорошим манерам.
– Ты куда, Элечка?! – тут же встрепенулась свекровь.
– Ма, ты же знаешь, – пробасил Данька, – Эля по воскресеньям встречается с подругами в «Лакомке». Это дает мне пару часов для работы над книгой, – признался он.
Данила действительно во время моего отсутствия занимался исключительно научной работой, чему я была рада. Получалось, что и зайцы целы и волки сыты. Кроме Нонны Викторовны, она оказалась ни тем, ни другим.
– Я с тобой, – она поднялась и схватила свою сумку.
– Куда? – изумилась я.
– В кафе, – подозрительно прищурилась свекровь, – пирожных хочу.
Ей было мало собственных оладий! Моя вторая мама собиралась убедиться, что я встречаюсь именно с подругами, а не с другом. Представляю, с каким огромным удовольствием она сообщила бы собственному сыну, что его жена, стерва разэтакая, водит шашни за его натруженной спиной. Ничего у нее не получится.
– Хорошо, – пожала я плечами, – поехали.
Жертва ортодонта поджала узкие губы и хмыкнула. Помимо правильного черепа, у моей свекрови правильные зубы – новые, фарфоровые, блестящие неестественной белизной. За них заплатил Данила, а я была вынуждена расплачиваться тем, что содрогалась от тонкой полоски того, что раньше было ее губами. Кто не знает – от фарфоровых коронок верхняя губа исчезает с лица, и вернуть ее обратно на место может только силикон. Нонна Викторовна уже подумывала над этим, ее останавливало не то, что женатый сын копит на квартиру, а то, что она будет похожей на сухопарого окуня, шлепающего губами.
– Какая неудобная машина, – проворчала свекровь, забираясь с ловкостью дрессированной обезьяны в мой внедорожник.
– Мне нравится, – усмехнулась я и повернула ключ в замке зажигания.
Обычно машину я немного прогреваю, но сегодня рванула с места точно ужаленная змеей, что сидела рядом со мной. Чувствовала, что минута промедления грозит мне массовой потерей нервных клеток, которые, кстати, не восстанавливаются.
– Данечке тоже нужна машина, – глубокомысленно заметила свекровь.
Я промолчала. Что было говорить? Что я своим горбом заработала на подержанный джип еще до встречи с мужем и до сих пор его не поменяла? Не мужа, конечно, такая крамольная идея не приходила мне в голову, а джип. Впрочем, если мне попадется такой же красивый и обаятельный, как Данька, круглый сирота, за свои действия я заранее не ручаюсь. Но второй Данька мне не попадется потому, что он единственный мужчина, которого я люблю. Жаль, что он не сирота.
– Вам нужно оформить ипотеку, – принялась доставать меня свекровь. – Лучше платить за свое жилье, чем за съемное.
Лучше иметь собственную квартиру, подумала я. Но у нас ее не было. Влезать в ипотеку мы не хотели, предпочитая откладывать, упорно копя на новостройку. Данила немного получал в родном вузе, зато имел возможность подрабатывать в других учебных заведениях, чем часто пользовался. Я корпела в небольшом рекламном агентстве, попав туда в самый разгар моды на транспаранты и растяжки и показав себя ценным специалистом. В нашем городе в первую очередь были важны связи, за семь лет рекламного бизнеса я ими обросла, как бледная поганка недоброжелателями. Сорвись я на другое, более хлебное, место, Артем, мой босс и товарищ, с которым все начиналось в агентстве, еще наскреб бы денег и увеличил мне зарплату тысяч на пять, но я имела совесть и не шантажировала его. Нам с Данькой хватало. Нонне Викторовне явно нет, но это уже ее проблемы. Хотя я здесь ошибаюсь, часто они оказывались нашими проблемами.
– Дымно, шумно и громко, – изрекла свекровь, отрывая руки от передней панели.
Вообще-то я специально резко затормозила, чтобы она впечаталась в лобовое стекло. Но Нонна Викторовна вовремя разгадала мой маневр и уцепилась за панель двумя руками, едва не вырвав ее с корнем.
– Да уж, – мрачно сказала я, заглушая двигатель, – городская суета. Вам нужно поехать на дачу.
Или на край света, подальше от нормальных людей.
– Лизавете Сергеевне там, наверняка, скучно, – добавила я.
Семидесятилетняя старушка бойко управлялась с дачным участком и, как я предполагала, благодарила бога, что ее дочь торчит летом в шумном городе, а не зудит над ухом.
– Правильно, – неожиданно согласилась Нонна Викторовна, и я почувствовала подвох. – Нам всем нужно поехать на дачу! Когда у Данечки отпуск?
Ага, сейчас я выдам нашу военную тайну! Отпуск у Данилы планировался в августе и захватывал часть сентября. Мы рассчитывали сказать, что уезжаем в многодневное турне по заграницам, а сами собирались свалить в ближайший Дом отдыха. Данька хотел закончить свой фундаментальный труд, а я собиралась просто поваляться и отдохнуть от кухни. И от Нонны Викторовны! Это по степени важности нужно поставить на первое место.
– Капа! – закричала Нонна Викторовна, ступив на порог кафе.