Самое главное он сказал, Глебу вдруг стало гораздо легче.
– Правда? – Глаза девушки широко распахнулись. – А я думала, тебя наняли, чтобы следить за мной! – отшутилась она. – Я тебя еще две недели назад заметила. Уже боялась, что ты не подойдешь, и придется действовать самой.
– Как действовать? – Глеб скосил глаза на ее мольберт: хаос разноцветных пятен, пока еще не складывающийся в общую картину, но, пожалуй, взгляд у художницы верный и способности есть.
– Подойти самой, конечно! – она засмеялась.
Глеб рассмеялся в ответ, и все сразу стало легко.
– Кстати, я Глеб, – немного запоздало представился он.
– А я Оля.
И вскоре они уже шли по набережной. Глеб нес мольберт, вовсе не чувствуя его тяжести, и увлеченно рассказывал.
– Вон там, где сейчас храм Христа Спасителя, во времена царя Иоанна Грозного стояли палаты, занимаемые Опричным приказом. Помнишь из истории – опричники были, как сказали бы сейчас, личной гвардией и полицией царя. Они, исполняя его приказы, отыскивали изменников и расправлялись с ними. Задумка, может, и неплохая, а на деле, как всегда, вышло довольно скверно. Позавидует, скажем, опричник знатности и богатству боярина – объявит его изменником, самого убьет, а имение разграбит. В общем, много крови было тогда пролито. Особенно, говорят, Малюта Скуратов лютовал. Его владения, кстати, вон там, на другом берегу реки были… А потом, когда опричников, в свою очередь, кого казнили, кого прочь прогнали, на месте Опричного приказа монастырь женский построили. Потом уже, в девятнадцатом веке, здесь же решили храм в благодарность за спасение от наполеоновского нашествия построить и женский монастырь приказали разрушить. А настоятельница тогда приковала себя к стене и прокляла это место страшным проклятием: мол, не стоять здесь ничему. Так и было – недолго простоял новый храм, в советские годы его до основания разрушили. Но теперь вот заново отстроили… И все-таки есть здесь что-то, от чего мне каждый раз становится не по себе. Словно сквозняк…
Девушка поежилась, будто тоже почувствовала дуновение холода, о котором говорил Глеб.
– А ты веришь в проклятия? – спросила Оля, глядя на сияющие под солнцем купола.
– Нет. – Глеб решительно покачал головой. – Хотя, знаешь, на свете есть многое, что люди пока объяснить не могут.
В этот солнечный безмятежный день, рядом с Ольгой, он не хотел верить ни во что плохое. Жизнь казалась ему упоительной сказкой. Легкой и волнующей, как Ольгины духи, прекрасной, как ее улыбка.
– Так нечестно! Зачем тогда меня пугаешь?! – возмутилась она.
– Я не пугаю, я интригую, – ответил он, – многие любят страшные истории. А ты нет?
– Я… – Ольга задумалась, – наверное, не очень. Я веселое люблю. И мороженое, – добавила она, глядя на летнюю палатку.
– Отличная идея! – поддержал Глеб. – Пошли выберем.
Они прогуляли до самого вечера, а потом, в легких майских сумерках, он провожал ее домой, читая стихи.
читал он Арсения Тарковского.
– Ты необыкновенный, – выдохнула Ольга, когда они стояли у подъезда большого, сталинской постройки, дома. – Никогда не встречала таких парней!
Сладко пахло черемухой, и все вокруг казалось таким ослепительно прекрасным, что у Глеба приятно заныло сердце.
Он едва поверил, когда позади послышался глумливый голос.
– Ого, вы только полюбуйтесь на этого залетного гуся!
Глеб резко оглянулся. Трое парней самого что ни на есть бандитского вида – бритые и широкоплечие, – ухмыляясь, стояли перед ним.
– Чё молчим? От страха в штаны наложил! – заржал один из парней, видимо, бывший у них за лидера. – Неча по чужим дворам шататься, чужих девчонок клеить!
Ольга сжала локоть Глеба.
– Все нормально, ребята, – примирительно сказала она. – Он уже уходит, у вас нет причин для ссоры.
– Правда, что ли, принцесска? – лидер протянул лапу с коротко, под мясо, подстриженными ногтями и приподнял лицо Ольги за подбородок. – Хорошо, мы его отпустим, только с условием. У нас одно малюсенькое, но приятное условице! Правда? – Он подмигнул своим дружбанам, и те радостно заржали. – Пусть принцесска нас поцелует!
Бритоголовый дурашливо сложил губы трубочкой и зачмокал, изображая поцелуй.
Глеб смотрел на трех крепких парней, и где-то в глубине, за пределами сознания, рождалось липкое, отвратительное чувство страха. Он уже видел таких. Память услужливо вырисовывала картинку…
Грязный двор, слежавшиеся серые кучи старого полурастаявшего снега, кирпичная стена, и четверо, обступившие худого невысокого мальчишку.
– Ну что, малец, мы научим тебя уважать старших!
Самому старшему из них было восемь. На два года больше, чем Глебу.
Глеб сжал кулаки, отыскивая взглядом палку или кирпич. Как назло, поблизости ничего…
– Я вам всем покажу! А мой отец вас всех побьет! Вы знаете, кто мой отец?
Мальчишки захохотали.
– Никто! – закричал один из них, состроив рожу. – Нет у тебя отца! Нет и никогда не было! – И изо всех сил ударил Глеба ногой.
Следом навалились приятели. Всем скопом…
Глеб вздрогнул, отгоняя воспоминания. Все изменилось. Теперь все совершенно не так. «Я уже другой», – сказал себе он и взглянул прямо в глаза главарю подонков. Ничего особенного. Глебу уже приходилось видеть таких. Шакалы, опасные в стае, но трусливые и готовые к паническому бегству, если сила вдруг оказывается не на их стороне.
– Опусти руку, – холодно сказал он. – Мне не хочется с вами драться, это нечестно.
Конечно, Глеб догадывался, что толку от его слов не будет, он и не ждал толку. Вряд ли эти знают, что такое честь, но попробовать можно. На всякий случай.
Однако, как говорится, хочешь мира – готовься к войне.
Глеб осторожно снял с плеча мольберт и пристроил его у стены.
– Ой, а оно еще разговаривать умеет! – еще громче захохотал бритоголовый. – Как там в школе учат? Толян, подскажи, ты ж у нас умный!
– «Ах, Моська, знать она сильна, коль лает на Слона!» – гордо процитировал один из шайки, очевидно, отработанную во многих диалогах реплику.
– Лает на слона? – переспросил лидер. – Не, так не годится. Сейчас мы справедливость наводить будем. Чтобы кто не надо без толку не лаял.
Он выпустил Ольгу и поплевал на руки, выражая готовность немедленно перейти к действиям.
– Ребята, не надо! Давайте уладим мирно! Я… – Девушка бросила испуганный взгляд на Глеба. – Я согласна.
И тут Глеб ударил. Легко, без замаха, угодив носком правой ноги главарю в грудь. Тот покачнулся и упал на землю.
Глеб посмотрел на оставшихся, чуть приподняв бровь.
Пацаны переглянулись.
– Он что, каратист? – неуверенно пробормотал парень, цитировавший Крылова.
Оба замялись, не решаясь напасть.
Тем временем главарь поднялся с земли, видно, еще недоумевая и считая происшествие недоразумением, он опять полез к Глебу.
Тот легко блокировал беспорядочные удары и, поднырнув под руку противника, вновь заставил его ткнуться в землю.
– Валим отсюда! – Любитель Крылова, видимо, бывший самым сообразительным из тройки, первым отступил с поля сражения.
Его товарищ последовал за ним. Последним уходил посрамленный вожак. Уходил, словно побитая собака – боясь повернуться к врагу спиной, но отбрехиваясь.
– Я еще отомщу! Ты у меня еще пожалеешь, – обещал он, впрочем, не слишком убедительно.
Глеб его угрозы проигнорировал и повернулся к Ольге:
– Как ты? Все в порядке?
Девушка смотрела на него широко распахнутыми глазами. Глеб улыбнулся, ему было приятно. Все это происшествие случилось словно специально для того, чтобы он мог произвести на Ольгу наилучшее впечатление.
– Я и не знала, что ты умеешь драться! – произнесла она, глядя ему в глаза. – Знаешь, я испугалась. Эти стихи, история… Я думала, что ты такой… – девушка замялась.
– Слабый? – уточнил Глеб. – Нет, то, что я люблю стихи, историю и искусство, вовсе не означает, что я не могу постоять за себя и за тех, кто мне дорог.
– Ты потрясающий!
Их разделял всего шаг, и Ольга вдруг сделала его, оказавшись вплотную к Глебу, быстро поцеловала его в губы, подхватила мольберт и вбежала в подъезд.
– Ольга… – прошептал Глеб. Это имя казалось ему пьянее вина и слаще карамели.
Как же хорошо, что он ее встретил! Да разве можно пройти мимо этой рыжеволосой волшебницы.
Глава 2 Частички мозаики
Что-то случится. Глеб не знал, откуда в нем взялась эта уверенность, но вдруг почувствовал близкие перемены. Тревога незваным гостем постучалась в его сердце. Что-то случится, и притом совсем скоро.