И тут появился Реми.
Антуан еще издали приметил его фигурку. Малыш ступал осторожно, точно боялся раздавить грибы. Наконец он оказался перед Антуаном, который, обхватив голову руками, сотрясался от рыданий. Реми остановился, безвольно опустив руки. Взглянув вверх, он увидел, что шалаш разрушен, открыл было рот, но Антуан резко перебил его.
– Зачем твой отец это сделал?! – выкрикнул он. – Зачем, а?
От злости он вскочил на ноги. Реми смотрел на него расширившимися глазами и выслушивал упреки, не особенно понимая их смысл. Дома ему просто сказали, что Улисс убежал – такое уже случалось. В этот момент, охваченный нестерпимым чувством несправедливости, Антуан вышел из себя. Потрясение, вызванное смертью Улисса, переросло в гнев. Ослепленный яростью, он схватил палку, прежде служившую для опоры грузоподъемника, и замахнулся на Реми, будто тот был псом, а он – его хозяином. Малыш никогда не видел Антуана в таком состоянии и испугался.
Он развернулся, собираясь уйти.
Тогда Антуан взялся за палку обеими руками и, вне себя от ярости, стукнул ребенка. Удар пришелся в правый висок. Реми упал. Антуан подошел, схватил его за плечо и потряс.
Реми?
Наверное, оглушен.
Антуан перевернул малыша, чтобы пошлепать по щекам, но, когда тот оказался на спине, он увидел его раскрытые глаза. Остановившиеся и остекленевшие.
И тут его сознание пронзила догадка: Реми был мертв.
2
Палка выпала у него из рук. Он смотрел на распростертое перед ним детское тельце. Что-то странное было в том, как оно лежало, хотя Антуан не мог бы объяснить, что именно. Беспомощность… Что я наделал? И как теперь быть? Звать на помощь? Нет, он не может оставить его здесь, надо унести его, бежать в Боваль, прямиком к доктору Дьелафуа.
– Не волнуйся, – пробормотал Антуан, – я отнесу тебя в больницу.
Он говорил совсем тихо, словно с самим собой.
Антуан наклонился, просунул руки под спину ребенка и поднял его. К счастью, он совсем не чувствовал его тяжести, потому что путь предстоял неблизкий…
Он побежал, но тело Реми в его руках вдруг сильно потяжелело. Антуан остановился. Нет, оно не стало тяжелым, просто безвольным. Голова откинута назад, руки свисают вдоль туловища, ноги болтаются, как у марионетки. Будто мешок несешь.
Силы внезапно покинули Антуана, колени подогнулись, и ему пришлось опустить Реми на землю.
Неужели он правда… умер?
Рассудок Антуана отказывался отвечать на этот вопрос, мальчик словно перестал соображать, в голове было пусто.
Он обошел Реми, чтобы посмотреть в его лицо. Ему с трудом удалось присесть на корточки. Он увидел цвет кожи, приоткрытый рот… Протянул руку, но не смог прикоснуться к лицу малыша, между ними будто выросла невидимая стена, его ладонь натыкалась на неосязаемое препятствие, которое не позволяло дотянуться, дотронуться.
Антуан начал осознавать случившееся.
Он распрямился и, плача, принялся шагать взад-вперед, он больше не мог смотреть на труп Реми. Кулаки у него крепко сжались, мозг был готов взорваться, мышцы напряглись до предела, а он все ходил туда-сюда. Слезы застилали глаза, он ничего не видел и утер их рукавом.
Внезапно у него появилась смутная надежда. Реми пошевелился!
Антуану хотелось спросить деревья: правда ведь? Он пошевелился? Вы видели? Он склонился, чтобы посмотреть.
Нет, даже не дрогнул, ничего.
Только место, куда пришелся удар палкой, изменило цвет: теперь это широкая, во всю скулу, темно-красная отметина, которая, казалось, увеличивалась, как расплывающееся на скатерти винное пятно.
Необходимо было выяснить, дышит ли ребенок. Однажды Антуан видел по телевизору: кому-то к губам подносили зеркальце, чтобы увидеть, затуманилось ли оно от дыхания. Но какое уж тут зеркальце…
Делать нечего: Антуан попытался сосредоточиться, склонился над телом, приник ухом к губам мальчика, но лесной шум и биение собственного сердца мешали ему.
Значит, надо действовать по-другому. С расширенными от страха глазами, широко растопырив пальцы, Антуан протянул руку к груди Реми. На малыше американская футболка с логотипом «Fruit of the Loom». Дотронувшись до ткани, Антуан почувствовал облегчение: тепло! Он жив! Тогда он решительно положил руку на живот ребенка. Где сердце? Чтобы определить место, поискал свое. Это выше, левее, он не разобрался, что к чему, он думал, что… И вдруг он забыл, что делает. Получилось! Левая рука ощущала ритм его собственного сердца, а правая находилась на том же месте на теле Реми. Под одной было хорошо слышно биение, под другой – ничего. Он надавливал, прижимал руку к груди малыша там и сям, но нет: ничего. Он приложил обе ладони – опять ничего. Сердце не билось. Не в силах сдержаться, Антуан дал Реми пощечину. С размаху. Потом еще и еще.
Ты зачем умер, а? Зачем ты умер?
Под его ударами детская головка болталась из стороны в сторону. Антуан остановился. Что он делает? Бить Реми… мертвого…
Подавленный, он встал.
Что делать? Он непрестанно задавал себе все тот же вопрос, но ничего не мог придумать.
Антуан опять принялся ходить взад-вперед. Он в отчаянии заламывал руки, утирал льющиеся рекой слезы.
Надо сдаться. В полицию. Что он скажет? Я был с Реми, я убил его ударом палки?
И потом, кому все это говорить? Жандармерия в Мармоне, это в восьми километрах от Боваля… Жандармы сообщат матери. Она умрет, не снесет того, что ее сын убийца. А отец? Как он отреагирует? Будет отправлять посылки…
Антуан в тюрьме. В тесной камере еще с тремя взрослыми парнями, известными своей жестокостью. Они выглядят как персонажи американского сериала «Тюрьма Оз». Он тайком посмотрел несколько серий. Там одного звали Вернон Шиллингер, жуткий, он обожал маленьких мальчиков. В заключении Антуан встретится с кем-нибудь в таком роде, это точно.
А кто станет его навещать? У него перед глазами промелькнули одноклассники, Эмили, Тео, Кевин, директор коллежа… И массивная фигура господина Дэме, в синей спецовке, с квадратным лицом и свинцовыми глазами!
Нет, Антуан не попадет в тюрьму, не успеет. Когда господин Дэме узнает, он точно убьет его, как своего пса, выстрелом в живот.
Антуан посмотрел на часы. Половина третьего, солнце в зените. Он обливался по́том.
Он должен был принять решение. Но что-то подсказывало ему, что он уже это сделал: надо вернуться домой и подняться в свою комнату, будто он вообще из нее не выходил. Кто тогда догадается, что это он? Исчезновения Реми не заметят до… Он стал прикидывать в уме, но мысли путались; он принялся загибать пальцы, но какой смысл считать? Сколько времени потребуется, чтобы обнаружить Реми? Несколько часов? Или дней? К тому же Реми так часто уходил с Антуаном и его товарищами, что полиция непременно их допросит… Если тело найдут, то выяснится, что все были у Кевина, играли в приставку. Не хватало только его, Антуана. И тут же все взгляды обратятся к нему. Нет, надо сделать так, чтобы Реми не нашли.
В его сознании всплыл мусорный мешок с мертвой собакой внутри.
Избавиться от Реми.
Он пропал, никто не знает, что случилось… Вот оно, верное решение. Его пойдут искать, и никому не придет в голову…
Антуан продолжал ходить взад-вперед возле тела, на которое не хотел больше смотреть: оно пугало его, мешало думать.
А что, если Реми сказал матери, что пошел к Антуану в лес Сент-Эсташ?
Может, его уже ищут, скоро он услышит голоса, выкрикивающие их имена: «Реми! Антуан!»
Антуан почувствовал, что ловушка захлопнулась. Снова полились слезы. Он пропал.
Надо бы спрятать труп. Но где? Как? Если бы он не разрушил шалаш, то поднял бы Реми туда – никто бы не стал искать малыша наверху. И вороны склевали бы его тело.
Антуан был подавлен масштабом катастрофы. За считаные секунды его жизнь кардинально переменилась. Он стал убийцей.
Но образы двенадцатилетнего мальчишки и убийцы никак не вязались друг с другом…
На Антуана навалилось огромное горе.
Время шло, а он по-прежнему не знал, что делать. Наверное, в Бовале уже беспокоятся.
Пруд! Решат, что он утонул!
Нет, тело всплывет. У Антуана не было груза, чтобы тело оставалось на глубине. Когда труп выловят, увидят след удара по голове. Может, подумают, что он сам упал, что он ударился?
Антуан совершенно запутался.
Большой бук! Антуан вдруг увидел его, будто дерево было совсем рядом.
Огромное, давным-давно упавшее дерево. Как-то раз, без всякого предупреждения, оно, будто внезапно скончавшийся старик, завалилось набок, увлекая за собой огромный, в человеческий рост, пласт земли с корнями. Падая, бук задел другие деревья, и Антуан с друзьями ходили играть среди их плотно и причудливо переплетенных ветвей. Это было в незапамятные времена, ребята почему-то давно разлюбили то место…
Там, где рухнул бук, было что-то вроде норы, огромная дыра, в которую, еще до падения дерева, никто не решался спуститься. Никто не знал, куда она ведет, глубоко ли там. Но другого выхода, кроме этого, Антуан не видел.