Вот так Люся! Жена! Какой афронт! А пигалица глазищи свои зеленые прищурила, как лиса, и говорит эдак громко, на всю комнату:
— Извиняюсь, если нарушила ваши брачные планы. Федор, увы, уже занят. Мой!
Ведь первый раз вошла в дом, никого не зная, и сразу все поняла! Вот ведь стерва! Таких поискать еще надо!
Детей у них не было, но Федор глаз с Люськи не сводил. И звал он ее странно — Мила. Мила — значит, красивая, милая. А какая эта рыжая Мила? Кошка драная! Волосенки перьями крашенные, рот до ушей, вся в веснушках, глаза хитрющие! Ведь не смотрит, а все видит под землей на четыре этажа! И родня у нее — мать-уборщица да отец-алкоголик…
Родители и сестра Ольга Люську невзлюбили люто и сразу. Сергей относился к ней равнодушно, а Ира, единственная в семье, не считала зазорным дружить с новой родственницей. Она находила Люську и озорной, и симпатичной, и с чувством юмора, и вовсе не удивлялась, что это такой сугубо положительный Федор нашел в маленькой стервозной девчонке. Ира с Сергеем жили с родителями дружно, и Федор, к тому времени уже основательно вставший на ноги, чтобы быть поближе к семье брата, купил по случаю домик с участком в том же дачном кооперативе, на той же улице, только повыше, на горке, поближе к лесу. Домик он утеплил, покрасил, сам сложил печку, пристроил веранду, в общем, домик получился хоть крохотный, а всем на загляденье. Но несмотря на домик, на кусты смородины, на квартиру в Москве, в один осенний дождливый день Люська покинула Федора. Причем ушла в одночасье, без скандала, оставила невразумительную записку и исчезла из квартиры с одной небольшой сумкой личных вещей.
«Ты, Федя, хороший человек, — написала в записке Люська, — но с тобой проживешь — не поймешь, зачем жил. Ты меня не ищи, я полюбила другого».
Федор долго горевал над этой запиской. Люськин новый муж оказался, в конце концов, каким-то поддельным фирмачом, а в прошлом карточным шулером. Вскоре его посадили, и Люська осталась с крошечной дочкой на руках и с родителями-пенсионерами. Кто видел, говорили, что дочка просто копия Люськи — один в один. А потом Люська с дочкой куда-то уехали, родители Люськины в дачке той, Федором отстроенной, не появлялись, хотя он еще до развода с Люськой переписал дачку на них. В общем, жизнь как-то текла, одни поколения дачников сменяли другие, и пришло время — рана Федора стала затягиваться. Потом общими усилиями Ирина и родители стали потихоньку сводить Федора с Ольгой, хотя оба были уже к тому времени не первой молодости; в общем, некоторое время спустя Федор женился на Ольге. И началась в этой семье новая жизнь.
Оля преуспевала. Была она все такая же осанистая, красивая. Стала директором школы, внедрила новые методы обучения, слыла на хорошем счету, зарабатывала прилично. Сергей с Ириной работали за границей, в прошлом году вернулись на родину, устроились на работу в хорошую фирму. Федор же стал настоящим боссом. С завода давно ушел, открыл свою торговлю автомобилями, закрутил дело с японскими фирмачами, резко заматерел и пошел в гору. Оля успевала и работать, и обеспечивать налаженный быт. Когда надо было, привлекала к делу родителей. Те никогда не отказывали. Хозяйство было поставлено на широкой, добротной основе, капитал приумножался, в загашнике уже были и владения землей, и отличная квартира в самом центре, с видом на Москву-реку у Киевского вокзала. И теперь вот на расширенном и благоустроенном участке, на котором уже не осталось ни грядок, ни вишневых деревьев, выстроен был трехэтажный дом с зимним садом и городскими удобствами. И дом этот возвышался над всей округой, как дворец в мавританском стиле, и старые дачники, проходя мимо, только прищелкивали языками и говорили:
— Да, поднялись Цветковы через своего зятя. Молодец, мужик! Сам всего добился.
Проект этого загородного дома выбирала по своему желанию Оля.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...