К тому же дело, кажется, шло своим ходом: вскрытие подтвердило, что отравили Россову цианидом, который подсыпали в шампанское, милиция опросила всех присутствующих, провела тщательный осмотр комнаты, но хоть и ничего не нашла, во всяком случае не бездействовала. Вмешиваться в дело о громком убийстве еще и мне было совершенно ни к чему.
— Эдуард, вы меня ужасно утомляете своими просьбами и уговорами, — начала я, понимая, что от такого приставучего и корыстного человека сразу отвязаться не удастся, он так и будет ходить за мной по пятам до тех пор, пока я ему буду нужна. — Если я хоть однажды сказала «нет», то уже не поменяю своего решения. Разве так сложно это понять?
— Совершенно несложно, но вы ведь знаете, что человеку свойственно ошибаться, а потом ему приходится долго раскаиваться в том, что он не послушал умных советов со стороны.
«Это твои, что ли, советы умные?» — подумала я, а вслух сказала:
— Благодарю за заботу, но на сегодня у меня совершенно другие планы — я отправляюсь на пляж.
Сразу же после этих слов я повесила трубку, решив, что больше ни за что не подниму ее, если этот зануда еще раз позвонит. Затем пошла собирать вещи, и в самом деле решив съездить на Волгу и хоть немного позагорать, а то имеющийся на сегодняшний день у меня загар был просто жутчайшим — он покрывал тело не полностью, а только местами. Я твердо решила сей недостаток исправить, для чего и искала сейчас свой старый купальник, про который Киря сказал, что он сшит из носовых платков, так как почти ничего не скрывает.
Найти его мне удалось лишь после того, как я перевернула в шкафу все вещи и кучей свалила их на полу. Теперь нужно было вернуть содержимое шкафа на свои места, чем заниматься совершенно не хотелось, а потому я просто запихала вещи назад охапками, не слишком задумываясь над тем, что они будут мятыми и что их потом замучаешься гладить.
После этого я облачилась в легкий летний сарафан, собрала волосы в хвост и стала прикидывать, что мне необходимо: полотенце, крем для загара, солнечные очки, зонт и еще некоторые мелочи. В это время вновь зазвонил телефон.
«Нет, ну разве можно быть настолько тупым? — удивилась я. — Когда же Эдик наконец угомонится? Мне ему что, тысячу раз нужно повторить, что этим делом я не займусь? Так я уже столько раз, наверное, о том и сказала, а ему все как об стенку горох. Все, решено: не буду снимать трубку».
И я занялась сбором необходимых вещей, начав напевать первую пришедшую в голову мелодию, так как брюзжащий звук телефона порядком раздражал меня. Аппарат же продолжал надрываться и ни на минуту не умолкал.
«А что, если это не Эдик, а кто-то другой? — промелькнуло у меня в голове. — Ведь я ему сказала, что ухожу на пляж, тогда с чего бы ему звонить после этого?»
Я засомневалась: поднять трубку или уйти, так и не узнав, кто и по какому поводу мне звонил? Словно подталкивая меня проверить, Эдик не унимается или я понадобилась кому-то другому, телефон все не унимался. Решив наконец, что можно, если услышу голос Эдуарда, сразу нажать на клавишу отбоя и спокойно отправиться на заслуженный отдых, я рывком сняла трубку и, приложив ее к уху, со вздохом произнесла:
— Да, я слушаю.
К моему удивлению, в ответ послышался вовсе не тенор Эдуарда, а женский голос, узнать который сразу мне не удалось.
— Это Татьяна Иванова? — задала вопрос звонившая тихим голосом.
— Да, это я, — подтвердила я свою личность, так и не догадавшись пока, кто звонит.
Тогда женщина сама представилась:
— Это Анна Николаевна говорит. Ну, Шлыкова, помните? Извините, что побеспокоила вас, но Эдуард сказал, что вы можете помочь делу и…
Услышав с некоторых пор ненавистное мне имя приятеля, я невольно разозлилась, поняв, что, не добившись собственными силами от меня ничего, этот чертов лис подключил к делу еще и мать убитой. Он, кажется, полагал, что нашел того, кто за мою работу как раз сможет заплатить.
— Так мы можем с вами поговорить по этому поводу? — вырвала меня из раздумий Анна Николаевна.
К сожалению, я совершенно прослушала то, что она говорила, так как в тот момент проклинала проныру-журналиста, а потому, услышав вопрос, даже растерялась. Наигранно откашлявшись, я сделала вид, что думаю, что, в общем-то, и было правдой, а потом ответила:
— Я уже говорила вам, что слежу за ходом расследования данного дела милицией, и мне кажется, что все не так уж и безнадежно. Ребята свое дело знают и наверняка сумеют отыскать убийцу. Вмешивать сюда еще кого-то — значит только мешать их работе.
— Да, я понимаю, но милиция… Она не так сильно старается, нежели те, кому платят. А Эдуард сказал, что за хорошие деньги вы и работаете на совесть, и убийцу отыщете. Или он солгал?
— Нет, он сказал правду, — чуть ли не скрипя зубами, произнесла я, скорее всего, покрываясь пятнами от сдерживаемой злости. — Просто…
— Прошу вас, — прервала меня Анна Николаевна, — вы единственная моя надежда и… — далее послышались всхлипы — пожилая женщина заплакала.
Чтобы не слышать ее душераздирающих всхлипываний, я смирилась с неизбежным и ответила:
— Хорошо, я подъеду к вам, и мы поговорим.
— Таня, вы даже не представляете, как я вам за это благодарна! Я буду ждать вас. Только вы не задерживайтесь, ладно?
В голосе старушки звучало столько мольбы, что отказать в ее просьбе было просто невозможно, и я, проникнувшись к ней состраданием, согласилась поторопиться.
Итак, теперь вместо приятного времяпрепровождения на желтом, прогретом солнышком песке и плескания в игривых волнах матушки-Волги мне предстояла поездка в особняк. И виноват в этом был этот негодяй Эдуард, для которого карьера, кажется, превыше всего человеческого.
Ну да ладно, он у меня еще получит…
Бросив собранную для пляжа сумку на кресло и схватив свою рабочую, я быстрым шагом направилась к двери, планируя, что я с этим журналюгой сотворю, когда он в следующий раз попадется мне на глаза.
Глава 2
— Вы и не представляете, как я рада вас видеть, — лично встретив меня у порога, взволнованно произнесла Анна Николаевна. — Я тут вся измучилась, пока вы ехали, боялась, что передумаете.
— Я же обещала, а свои обещания я всегда выполняю, — слегка улыбнувшись, ответила я ей, а сама между тем быстро окинула взглядом комнату у нее за спиной, выискивая там того самого типа, который испортил мне так хорошо начавшийся день.
Эдуарда нигде не наблюдалось, чему я была искренне рада.
— Да вы входите, — торопила меня хозяйка. — Я сейчас чайку согрею. Или вы, может, кофе предпочитаете?
— Лучше кофе, — согласилась я, присаживаясь на диван и рассматривая совершенно изменившуюся со дня трагического события гостиную.
Все, что хоть как-то говорило о праздности и веселье, было из нее убрано, на стенах не было картин и гобелена, отчего пустота слегка давила на психику. Из мебели в комнате остались только несколько диванов, рядком стоявших у стен, и маленький столик на колесиках, сегодня заваленный не сувенирами, а таблетками и пузырьками с лекарствами.
Осмотревшись, я вздохнула. Теперь «табачная империя» наверняка начнет рушиться. Так всегда бывает, если компания теряет держащего ее в своих руках человека. Его, конечно, всегда можно заменить, но пока этот кандидат привыкает к новому месту и начинает понимать, что к чему, проворные компаньоны успевают сделать свое грязное дело и разорить компанию, прибрав к рукам немалые денежки. То же самое, видимо, грозило теперь и фирме убитой Россовой.
Появилась Анна Николаевна с подносом, на котором стояли две чашки кофе и вазочка то ли с плюшками, то ли с булочками, и произнесла:
— Вот и наш кофе. Я его сама приготовила, вам понравится. А прислуги в доме сейчас мало — я распустила всех, чтоб перед глазами не маячили да душу не травили. А то ведь знаете, как меня увидят, плакать начинают, — она смахнула носовым платком появившуюся на глазах слезинку и натянуто улыбнулась. — Я вообще-то сильная, да только не могу видеть, когда другие на меня жалостливо смотрят — сразу расклеиваюсь. Вот и дочка моя, она тоже сильная была…
Я решила прервать старушку, понимая, что если она сейчас погрузится в воспоминания, то именно слезной рекой все и закончится.
— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — напрямую спросила я, принимая у нее кофе.
Мать Инны Россовой вздохнула, села напротив меня и, немного помявшись, начала:
— Об убийстве дочери, конечно. Это сейчас единственное, что меня хоть как-то тревожит. На днях ко мне приезжал Эдуард, выразил свои соболезнования, а потом сказал, что знает, как ускорить процесс поиска и поимки преступника…
— И указал на меня, — довершила я фразу за нее.
— Да. Хотя я и сама про вас вспоминала, вы ведь тогда сказали, что работаете частным детективом, но милиция мне совсем времени свободного не оставляла — то одно выспрашивала, то другое. Да и в себя мне прийти нужно было.