– Предположим, вы все же столкнетесь с чем-то вроде привидения? А то и с целой сворой… — Улыбка погасла. — Скажем, с целым кораблем.
К этому было невозможно отнестись серьезно.
– Смотря какие привидения, — бросил я легкомысленно. — Одно дело — звенящие цепями, другое — в белых простынях… Он покачал головой.
– Ни то, ни другое. По большей части это обыкновенные люди. Разве что одеты странновато, да и то — смотря на чей вкус. Нормальная публика, типичные пассажиры парома.
На стоянку уже заезжали машины. Я выглянул в окно. Обычные машины, люди тоже вполне заурядные: отдыхающие, туристы и так далее. Из мотеля вышел таможенник и завел с ними разговор.
– На мой взгляд, они ни капельки не похожи на привидения, — поделился я с Макнилом. Тот вздохнул.
– Понимаю, мистер Далтон, вы человек образованный, многое повидали… Сейчас мне придется выйти, чтобы взять с них плату. Паром подойдет минут через сорок, стоянка длится не больше двадцати минут. Погрузитесь и вы. Как следует осмотритесь на борту, сплавайте туда и обратно. Путь в одну сторону вместе с остановкой занимает четыре часа, обратно — чуть больше. Главное, нигде не сходите на берег и будьте очень внимательны. Если вы годитесь для службы на «Орке» — а я надеюсь, что это так, — мы завершим наш разговор, когда вы вернетесь.
Он встал, захватил ящичек с мелочью, пачку билетов и направился к двери. Прежде чем выйти, оглянулся.
– Очень надеюсь, что вы нам подойдете, — произнес он устало. — Я уже беседовал с тремя сотнями кандидатов. Представляете, как это утомительно?
Мы обменялись рукопожатиями, после чего я отправился осматривать паром, а он занялся продажей билетов. Молодая женщина, служащая причала, занялась теми немногими, кто явился не на машинах. Для меня так и осталось загадкой, как они добрались до Саутпорта.
Пассажиров набралось видимо-невидимо. Сент-Майкл… Так, кажется, назывался порт в канадской Новой Шотландии. Тарифы выглядели умеренными, но не такими уж низкими, чтобы делать ради них крюк и заезжать в Саутпорт.
В кабинете Макнила я нашел морской атлас, а в нем — Саутпорт, но не помеченный как пункт погрузки на паром и без красного пунктира с указанием расстояния, каким принято обозначать паромные линии.
Что касается Сент-Майкла и острова Сент-Клемент, то их я не смог найти, как ни старался, хотя в расписании на пристани они значились в качестве промежуточных остановок.
На пристань тем временем съехалось ужасающее количество машин и грузовиков. Можно было подумать, что я оказался в Манхэттене в час пик. Откуда взялись все эти люди?
Потом раздался гудок, я увидел «Орку» — и обомлел.
Помнится, я сразу подумал, что такому кораблю не место на этом захолустном маршруте. Он был огромен, сверкал белизной, выглядел новеньким, с иголочки, и больше напоминал круизный лайнер, нежели паром. Я насчитал три верхних палубы. Потом раздался удар гонга, и нос парома поднялся. Судно причалило без малейших затруднений. Внутри могло поместиться больше сотни автомобилей и грузовиков, при необходимости на боковые помосты можно было поставить еще немало транспорта. Впоследствии я узнал, что судно имеет в длину 396 футов — это на треть длиннее стандартного футбольного поля! — и способно вместить больше двух сотен транспортных средств и тысячу двести пассажиров.
Был конец субботнего дня, но паромом воспользовались больше полусотни легковых машин, в том числе дюжина с прицепами, и восемь грузовиков. Я по-прежнему ломал голову, откуда взялось все это железное стадо, а главное — для чего?
Я взошел на борт вместе с другими пассажирами, так и не понимая, что происходит, и поднялся на верхнюю палубу. Там были расставлены удобные шезлонги и мягкие кресла. К услугам пассажиров имелся большой кафетерий, газетный киоск и уютный бар на корме второй пассажирской палубы. На судне оказался небольшой бассейн и солярий.
Одним словом, паром был шикарный. Когда он, загрузившись, покинул гавань, выяснилось, что судно к тому же поразительно быстроходно. Если бы не легкая качка и не слабый гул двух дизелей, можно было подумать, что паром стоит на месте. Видимо, эффект достигался за счет огромных стабилизаторов.
Пока солнце не зашло, я беззаботно прогуливался по палубе. Но когда стемнело и береговая линия растворилась во мгле, я, как и предупреждал Макнил, начал замечать странности.
Во-первых, на борту оказалось гораздо больше народу, чем грузилось на пристани, хотя паром пришел в Саутпорт пустым. Все люди выглядели вполне реальными, но что-то все же в них было не то.
Многие, например, не замечали попутчиков. Кое-кто начинал вдруг мерцать, некоторых я видел очень смутно и ничего не мог с этим поделать, сколько ни тер глаза.
К тому же время от времени они проходили друг сквозь друга. Я вовсе не шучу. Скажем, здоровенный детина в цветастой гавайской рубахе, тащивший из кафетерия поднос с напитками и сэндвичами жене и троим детишкам, не заметил на своем пути женщину в белой футболке и джинсах. Впрочем, и она не заметила его. Казалось бы, столкновение должно было сопровождаться падением подноса, разлитой жидкостью, извинениями, а то и бранью, но вышло иначе: они просто прошли друг сквозь друга, словно обоих не существовало, и как ни в чем не бывало продолжили путь. Ни одной пролитой капли, ни пятнышка горчицы на белой футболке!
И это еще не все. Большинство пассажиров было одето по-летнему, однако время от времени мне попадались на глаза люди в теплых пальто. Вызывала удивление и мода — некоторые красовались в старомодных туалетах, другие — почти без одежды: на двух женщинах были всего-навсего трусики от купальников и прозрачные накидки.
Лично я долго не мог оторвать от бесстыдниц взгляд, пока наконец не понял, что им не нравится, когда на них таращатся. Однако другие пассажиры их откровенно игнорировали.
А смешение языков и диалектов! Речь не о характерном для Мэна выговоре и не о канадском варианте английского, даже не о плохом английском франкоканадцев — все это не стоило бы упоминания. Нет, до моего слуха долетали обрывки разговоров на британском английском, на французском, испанском, скандинавских языках. Все это перемешивалось и производило причудливое впечатление.
А мужчины с косичками на затылках или с длинными косами; а женщины с бритыми головами…
Откровенно говоря, я немного струхнул. Позже, увидев офицера из команды, я поспешил представиться.
Офицер, приятный молодой человек по имени Джиффорд Хэнли, канадец, судя по акценту, обрадовался, что я успел заметить столь многое. Однако его лично происходящее нисколько не тревожило.
– Вот-вот! — Он буквально светился от воодушевления. — Неужели мы нашли наконец подходящего человека? Долго же пришлось ждать!
Он отвел меня на мостик, начиненный сверхсовременными приборами, и представил капитану и рулевому. Все трое спросили, какого я мнения об «Орке», люблю ли море, но не ответили на мои вопросы о необычных пассажирах.
Остров Сент-Клемент оказался вполне реальным: крупный кусок суши, битком набитый транспортом — судя по количеству машин, выехавших из чрева парома и заехавших внутрь им на смену. Некоторые выглядели антиквариатом, некоторые — очень странно; удивление вызывали и грузовики, не говоря о конных подводах.
Сам остров вел себя примерно так же, как многие из пассажиров: ландшафт позади пристани тонул в дымке, огни мерцали. Стоило мне принять постройку за жилой дом или за мотель, как она перемещалась и начинала светиться с другой интенсивностью. Сперва я насчитал у мотеля всего два этажа, потом, когда он сместился влево, этажей стало четыре; в конце концов, мотель отъехал в глубь острова и стал одноэтажным.
Так продолжалось на протяжении всего плавания. Сент-Майкл оказался точной копией Саутпорта, пассажиры и транспорт такими же странными и многочисленными. Избыточный по численности отряд таможенников в разномастной форме вел себя непонятно: одни машины полностью игнорировались, другие досматривались с пристрастием.
Не менее странным оказалось и обратное плавание. В газетном киоске продавались, мягко говоря, неожиданные книги и журналы, газеты с незнакомыми названиями пестрели невероятными заголовками.
Теперь на борту кишели индейцы, изъяснявшиеся на неведомых мне языках. Некоторые, судя по минимальному наряду и диким прическам, сошли со страниц «Последнего из могикан», другие были тепло одеты, несмотря на жаркий, влажный июль.
Когда же впереди появились красные и желтые бакены, указывающие на поворот к Саутпорту, я впервые стал свидетелем смерти девушки.
Ее плотную коренастую фигуру обтягивали красная футболка и желтые шорты, на носу красовались огромные очки, ветер трепал длинные каштановые волосы.
Она как ни в чем не бывало стояла у ограждения, потом вдруг перемахнула через него и спрыгнула в воду. Я вскрикнул и тут же услышал всплеск и полный ужаса крик: девушку затянуло под днище и изрубило винтом на куски.