Гааль Дорник глубоко вздохнул, осознавая, наконец, что он находится на Транторе, в центре Галактики и человеческой цивилизации. Он не видел ее слабых сторон. Не видел то и дело прибывающих кораблей с продовольствием; не сознавал, что жизнь сорока миллиардов обитателей Трантора зависела от тоненькой, но жизненно важной ниточки, соединявшей столицу с остальной Галактикой. Он думал лишь о величайшем подвиге Человека, окончательно и даже с некоторым пренебрежением покорившего Вселенную.
Продолжая рассеянно глядеть куда-то вдаль, он отошел от барьера.
Спутник по лифту жестом указал на кресло по соседству, и Гааль сел.
Мужчина улыбнулся:
– Меня зовут Джиррил. Вы впервые на Транторе?
– Да, мистер Джиррил.
– Я так и понял. Кстати, Джиррил – это не фамилия, а имя. Да, Трантор поражает воображение людей с поэтическим складом ума; хотя сами транторцы редко поднимаются сюда – это зрелище действует им на нервы.
– Действует на нервы?! Кстати, мое имя – Гааль. Но это же великолепное зрелище!
– Это все из-за субъективности восприятия. Если человек родился, вырос и работает в тесных комнатах и узких коридорах, то выход сюда, на открытое пространство, когда над головой – одно бездонное небо, – может привести к серьезному нервному потрясению. Правда, с пяти лет сюда начинают поднимать детей – по разу в год. Хотя я сомневаюсь, что в этом есть смысл – первые несколько раз ребятишки просто впадают в истерику. Следовало бы поднимать их сюда с грудного возраста, и не реже раза в неделю.
– Действительно, в этом, наверное, нет особого смысла. Даже если они никогда не выйдут наверх – они будут счастливы там, внизу, – ведь это они управляют Империей. Кстати, вы не знаете, на какой высоте мы находимся?
Наверное, где-то около полумили? – Гааль спохватился, не звучит ли его вопрос слишком наивно.
Джиррил мягко усмехнулся:
– Нет, всего пятьсот футов.
– Как?! Мы ведь поднимались на лифте около…
– Совершенно верно. Только больше половины времени занял подъем к поверхности земли. Город на Транторе уходит более чем на милю в глубину.
Это как айсберг – девять десятых всех конструкций скрыты под землей. Часть из них уходят даже на несколько миль под дно бывшего океана. Здесь зарылись так глубоко, что используют перепад температур между поверхностью планеты и глубинными слоями для выработки электроэнергии. Вы не знали об этом?
– Нет. Я думал, вы используете атомные генераторы.
– Раньше так и было, но этот способ оказался дешевле.
– По-видимому.
– А вы что думаете обо всем этом? – на миг добродушное выражение исчезло с лица Джиррила.
Гааль замялся.
– Это потрясающее зрелище, – выговорил он.
– Вы здесь в отпуске? Путешествуете? Осматриваете достопримечательности?
– Не совсем. Я давно уже хотел посетить Трантор, а сейчас мне предложили здесь работу.
– Работу?
– Меня пригласили участвовать в проекте доктора Селдона из Транторского Университета, – счел нужным пояснить Дорник.
– Ворона-Селдона?
– Не понял… Я имел в виду доктора Хари Селдона, психоисторика. А никакого ворона-Селдона я не знаю…
– Так я о нем и говорю. Его прозвали вороном – Селдон постоянно каркает и предсказывает всякие несчастья.
– Серьезно? – Гааль был искренне удивлен.
– Вам бы следовало это знать – ведь вы же собираетесь работать у него?
– Да, собираюсь. Я математик. А что за несчастья он предсказывает?
– А вы не знаете?
– Боюсь, что не имею ни малейшего представления. Я читал статьи Селдона и его коллег. По теоретической математике.
– Далеко не все его работы были опубликованы.
Гааль начал испытывать раздражение.
– Пожалуй, мне пора идти. Приятно было с вами познакомиться.
Джиррил равнодушно помахал рукой ему вслед.
В номере Гааля Дорника ожидал человек. От неожиданности Гааль не задал обычный в таких случаях вопрос: «Вы что здесь делаете?» Человек поднялся ему навстречу. Был он стар, почти лыс и при ходьбе прихрамывал, но Дорник увидел лишь его ясные голубые глаза.
«Меня зовут Хари Селдон», – произнес он за мгновение до того, как затуманенный мозг Гааля Дорника сопоставил обращенное к нему лицо с многочисленными фотографиями, которые он неоднократно видел ранее.
Глава 4
– Добрый день, сэр, – произнес Гааль, – я, я…
– Вы думали, что мы увидимся только завтра? Так оно и было бы в нормальной ситуации, но сейчас, чтобы воспользоваться вашими услугами, приходится действовать немедленно. Нам становится все труднее подбирать себе сотрудников.
– Извините, сэр, но я вас не понимаю.
– Вы ведь разговаривали с человеком на обзорной башне?
– Да. Его звали Джиррил. Больше я о нем ничего не знаю.
– Имя – не важно. Он агент Комиссии общественной безопасности, и он следил за вами от самого космопорта.
– Но почему? Я ничего не понимаю…
– Он говорил что-нибудь обо мне?
Гааль замялся.
– Он назвал вас вороном-Селдоном.
– А он сказал, почему?
– Сказал, что вы предсказываете несчастья.
– Правильно. Как вам нравится Трантор?
Дорник не нашел другого эпитета, кроме «великолепно».
– Вы произнесли это рефлекторно; ну, а что по этому поводу может сказать психоистория?
– Я не пробовал применить ее к этому вопросу…
– Пока я жив, вы, молодой человек, должны будете научиться применять психоисторию к любым проблемам – это должно стать само собой разумеющимся. Смотрите.
Селдон извлек из карманчика у пояса калькулятор. Говорили, что он кладет калькулятор даже под подушку, чтобы пользоваться им в минуты бессонницы. Серая блестящая поверхность приборчика была потерта от долгого пользования. Уже покрытые возрастными пятнами, но еще проворные пальцы Селдона забегали по пластиковой панельке. На табло стали появляться красные светящиеся значки.
– Вот положение Империи на сегодняшний момент, – заявил Селдон и сделал паузу, ожидая, что скажет Гааль.
– Но это, наверное, не полная картина? – проговорил, наконец, молодой человек.
– Совершенно верно. Я рад, что вы не верите людям на слово. Но это приближение является доказательством теоремы. Надеюсь, с этим вы согласны?
– Согласно результатам последней проверки производной функции, это так, – Дорник очень старался избежать возможной ловушки.
– Хорошо. Но добавим к этому вероятность убийства Императора, возможность восстания под предводительством вице-короля, периодические экономические кризисы, снижение активности по исследованию новых планет и кроме того…
Он все продолжал. Упоминая очередной фактор, он каждый раз касался панельки, и на табло появлялся новый символ, тут же включавшийся в основную функцию, в результате чего та постепенно расширялась и изменялась.
Гааль перебил старика только один раз:
– Такое преобразование этого множества мне кажется сомнительным.
Селдон повторил операцию медленнее.
– Но ведь вы произвели это с помощью запрещенной социальной операции!
– Хорошо, молодой человек, соображаете вы быстро – но все же недостаточно быстро. В такой комбинации она не запрещена. Давайте-ка разложим по рядам.
На этот раз процедура заняла куда больше времени; но, когда Селдон закончил ее, Дорник смущенно произнес:
– Да, теперь я понял. Вы были правы.
Наконец Селдон завершил все преобразования.
– Вот Трантор через пятьсот лет. Что вы можете сказать по этому поводу? – он склонил набок голову, ожидая.
Гааль не верил своим глазам.
– Полный крах! Но этого не может быть!.. Трантор всегда был…
Возбужденное напряжение, свойственное обычно лишь молодым, переполняло Хари Селдона – казалось, у него состарилось только тело.
– Но вы сами видели, как мы получили этот результат! Выразите его словами, забудьте на минуту о символах.
Дорник медленно заговорил:
– С постепенным углублением специализации Трантор оказывается все более уязвимым, неспособным защитить себя. Одновременно, как административный центр Империи, он становится все более ценной добычей.