Действительно, я вспомнила, что у Людмилы была фобия — она совершенно не переносила метро. Еще спускаясь по эскалатору, она начинала бледнеть, задыхаться, могла и сознание потерять. На работу в свое время она ездила только наземным транспортом, тратя на дорогу вдвое больше времени. Поэтому отстоять три часа в переходе под землей для Людмилы было нереально.
— Ты вот что, — продолжала Людмила, — где-то около семи подойдет к тебе один такой с букетом — пять роз, желтые и розовые, и спросит, так вот, для него сегодня ничего нет.
— А что ему нужно-то? — начала было я.
— Это тебе неинтересно, — твердо ответила Людмила. — Твое дело передать.
И я согласилась — действительно, мне это абсолютно неинтересно, у меня своих забот хватает.
В ту пятницу и правда подошел ко мне невысокий мужчина в куртке и кепочке а-ля Лужков с жутким букетом — три чайные розы и две ядовито-розовые, и все это упаковано в сиреневый целлофан. Мужчина с букетом вопросительно заглянул мне в глаза, но я, как учили, отрицательно покачала головой. Тогда он незаметно исчез, просто растворился в окружающей меня толпе. На следующую неделю меня послали в другое место, тоже в метро, но станция была так далеко от моего дома, что я потихоньку уговорила Людмилу опять поменяться, да она и сама была не против. Обладатель букета выскочил у меня из головы. Пока я не увидела его снова, то есть букет, потому что человек был другой — худой, бедно одетый старик, с неопрятной бородой. Опять я отрицательно покачала головой и забыла про него до следующей пятницы. Потому что в следующую пятницу Людмила очень извинялась и сказала, что сегодня вообще не может работать. Ей надо к врачу, появился какой-то не то экстрасенс, не то гипнотизер, и он якобы может вылечить ее фобию, так что через несколько занятий она станет нормальным человеком, главное — надеяться. И опять около половины восьмого я стояла на прежнем месте и увидела знакомый букет. Мне даже показалось, что розы искусственные, настолько неестественными были сочетания цветов. И опять букет был таким же, а мужчина другой — человек средних лет в короткой дубленке и ондатровой шапке. И снова я с извиняющимся видом улыбнулась — нет, ничего нет.
И вот сегодня, опять в пятницу, я стояла в том же самом переходе, потому что экстрасенс не спешил вылечивать Людмилу, а только тянул деньги. И сегодня я с нетерпением поджидала жуткий букет, потому у меня для него кое-что было. Народ, как всегда в переходе метро, шел сплошным потоком, я механически совала им карточки и краем глаза увидала желто-фиолетовое пятно. Букет несся с крейсерской скоростью и проскочил мимо меня с налету. В первый момент я растерялась, а потом решила, что он меня просто не заметил, потому что рядом стояла Гертруда Болеславовна со своей скрипкой.
С Гертрудой мы познакомились там же, на месте, и теперь при встрече приветствовали друг друга как близкие приятельницы. Гертруда Болеславовна всю жизнь проработала в оркестре Филармонии. Конечно, она не была первой скрипкой, но все-таки профессионализм не скроешь. Опять же, классический репертуар. Во всяком случае, слушать ее было куда приятнее, чем пьяного мужика с баяном, исполняющего «Когда б имел златые горы». Так что против ее соседства я ничего не имела, мы подружились на почве внуков. Гертруда рассказала, что если бы не внуки, то ей вполне хватало бы пенсии, но внук собирается покупать машину, а внучка учится в университете, так что денег нужно немерено, родители не успевают зарабатывать. Я согласилась с ней от всей души, но расстроилась. Гертрудиному внуку было двадцать лет — неужели и мне придется тянуть своего до такого возраста? Столько мне не выдержать!
И вот теперь, под музыку Брамса (это еще что, когда Гертруда была в ударе, она и Паганини исполняла), букет уплывал от меня в толпе. Я встряхнулась и бросилась его догонять. Если я не исполню поручения, до Координатора дойдет, что мы с Людмилой меняемся местами, ему это может не понравиться, я подведу Людмилу и могу лишиться работы. Поэтому я в два прыжка догнала мужчину с букетом и тронула его за рукав.
— Возьмите, пожалуйста, это для вас.
— Что это? — Он недоуменно глядел на карточку, что я ему протягивала.
С виду это была точно такая же карточка, как те, что я раздавала людям. Видя, что мужчина медлит, я всунула карточку ему в руку и пошла на свое место рядом с Гертрудой, успев краем глаза заметить, как мужчина — он был опять другой — довольно высокий, лохматый и бородатый, в расстегнутой куртке — оглянулся по сторонам, как бы в поисках урны для мусора, а потом машинально сунул карточку в карман. Стоя рядом с Гертрудой, я пожала плечами, а потом, вспомнив спасительное «не мое дело…», успокоилась.
Но, как выяснилось, рано, потому что буквально минут через семь-восемь на меня налетел сумасшедший тип в черном кашемировом пальто в очках и с усами.
— Было что-нибудь для букета? — запыхавшись, вполголоса спросил он.
«А вам какое дело?» — хотела было сразу послать его я, но Гертруда Болеславовна увлеклась исполнением Мендельсона. И я подумала, что не расслышала.
— Что вы сказали? — спросила я, машинально протягивая ему карточку.
Да ты что мне суешь? — Судя по всему, он собирался заорать. Но сдерживался из последних сил. — Я спрашиваю — букет проходил тут, есть для него что-то?
— А вы кто? — опомнилась я. — Что вам от меня надо?
Он схватил меня за руку и увлек в сторону. Я не сопротивлялась — разговаривать под Мендельсона было невозможно, к тому же мы мешали Гертруде сосредоточиться.
— Не тяни время, а то хуже будет, — предупредил меня мужчина.
Я быстро прикинула в уме, если я буду скандалить, он пожалуется Координатору, раскроется наша подмена, меня выгонят. А хоть и не Бог весть какие деньги, но в моем положении никакую работу терять нельзя. И к тому же тот лохматый с букетом вел себя странно, карточку я впихнула ему насильно, очевидно, и правда получилась накладка.
— Ладно, — решилась я, — был тут один с букетом. Такой лохматый и с бородой, я ему отдала все, что было.
— Давно был? — прямо вскинулся мужчина, мне даже показалось, что он пробормотал какое-то ругательство.
— Семь минут всего, вон туда пошел, на ту ветку. И больше я ничего не знаю, оставьте меня в покое! — Я уже стояла рядом с Гертрудой.
Мужчина резво бросился вперед по переходу, но по дороге споткнулся о Гертрудину раскрытую сумку для денег. Денег там было негусто, все больше мелочь, но все равно неприятно.
— Гражданин, вы что, с ума сошли? — закричала Гертруда. — Соберите!
— Да отцепись ты! — крикнул он и попытался Гертруду оттолкнуть. Но это, доложу я вам, занятие бесполезное, потому что росту в ней не меньше метра семидесяти и весу соответственно много, и на ногах она стоит весьма крепко — натренировалась в переходе.
Поэтому, убедившись, что в лоб ему с Гертрудой не справиться, мужчина нагнулся, якобы для того, чтобы помочь, а сам ловко обошел Гертруду сбоку и бросился дальше по переходу.
— Чтоб ты провалился! — крикнула Гертруда ему вслед.
Тут мы немного отвлеклись на собирание честно заработанных Гертрудой денег, а когда подняли головы, то увидели, что мужчину в кашемировом пальто кто-то подвел к стене метрах в пятнадцати от нас, и что он, совсем бледный, закатил глаза и оседает на пол.
— Что это с ним? — ошеломленно спросила Гертруда.
— Вы же ему пожелали… вот и…
— Ой, я не хотела! — испугалась Гертруда. — Наталья, пойди посмотри, как он там, а я посторожу.
Я сунула в сумку карточки и пошла поближе к тому типу. Вокруг толпились какие-то тетки, кто-то совал ему валидол. Мужчина открыл глаза, начал вставать, бормоча: «Ничего, ничего, все в порядке, это сосудистое, от духоты». Он встал, снял очки и пригладил усы. Усы были пышные, но какие-то лишние на его лице, абсолютно ему не шли. Мужчина уже удалялся, торопливо и озабоченно. Я глядела ему вслед, недоумевая. В его походке, во всем его виде со спины было что-то знакомое.
***Мужчине с букетом не повезло. В метро случилась какая-то авария, он ждал минут семь, а потом смог сесть только в третий по счету поезд, потому что боялся помять букет, так было набито. Все время в толпе он держал букет высоко над головой, так что его было хорошо видно. Выйдя на поверхность на своей станции, мужчина с букетом вдруг вспомнил, что забыл дома записную книжку и не знает точного адреса, куда идти. Он поискал глазами телефонную будку и куда записать адрес. В кармане он ничего не нашел, странно, была же бумажка, которую сунула ему женщина в переходе чуть не силой. Да ладно, вон их сколько стоит, все работу предлагают, жулики! Он схватил карточку у женщины возле лотка с газетами и скрылся в телефонной будке. Его преследователь следил за ним издалека, чтобы не обнаружить себя, поэтому не видел всех манипуляций, а заметил только, как интересующий его объект после разговора по телефону записал что-то на карточке и убрал ее в бумажник.