— Ничего себе! А что — у вас дворники их не гоняют?
— Лизка, ну ты даешь! Да бомжи эти сами в дворники идут, чтобы прямой доступ к помойке иметь и место, где спать в тепле. Еще и ругаются друг с другом, если кто-то на чужой бак претендовать начинает.
— А что — нормальных дворников совсем не осталось? — ужаснулась я.
— Остались, конечно. Только, наверное, не в нашем дворе. Так что гарнитур я за пределы квартиры больше выносить не рискую. Уж больно он мне нравится. И главное, второго такого больше не найти. Ведь старинная вещь, сразу чувствуется.
— Ну да, старинная, — согласилась я, чувствуя, что на все глобальные проблемы, свои и чужие, в данный момент мне глубоко начхать. То ли Б-52 так всерьез подействовал, то ли я впервые за последние три месяца смогла нормально расслабиться. Нет, все: уходить надо с такой работы. Никакой личной жизни, одни нервы да сплошные текстовки сценариев. Даже ночами уже снятся, проклятые. Будто лежит передо мной бумажная кипа, и мне надо срочно ее проверить, переписать и отправить в производство, то бишь на съемочную площадку. А я точно знаю, что там что-то не в порядке, и исправить все к сроку я просто не успею. Такие вот у меня красочные сны. И не верьте тому, кто кричит, что это все сплошные понты и гонор, а на самом деле я от своей работы торчу и ею наслаждаюсь. Извините, я что, похожа на мазохистку? Вот на тень отца Гамлета уже похожа. А на добровольного любителя мучений — нет.
Засиживаться в кабаке мне не хотелось, и я, оставив свежеиспеченных молодоженов ворковать о будущем, отправилась домой. Ребята, правда, попробовали набиться в провожатые, но я твердо сказала, что до метро вполне способна дойти собственными ногами и без приключений. Они для виду слегка поломались и уступили. И правильно: сегодня их день, и нечего мне им мешать. Правила приличия соблюдены, можно сваливать.
Погода за эти полдня и не думала улучшиться. Лишь стало еще холоднее и, кажется, еще мокрее. Хотя куда уж больше. Я шла, не набросив на голову капюшон и распахнув ветру душу, как говорила моя мать. То есть, не застегиваясь. Было действительно холодно и сыро, но мне сейчас даже это доставляло истинный кайф. Хоть что-нибудь почувствовать, да на природу и на людей посмотреть. А то каждый день с утра после обязательной чашки кофе носом в компьютер и писать, переписывать, выверять. Если назначена встреча группы, то тащиться в офис, обсуждать возможные идеи для следующих серий, отбиваться от «гениальных озарений» всяких полоумных авторов из новеньких, которых так щедро подбрасывает нам в последнее время руководство под предлогом того, что наш сериал — лучшая школа жизни для таких вот товарищей. И это нормальная работа?
Может, я все-таки была не права, когда отказалась от стандартной офисной карьеры? Глядишь, к настоящему моменту уже перешла бы из разряда «девочка, принеси кофе» в «девочка, подай папку». А по вечерам корпела бы над кандидатской диссертацией и читала Шекспира в подлиннике, ломая перед собой комедию, что понимаю почти все. И мечтала о том благословенном моменте, когда на меня обратят внимание, повысят в должности и с гордостью скажут: какие кадры мы воспитали! А я буду мило улыбаться, мысленно показывая всем дулю: как же, вы воспитали ! Это я сама себя в люди вывела, а вы, господа, мне только мешали на этом тернистом пути.
Хорошенько обдумав последнюю мысль, я хмыкнула. Эк какая я злая стала. Все передо мной виноваты, все обязаны. Не Лизка, а цепная собака. Все, довожу этот сериал до конца и беру таймаут. С таким отношением к жизни ясно, что в ней надо что-то менять. И чем скорее, тем лучше.
Думать о том, чем я займусь после того, как закончу этот сериал, запущенный, между прочим, всего полтора месяца назад, я не стала. Тем более что показалось метро «Смоленская», куда я и нырнула, в теплоту и мягкий оранжевый уют станционного вестибюля.
Добравшись до дома и убедившись, что за время моего отсутствия мир не перевернулся, а мужчины — дедушка, Егор и Китекет — мирно сосуществуют на диване, просматривая по телевизору вечерние новости, я сбросила с ног ненавистные сапоги, на десять минут сгоняла в ванную и, надев теплую фланелевую пижаму, нырнула в постель. Завтра суббота, можно подольше поспать. А потом придется долго и нудно сидеть, придумывая, чем наша группа займется на следующей неделе, и как распределить новые серии между старичками и новичками, чтобы не обидеть не тех и не других, и чтоб дело при этом не пострадало. Эх, глупая Лизка — ну зачем ты только согласилась перейти из авторов в литературные редакторы?