Тимошина проза (сборник) - Олег Зайончковский страница 8.

Изредка так бывает, что утомленный мозг, закрывая дневные свои программы, не может завершить работу. Уже отключился анализ и потеряно управление умственными процессами, но пока не придет покой, это еще не сон. Разум парализован, некому охранять границы сознания, и человек грезит. Образы и фантазии самосевом распространяются в голове.

Этой и безвоздушной, и беспокойной ночью вместо нормального сна у Тимоши случилось видение. Не напрягая воображения, он из Москвы, угнетаемой жарким антициклоном, неожиданно перенесся куда-то в альтернативную сельскую местность. Он увидел подлунные долы, залитые туманом, и глянцевитые травы, и рощи, мерцающие листвой. Не вставая с постели, Тимоша словно бы задышал немосковским, полным ионов воздухом. Иллюзия овладела всеми органами восприятия. Живительная прохлада остудила и взбодрила тело. Явственно чувствовался пряный запах – должно быть, это пахло сено. В темноте раздавались трели неведомых насекомых. Реальность, в которую он попал, была поэтична и безупречна экологически, но всё же чего-то в ней не хватало. Впрочем, едва он об этом подумал, как недостаток восполнился. В свете луны показалась девушка, не худая, не полная, в ситцевом сарафане с высокой талией. Черты лица ее были издали неясны, но чувствовалось, что прекрасны…

И на этом видение оборвалось. Слишком сильное впечатление снова запустило мозг. Тимоша, вернувшись к реальности, был очень разочарован, хотелось назад, к этой девушке. Но тут его осенило: ведь то, что ему пригрезилось, где-то существовало на самом деле! В то время как он теребил усталое воображение, пытаясь оживить фантазию, девушка в сарафане где-то ждала его во плоти. А раз это было так, значит и действовать требовалось практически. Вместо бесплодных мечтаний надо было опять поднять картотеку провинциалок. Только стоило поискать где-то подальше Федюнино.

Так к Тимоше пришло решение, а вместе с ним и пришел покой. Немного еще поразмышляв, он заснул обычным порядком.

Если наутро вы вспомните о решении, принятом накануне, значит, это судьба. Тимоша не только вспомнил, но еще дополнительно укрепился в своем решении, услышав прогноз погоды. Похоже, Москве предстояла участь забытой в духовке пиццы. Поиски следующей провинциалки Тимоша инстинктивно соединил с поисками прохлады. В этом смысле было естественно мониторить северное направление. Поставив себе задачу, Тимоша отправился в облако и сразу понял, что дело за девушками не стало. К северу от Москвы их проживало ничуть не меньше, чем в любом другом направлении. Гораздо труднее было девушку сочетать с местностью в надежде на воплощение вчерашней ночной фантазии. На спутниковой фотокарте было множество болот и речек, обещавших ночные туманы, однако девушки предпочитали жить в населенных пунктах, обеспеченных Интернетом. Наконец Тимоша нашел если не полное совпадение, то, как ему показалось, приемлемый компромисс.

Город звался Бобры, и, правду сказать, его нельзя было отнести к сельской местности. Википедия сообщала, что в нем даже ходили троллейбусы. Однако промышленное производство, способное портить воздух, здесь прекратилось в процессе деиндустриализации. И главное, девушка, та, с которой Тимоша теперь собирался знакомиться, жила на самой окраине. Судя по карте, сразу за ее домом уже начинались какие-то пустыри и кустарник. Девушку звали Алена – чудесное имя, когда оно собственное, а не придуманное промоутерами для пошлых певичек и делательниц бестселлеров. Но эта Алена, конечно, жила далеко от промоутеров. Правда, Тимоше она писала, что хочет приехать в Москву, чтобы поднять свой культурный уровень. Даже пришлось ее уговаривать сделать наоборот, то есть принять Тимошу у себя в Бобрах. Девушка согласилась, но попросила сообщить номер поезда и вагон, в котором он к ней приедет. Таким образом, предварительные прогулки по городу заранее исключались. «Алена любит определенность», – думал Тимоша, глядя на ее портрет. Он пытался вообразить ее в сарафане.

На сей раз ему предстояло настоящее путешествие – не электричкой, а дальним поездом. Тимоша даже решил отпроситься у Розкинда на понедельник. Впрочем, это проблемы не составляло, гораздо сложнее было отпрашиваться у родителей. Папа с мамой, которые ничего не знали о Тимошиных разысканиях по женской части, были, конечно, шокированы. Правда, их изумляло больше не то, что он едет к женщине, а то, куда.

– Зачем тебе эти Бобры? – недоумевал папа. – Москва – колоссальный город, здесь несколько миллионов шансов встретить прекрасную девушку.

– Всё это очень странно, – вторила ему мама. – И подозрительно. Что общего может быть у тебя с Бобрами? А знаешь ли, что пауки раскидывают свои сети именно в самых темных углах?

– Мама, какие углы! – отбивался Тимоша. – Мы познакомились с девушкой в Интернете, это всемирная паутина, и все так делают.

Родительские волнения начались до вечернего выпуска новостей, а после него продолжились. Мама порывалась даже ехать с Тимошей вместе, чтобы самой увидеть, во что он ввязался. Но это совсем уже было бы Бобрам на смех. Тимоша показывал маме с папой Аленино резюме с портретом и статью в Википедии о Бобрах. То и другое не слишком их впечатлило, но слегка успокоило. В итоге пришли к тому, из чего, по идее, следовало исходить. Мама с папой торжественно объявили, что полагаются на Тимошино благоразумие.

Все поезда в России идут в Москву, а поскольку Тимоша уже в ней жил, он и не помнил, когда путешествовал поездом дальнего следования. Но о том, что это такое, он имел представление из Интернета и старых советских фильмов, где много сцен происходит в вагоне поезда. Тимоша, конечно, знал, что вагоны бывают разные – от «сидячего» до купейного. Ехать ему предстояло на среднее расстояние, поэтому он и вагон выбрал средней комфортности, то есть плацкартный. На сайте железной дороги Тимоша приобрел электронный билет – заключил с ней контракт на перевозку себя в Бобры. Кибербилет он распечатал для предъявления на вокзале и обмена на настоящий.

Наконец наступила пятница, день отъезда. Еще эту пятницу можно было назвать днем складывания рюкзачка – складывания, вытряхивания и повторного складывания. Сам отъезд приходился на поздний вечер. Чтобы утром прибыть в Бобры, Тимоша должен был из Москвы выбыть ночным поездом. В организационном смысле это было рационально, но по-человечески как-то грустно. У покидающего свой кров на закате солнца сердце просто не может не дрогнуть.

Тимоша уже в метро почувствовал собственную отделенность. В это время среди пассажиров большую часть составляли припозднившиеся трудоголики. Измученные мечтами о карьерных лифтах, трудоголики разъезжались по «спальникам». Креатив в их глазах простыл; гаджеты выпадали у них из рук. Всех себя отдали они в своих офисах, а значит, отдали себя Москве, самому офисному из городов. Тимоша смотрел на людей, опоенных жарой и усталостью, и понимал, что сегодня он им не брат.

А скоро он окончательно распрощался с городом. Пройдя через врата вокзала, Тимоша ступал в иной, железнодорожный мир. Чтобы стать полноправным его обитателем, необходимо было выправить себе билет. После этого человек получал звание пассажира, доступ в зал ожидания и право пользования туалетом. Тимоша решил воспользоваться этими привилегиями – из интереса и просто по обыкновенной надобности.

В зал ожидания он вошел сквозь обязательные антитеррористические воротца. Интерьер помещения был, конечно, антивандальный и состоял в основном из скамей «анатомической» формы. Но анатомия этих скамей, похоже, не соответствовала человеческой – пассажиры в них принимали самые странные позы. Те, кто сидел давно, выглядели уже бесформенными кулями. Зал в основном наполняли транзитники, это было типичное сборище провинциалов. Люди шикали своим детям и пугливо косились на камеры наблюдения, натыканные тут повсюду. Тимоша окинул провинциалов доброжелательным взглядом и проследовал к двери с изображением мужской фигуры.

Опровергая стереотипные представления обо всем вокзальном, туалет оказался чистым и оснащенным технически. Дизайнерские писсуары сияли снаружи и изнутри; они то и дело сами себя ополаскивали и негромко урчали, словно переговариваясь между собой. Рукомойные краны срабатывали автоматически. Жидкое мыло, бумажные полотенца – казалось, взыскательному посетителю здесь не на что было сетовать. Однако не все в туалете выглядели счастливыми. Провинциалы робели и озирались в поисках телекамер. Какой-то мужчина, Тимошин случайный сосед, поделился своей проблемой.

– Не получается, хоть ты что. Хочется, а никак.

– Сочувствую, – сказал Тимоша.

– Тут у них… – сосед заговорщицки понизил голос, – тут у них всё тотально под наблюдением. Каждый толчок просматривается.