— Ну да, — неохотно согласилась Лайма, немедленно вспомнив, как она гналась за Возницыным. — Но все окончилось благополучно, его вытащили на сушу. Он был весь мокрый, но живой.
— Откуда его вытащили? — озадачился Болотов.
— Откуда, откуда? Из реки. — Лайма с напряженным вниманием наблюдала за младенческой ногой, которая согнулась в коленке и активно пошевелила большим пальцем.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— А что?
— Возле вашего центра нет реки.
— А-а-а! Ты имеешь в виду того, первого самоубийцу! С ним тоже все хорошо.
— Лайма, а у тебя — все хорошо?
— Чего у меня может быть хорошего? Ой, ты же еще не знаешь, что Соня Кисличенко пропала!
— Пропала? — переспросил Болотов озадаченно. — Кто тебе сказал? Ты уверена?
Лайма подумала, что сейчас он наверняка нахмурился. Он всегда хмурился, когда напряженно размышлял. Из-за этого казалось, что любая возникшая проблема радикально портит ему настроение.
— Я абсолютно уверена. Ее нянька, вся в слезах, притащила ко мне на работу ребенка, и теперь мы с Любой Жуковой его нянчим. И не знаем, что делать дальше. Вообще-то мы заявили в милицию, но все равно… У нас есть Сонина телефонная книжка…
— Я выезжаю, — коротко сказал Болотов.
— Вот за это я его очень уважаю, — пробормотала Лайма и пояснила для Любы:
— Ни одного лишнего вопроса. Просто: «Выезжаю!» — и все.
Конечно, он не догадался, что лучше постучать, и принялся жать на кнопку звонка. Петя немедленно проснулся и заревел.
— Чего это он так орет? — удивился Болотов, зарулив в комнату.
— Хочет к маме, — вздохнула Люба и, задрожав нижней губой, жалобно добавила:
— А мамы нету.
— Куда же она подевалась? Может, под машину попала? Вы обзванивали больницы? В Бюро несчастных случаев наводили справки? — Лайма с Любой виновато переглянулись. — Ясно, не обзванивали и справок не наводили. Сидели и кусали локти. Ладно, это я возьму на себя. А можно сделать так, чтобы он замолчал?
Болотов пальцем указал на младенца, и тот, на секунду перестав рыдать, уставился на него любопытными влажными глазами.
— Вот. Так гораздо лучше, — похвалил тот. — Гораздо.
В ответ Петя сделал столь глубокий вдох, что его маленькая грудь раздулась, как капюшон кобры. Потом натужился, покраснел и поднял такой ор, что Любины кудряшки немедленно встали дыбом.
— О-о! — сказал Болотов, изучающе глядя на мальчишку. — Придется мне пойти на лестницу.
Он действительно отправился звонить на лестницу и через некоторое время сообщил, что никакого несчастного случая с Соней не произошло.
— По крайней мере в скорбных местах нет ни ее самой, ни ее тела.
Люба украдкой перекрестилась, а Лайма, которая держала ребенка на руках, незаметно перевела дух. С трудом им удалось унять Петю и заинтересовать его плюшевым зайцем с обгрызенным ухом. Он подумал-подумал и активно принялся за второе, а у взрослых появилась возможность обменяться мнениями. Болотов почесал переносицу и спросил:
— А кто видел ее последней?
— Мы с тобой, — взволнованно ответила Лайма. — В пятницу на остановке. Перед тем, как ты решил отправиться на работу.
— Я не сам решил, меня вызвали, — обиженно заметил тот. — Кстати, когда я развернулся и поехал в офис, то посмотрел в сторону остановки. Специально, чтобы проверить, уехала Соня или все еще стоит. Так вот: ее там не было.
— Ты в этом уверен? — недоверчиво спросила Люба. — Ты ведь развернулся и, значит, возвращался уже по другой стороне шоссе. Кроме того, была пятница — машин полно, что ты мог разглядеть?
— Нет, я бы ее увидел, — заупрямился Болотов. — Машин действительно было много, но они еле-еле ползли. Я бы заметил Сонин ярко-синий костюм, уверяю тебя.
— Значит, поговорив с нами, она ушла очень быстро, — задумчиво сказала Лайма. — Ты не помнишь, сколько было времени?
— Отлично помню, — он потер по очереди ясный высокий лоб, потом мужественный подбородок и в заключение аккуратно причесанный затылок. — Когда мне позвонили из офиса, было без нескольких минут семь.
— Выходит, около семи Соня с кем-то встретилась и ушла с тем человеком, — заключила Люба, а прагматик Болотов возразил:
— Или ушла одна. Мы же не видели этого своими глазами.
— В руках у нее был пластиковый пакет, — вмешалась Лайма. — Полагаю, там и лежал фотоальбом. Соня сказала, что встречается со школьным другом, которому должна его отдать.
— А мне ты заливала, что она отправляется к Возницыну!
— Так и есть. Сначала — старый друг, потом Возницын.
— Интересно, для кого она напомадилась…
Люба удивленно взглянула на них, и Лайма пояснила:
— Соня очень хорошо выглядела. Накрасилась, туфли на каблуке надела. Собралась по полной программе.
— Для Возницына, — уверенно заявила Люба. — Она жалела, что его бросила. Возницын — ее тип мужчины. Кроме того, он отец ее ребенка.
— Почему вы в этом так уверены? — пожал плечами Болотов. — Она могла навешать вам на уши лапши.
— Зачем?! — хором возмутились подруги.
— Мало ли. Женщины часто врут просто потому, что им нечем скрасить жизнь. Такая своеобразная романтика. Может, с отцом своего ребенка ваша Соня встретилась в каком-нибудь баре и даже не знает, как его фамилия. Но чтобы вас тронуть, она заявила, что папаша — Возницын. С ним у нее были серьезные отношения, вы его отлично знали и могли ей от души посочувствовать.
— Есть же тесты на отцовство, — возразила Люба. — Нам она могла соврать, но обмануть Возницына ей вряд ли удалось бы.
— А она всем сказала, — подхватила Лайма, — что едет к нему для серьезного разговора. И няньке сказала, и мне!
— Мало ли, что она наплела, — не сдавался Болотов. — Женщина подобна продавцу на восточном базаре: так все приукрасит, что миллион отдашь за старый башмак.
Лайма покачала головой, а Люба, которая меняла извивающемуся Пете подгузник, неуверенно согласилась:
— У нас в самом деле нет никаких доказательств.
— И Возницын говорит, что он с Соней не встречался уже целый год… — растерянно согласилась Лайма. — Очень все это загадочно.
Она рассказала, как предполагаемый Петин папаша прыгнул в реку, держа в руках авоську с булыжником. Подробности преследования пришлось опустить, чтобы не шокировать Болотова.
В этот момент в прихожей прозвенел звонок, и все трое настороженно переглянулись.
— Может, милиция? — пробормотала Люба, мелкими шажками продвигаясь к двери. — Вдруг у них какие-то новости?
Однако за дверью обнаружилась не милиция, а Сонина соседка Поля, которую Лиза с Лаймой знали как особу чрезвычайно болтливую и назойливую. Она постоянно ходила по соседям с целью выяснить, кто чем занят, чем ужинает, что смотрит по телевизору, что новенького приобрел из мебели или посуды. Работала Поля ночной уборщицей и именно таким образом, вероятно, восполняла дефицит общения.
— Привет! — воскликнула она, вытягивая шею, чтобы заглянуть в комнату. — Что это у вас Петюня так голосит? С нянькой воюет? Ишь какой — наизнанку вывернется, а своего добьется! Настоящий мужик растет. Уважаю.
— Сони нет, — невпопад сообщила Люба.
— А где она? — Поля не собиралась уходить вот так сразу. Глаз у нее был наметанный, она точно знала, что интеллигентные люди ее за порог не вышвырнут. Тут можно вдоволь языком почесать.
— В том-то и дело, что этого никто не знает, — серьезно сказал Болотов, появляясь в коридоре.
— Ой! — зарделась Поля, которая каждого мужчину воспринимала как потенциального любовника. — Безумно приятно с вами познакомиться.
— Взаимно, — кротко ответил Болотов и сразу же спросил:
— Когда вы видели Софью в последний раз?
— А чего с ней случилось? — тут же вскинулась та. — Померла?
— Почему — померла? — пискнула Люба.
— А почему — в последний раз-то?
— Имеется в виду ваша с ней последняя встреча, — Болотов был само терпение. — Когда лично вы ее видели?
— А-а! — Поля, вертлявая и модно взлохмаченная, с чистыми, но обломанными ногтями, хлопнула себя по лбу. — Я-то ее видела в пятницу. Недалеко отсюда, возле метро. Там, где магазинчик «Подарки», знаете?
Поскольку все смотрели на нее молча, она поспешно продолжила:
— Девятый час уж был. Минут двадцать девятого. А она несется вся расфуфыренная. С хахалем, наверное, куда-то намылилась ехать. Прямо налетела на меня. Такая была взволнованная, ничего перед собой не видела.
— А почему с хахалем, Поля? — осторожно спросила Лайма. — С ней кто-то был?
— Был, — уверенно кивнула та. — Только я не знаю — кто. Не видала. Она к киоску за сигаретами метнулась. Назад голову повернула и крикнула: «Я быстренько!» Ну, будто кто в машине возле тротуара ее остался ждать.
— И вы не взглянули — кто там такой? — не поверил Болотов.
— А машину, машину запомнили? — разнервничалась Люба.
— Вроде белая была машина, вся такая здоровая, иностранная. И стекла темные! Но точно не скажу, в ней ли Соня ехала или нет — грузовичок к киоску подрулил, обзор мне закрыл, — с огорчением призналась Поля. — Не успела я засечь, кому Соня там крикнула… Но она вся такая была — ух! Точно: свиданка у нее случилась в тот вечер. А чего, она ночевать не приходит?