Работа была не творческая, однообразная. И люди, с которыми Дима сталкивался, были тоже однообразные. Когда у человека что-нибудь болит, он говорит с врачом только на эту тему и становится малоинтересен.
В день, о котором пойдет речь, Дима был вызван к пациентке, у которой болело внутри.
– Где именно? – уточнил Дима.
– Именно внутри, – уточнила пациентка. Когда Дима ничего внутри не обнаружил, женщина обиделась и выразила свое отношение к медицине вообще и к Диме в частности. Дима мог бы достойно возразить, но пререкаться с пациентами было запрещено. Он уложил свой черный кожаный чемоданчик и вышел.
Нерастраченная злость давила на ребра, и Дима, оглянувшись на дверь, сказал одно только слово:
– Лошадь.И была у Димы любовь по имени Ляля.
Ляля работала в парикмахерской и каждые две недели красила волосы в разные цвета. Они были у нее то черные, то оранжевые, то голубые.
Дима приходил после дежурства, останавливался возле окна парикмахерской. Окно было во всю стену, и там, за стеклом, как в аквариуме, медленно двигались люди. Все это напоминало замедленную съемку, а Ляля со своим капризным личиком испорченного ребенка как две капли воды походила на Брижит Бардо.
Запросы с Брижит у нее были одинаковые, возможности тоже.
В день, о котором пойдет речь, Ляля, как всегда, вышла на улицу и, скучно поглядев на Диму, проговорила:
– Шапку бы ты себе купил другую, что ли…
Это было неуважение.
И пришел Дима домой, а дома его спросили:
– Ты финскую мойку достал?
– Нет, – сказал Дима.
– Почему?
– Я пришел в магазин, сказали «нет».
– А почему Замскому сказали «да»?
– Я не знаю почему.
– А я знаю, – сказала Димина мама. – В детстве ты не умел элементарно хулиганить, как все дети, а сейчас ты даже не можешь элементарно мечтать, как все бездельники. У тебя ничего нет и никогда ничего не будет.
Далее мама добавила, что на Диме очень удобно возить воду и что тут ничего не исправишь, потому что эта особенность у него врожденная, унаследованная от папы.
И пошел Дима в пельменную и напился от этих слов. Если ему было хорошо, то от выпитого становилось еще лучше. А если плохо, то еще хуже.
Сейчас ему стало еще хуже. Дима хмуро глядел в мраморный столик и слушал двух своих новых знакомых, стоящих за этим же столиком. На одном была плоская кепочка, другой – без особых примет.
– Ты чего больше всего хочешь? – спрашивал тот, что без примет, у того, что в кепочке. – Какая у тебя мечта?
– У меня мечта жить долго и не болеть.
– А у меня мечта быть знаменитым, как артист Филиппов.
– Зачем?
– Чтобы я шел по улице, а люди останавливались и говорили: «Вон Охрименко пошел». Я Филиппову письмо послал, ответа жду.
– Банальная мечта, – вмешался Дима.
– А у вас какая? – с почтением спросил Охрименко и вытер пальцами углы губ.
Дима подумал и сказал:
– Я хочу, чтобы у меня дома жил тигр.
– Дома живут только кошки и собаки, – резонно заметил человек в кепочке.
– Я понимаю, – покорно согласился Дима и вздохнул. – Я не вовремя родился. Лишний человек. Трагическая личность. Вот Энгельс сказал: «Что такое трагедия? – Столкновение желания с невозможностью осуществления…»
Безызвестному Охрименко стало жалко Диму, и он сказал:
– А вы сходите в зоопарк. Может, там есть лишний тигр…И пошел Дима в зоопарк.
Последний раз он был здесь двадцать лет назад с папой.
И сейчас, когда шел мимо клеток, думал о том, что выросшим детям в зоопарк ходить не следует.
Раньше, двадцать лет назад, Дима видел только орла. А сейчас он видел орла в клетке. Клетка была открыта сверху, и над орлом было небо, но взлететь в него он не мог, потому что у него были подрезаны крылья. Орел сидел на широком пне, свесив свои подрезанные крылья, и походил на деревянную статуэтку, какие продаются в посудохозяйственных магазинах.
Тигр спал в своей клетке, лежа на боку, вытянув лапы. Живот у него поднимался и опускался – может быть, ему снилась пустыня.
Дима представил себе, что такой же хищник будет лежать поперек его комнаты, храня тайну пустынь, и сердце его наполнилось дерзостью. А все остальные жизненные противоречия показались несерьезными.
Дирекция зоопарка размещалась в одном помещении с певчими птицами. Видимо, в зоопарке тоже была своя жилищная проблема.
Директор сидел за столом и читал какие-то бумаги, наверное, очень скучные, потому что, когда Дима вошел, обрадовался и широко улыбнулся Диме, обнаруживая сразу все зубы – голубоватые и безукоризненные, как бывают безукоризненны искусственные зубы.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Дима.
– Чем могу служить? – обрадовался директор.
– Скажите, у вас нет случайно, – Дима сделал ударение на слове «случайно», – лишнего тигра?
– Чего?
– Тигра…
– Вы из какой организации?
– Я не из организации. Я в индивидуальном порядке.
– А зачем вам тигр?
– Просто так.
– Просто так даже вороны не каркают, – не поверил директор. – Для чего-то он вам все-таки нужен…
– Я хочу, чтобы тигр жил у меня дома.
– А вы не боитесь, что он вас сожрет?
– Я его приручу.
– А зачем? Каков конечный результат?
Директор смотрел на Диму как на представителя современной молодежи и думал, что, может, молодежь знает что-то такое, чего не знает их поколение. Но Дима ничего такого не знал.
– Конечный результат у всех один, – сказал Дима. Он знал это как врач. – Зачем об этом думать?
Директор спрятал зубы и перестал улыбаться.
– У нас нет лишнего тигра, – сказал он. – Да и не может быть. Ведь это такая ценность.
– Я куплю, – пообещал Дима.
– Это не в ваших возможностях, – объяснил директор зоопарка.
Дима оглянулся на дверь и что-то прошептал директору на ухо. Он учитывал опыт с финскими мойками.
– Нет у нас тигров, честное слово, – искренне сознался директор. – Вы сходите в цирк к дрессировщику, может, там есть…
Дрессировщик открыл Диме дверь и, выслушав вопрос, в дом не пустил. Дрессировщик решил, что к нему пришел человек с манией. Он уже знал одного такого – очень общительного человека, который, когда останавливался для беседы, протаскивал у собеседника сквозь петлю на пальто связку ключей. Прощаясь, он снова протаскивал ключи, только в противоположном направлении. У него была мания отпирать людей, а потом снова их запирать.
Дрессировщик поглядел на Диму с отчужденным любопытством. Ключей в руках у Димы не было, он стоял безоружный перед дрессировщиком, мигал ресницами, прямыми и белыми, как крылья у бабочки-капустницы.
– Вы меня разыгрываете? – осторожно спросил дрессировщик.
К нему иногда приходили люди исключительно с этой целью. Такие люди считали, что дрессировщик имеет дело с кастрированными тиграми, которые отличаются от обычной кошки только размером.
– Я вас не разыгрываю, – серьезно сказал Дима.
– Вы хотите его дрессировать?
– Нет. Я ничего не хочу.
– А зачем же вам тигр?
– Мечта…
– Странная мечта, – удивился дрессировщик.
– У каждого своя.
– А где вы работаете?
– Я врач.
– Хирург?
– Нет, терапевт.
– А почему у меня по утрам мешки под глазами? – оживился дрессировщик.
– По разным причинам, – сказал Дима. – Может, сердце, а может, почки.
– Да, – дрессировщик проникся к Диме доверием и задумался. Думал о том, что человек лечит людей и мечтает о тигре. А он, дрессировщик, никогда о них не мечтал. Он всю жизнь мечтал разъехаться с тещей, чтобы жить отдельно и не висеть друг у друга в глазах.
– У меня нет для вас тигра, – очнувшись, сказал дрессировщик. – Мне самому не хватает.
– Мне только одного, – взмолился Дима.
– Я понимаю, что одного, а не десять. Но мне он нужнее, чем вам. У вас мечта, а у меня орудие производства.
– Что же делать?
– Я не знаю. – Дрессировщик поскреб макушку. – Пойдите в Уголок Дурова, может, там есть…
В Уголке никого из начальства не оказалось на месте. В кабинете директора сидели девушка-секретарша и тихо разговаривала по телефону.
Когда Дима вошел, она перестала разговаривать и нежно, внимательно поглядела сквозь Диму. Глаза у нее были накрашенные и очень красивые.
– Здравствуйте, – поздоровался Дима.
– Здравствуйте, – сказала девушка, продолжая улыбаться, но не Диме, а тому, с кем разговаривала.
– У вас нет тигра? – спросил Дима. Он ожидал, что девушка удивится и спросит, из какой он организации и зачем ему тигр.
Но девушка не удивилась и ни о чем не спросила. Она опустила трубку на колени и вежливо ответила:
– У нас есть кролики, голуби, енот. Аквариум есть, а тигра у нас нет.
Девушка подняла трубку с колен и, опустив глаза, что-то тихо в нее проговорила.
– До свидания, – сказал Дима.
Она подняла глаза, кивнула и засмеялась, но не Диме, а тому, с кем разговаривала.
Дима шел по улице, смотрел на людей и по профессиональной привычке ставил диагнозы. По дороге ему попались два гипертоника и ребенок в возрасте до года с признаками рахита.