Но самое убойное, конечно, это когда я его заставил в женскую одежду переодеться. У него же мамашкины какие-то шмотки дома были и косметика. Я только сказал, без дураков, все, как надо, и белье женское тоже, и чулки обязательно с кружевами, мне такие нравились, я ему специально купил, черные. С сеструхой даже посоветовался, сказал, девчонке своей хочу подарок сделать, она мне и сказала, как размер выбирать, какие там фирмы бывают и все такое. Я и потом Джеки просил их надевать, здорово так, снимает он джинсы, а под ними чулки женские, заводит очень. Эти мы быстро порвали, Фил, что ли, часами зацепил, и я Джеки новые купил, телесного цвета, блестящие такие, а потом еще белые с кружевами на полноги, ноги у него стройные, красиво так получалось.
Ну так вот, мы с Джеки договорились, приходим к нему в субботу вечером, а он стоит в дверях гостиной, свет везде включен, так что видно его хорошо. Ну, мы просто охуели, конкретно, просто челюсти с пола пришлось подбирать, в первый момент даже сказать ничего не могли. А он смотрит на меня и улыбается. Это просто словами не передать, как он выглядел, пиздец просто. Я потом уже толком его рассмотрел, в деталях, после того как первый раз выебал за вечер. Значит, на нем было такое вечернее платье, типа шелковое, красное такое, абсолютно блядское, на Тверской в таком стоять. Длинное, с большим вырезом, и разрез еще сбоку, и в этом разрезе кружавчики черные торчат, от чулка. Эти кружавчики меня просто добили. Он туфли даже где-то откопал, не знаю, где взял на свой размер, я сначала не понял, как это он вдруг с меня ростом оказался, а потом увидел, что каблуки у него высокие. Ну, чулки черные, все дела, и в вырезе еще край лифчика высовывается черный, прикольно так, груди-то нету, но все равно здорово смотрится. И еще он размалеван был, как шлюха, помада ярко-красная, ресницы, блин, в метр длиной, тени, пудра, все дела, бусики какие-то на шее, браслетки, и волосы как-то так красиво уложены, блондинка такая роскошная, бляха-муха. В общем, я прямо сразу, ни слова не говоря, затащил его в комнату, на колени поставил, подол задрал и тут, бля, чуть не свихнулся просто, у него там были черные трусики прозрачные, вся попка его через них просвечивала, женские трусики, тоже с кружавчиками. В общем, не помню, как я их содрал, опомнился только, когда уже его выебал, и Фил меня начал отпихивать потихоньку, у нас так всегда получалось по очереди, я, потом Фил, Конь и Шварц, они не обижались. Досталось Джекиной попке в этот день, мы на него смотреть спокойно не могли в этом платье, потом он еще стриптиз опять показывал, и у всех за пять секунд встало. Еще вот помню из того вечера, как он мне минет делает, а я волосы ему убираю, чтобы смотреть, как он этим накрашенным ртом мой хуй берет, возбуждает страшно, я ему специально сказал медленно сосать и сам сижу, ловлю кайф. На нем еще черный лифчик и чулки, больше ничего, и за ним еще Конь стоит на коленях и засаживает ему, тоже медленно, он долго может не кончать, Конь-то, если не хочет, а Шварц с Филом смотрят на это безобразие и не скрываясь дрочат. Круто было, что говорить. Но это все клево, когда один раз, каждый день же такое не будешь устраивать, надо новое придумывать. Вот я и придумывал.
Садо-мазо тоже пробовали, а как же без этого. Ну, я вообще грубый секс люблю, жесткий, с матом, куснуть за плечо можно, руки назад завести и держать, сжать еще посильнее, или за волосы держать. Ну, это иногда, я не садист совсем, понежнее тоже хорошо, когда, например, Джеки сидит у меня на хую и сам двигается вверх и вниз, мягко так, медленно, за плечи еще меня обнимает, мы иногда чуть не по часу так с ним еблись в кресле, пока парни телек смотрели. Но засадить ему со всей силы тоже охуенно было, мне кажется, нравилось ему, когда вот так, по-тарзански, с воплями, чтобы кровать ходуном ходила. Ну это ладно, а вот один раз мы решили в садо-мазо поиграть. Видно было, что Джеки боялся, но отказываться он не стал, может, не решился, не мог он мне отказать, сейчас-то я понял уже. Я пообещал, что до крови не будем. Договорились так, что если он меня по настоящему имени назовет, то мы все сразу прекратим. Играть решили так, будто мы его поймали и хотим изнасиловать, а он сопротивляется. Это было не как в первый раз, мы пожестче себя вели, я особенно, тискали его грубо, пощечин надавали, он вошел в роль вообще, в ногах валялся, умолял, даже всплакнул, по-моему. Я все хотел его насильно заставить в рот взять, а он сопротивлялся, голову отворачивал, поэтому мы его к кровати привязали кверху жопой и выпороли ремнем, так что красные следы остались, каждый успел руку приложить, а потом и не только руку. Это как-то очень здорово было, ебать его связанного, он дергался и просил его отпустить, просил этого с ним не делать, кричал, что ему больно и все такое, натурально очень, только ни разу не сказал: «Хватит, Виктор», как мы договорились. Попка у него вся опухла, мы его только по мягкому били, и по ногам еще немного, ну, и царапины были, оттого что мы его тискали, и следы от пальцев кое-где остались, синячки такие маленькие, но так все нормально прошло. Это тоже на один раз хорошо, как-то потом не покатило, парней я не спрашивал, понравилось им или нет, может, Филу понравилось, у него есть садистские замашки, а у меня нету, я больше психологически люблю, меня заводит человека ломать, а не бить. После этого я иногда Джеки шлепал по заду, ну так, шутливо, но не бил уже, и еще пару раз мы ему руки связывали, но это так уже, несерьезно.
Так это все тянулось до Нового года. Новый год мы тоже, конечно, круто отпраздновали. Когда часы двенадцать били, мы в ванной сидели, в джакузи, то есть это Джеки в ней, я сижу на краю, он у меня отсасывает, Филу и Коню руками дрочит, а Шварц его трахает так, что вода выплескивается, и мы шампанское из горла жрем. Потом я пустой бутылкой Джеки трахнул, она как раз для этого подходит, горлышком, ясен пень, а он в это время тоже прямо из горла шампанское сосал, я его заставил одного почти всю бутылку выпить, часть он пролил, конечно, я же его серьезно так трахал. Ну и пьяный же он был после этого, вообще никакой, хихикал все время, целоваться лез, и был такой горяченький, расслабленный, мы с ним так лениво поеблись на диване, но я никак кончить не мог, в конце концов утащил его в спальню, Шварц остался в гостиной на диване спать, а Фил и Конь пошли в спальню Джекиных родаков, это уже почти под утро было. Я Джеки все-таки домучил, кажется, это был мой четвертый раз за ночь, так и заснул на нем прямо, мы под одеялом были. Где-то к обеду проснулся, а он так и лежит со мной в обнимку, у меня даже плечо затекло, всю ночь положения не менял. Я не удержался, в щеку его поцеловал и сказал: «С Новым годом, Джеки, детка». Он был спокойный, домашний какой-то, мягкий, как котенок. Джеки потянулся, рукой меня между ног погладил, у меня часто по утрам встает, и говорит: «Хочешь, Вить?» «Потом, — говорю. — У меня для тебя подарок есть». Пошел и принес, пока эти уроды не проснулись и не начали вопить. Я же моей девочке подарок купил, не хотел просто вечером при всех дарить, так что утром подарил. Ну просто, ничего особенного, цепочку золотую на шею, она всего полторы штуки стоила, не такие уж большие деньги, а мне хотелось, чтобы Джеки цепочку носил. Ему, главное, золото клево подходит, ну, к волосам-то. Мы даже одеваться не стали, пошли на кухню голые, там еще салаты оставались и хавка всякая, домработница Джекина наготовила на целую ораву, она к нему два раза в неделю приходила по будням. Пока парни дрыхли, мы с Джеки там все оливье слопали и полторта со взбитыми сливками, потом я Коня с Филом разбудил, сказал, что пусть делают, что хотят, а нам не мешают, взял Джеки и пошел досыпать, мы даже с ним не поеблись, просто дрыхли чуть не до вечера.
Через три дня мы к нему снова хотели завалиться, но он мне по телефону сказал, что простудился, лежит с температурой. Я, честно говоря, даже не подумал, что веселье у нас обломалось, забеспокоился просто, спрашиваю: «А лекарства у тебя есть?» Он сказал, что есть, домработница купила. Я сказал: «Давай, я к тебе зайду». Он сказал: «Это грипп, подцепишь». «Фигня». «Тогда давай». Я взял в супермаркете водки, мед, и лимон, пришел к нему. Джеки точно был сильно болен, так что я даже не понял, рад ли он меня видеть, он был никакой совсем, как зомби, и говорить нормально не мог, только сипел. Я ему сделал такую клевую штуку, меня один знакомый научил, разогретая водка с лимоном и с медом, нужно пить маленькими глотками, она прямо в мозги шибает, нос лучше потом дышит, и горло не так болит. Джеки был такой смешной в махровом халате и в шерстяных носках, в беленьких таких, а под халатом ничего совсем. Я его посадил себе на колени и заставил пить эту водку, сам для профилактики тоже хлебнул, ну и забористая дрянь, бляха-муха. Потом отнес его в постель и уложил, сам разделся и тоже к нему влез, обнял. Сволочь я, конечно, встало у меня сразу же, и он начал об меня попкой своей тереться, так что я не выдержал и его трахнул, он был такой горячий, просто обжигающий, как печка, жаром от него пыхало даже на расстоянии, но я его все равно трахнул, он едва дышал, стонал так жалобно, хрипло, но сам меня обнимал, не отталкивал. Мы после этого были мокрые оба, как мыши. Я спросил: «Можно, я у тебя останусь?» Он кивнул. Я пошел и позвонил предкам, потом вернулся к нему, он спал, а я книжку какую-то читал. Вечером он немного расшевелился, я ему хавчик разогрел, сам пожрал, чаю там сделал, то-се, мы в гостиной немного посидели, телек посмотрели, про кино разговаривали, я же кино люблю и фильмов много видел, только названия я никогда не запоминаю. В общем, я у него четыре дня прожил, пока ему получше не стало, даже не заразился. Потом, когда домой уже вернулся, отец за ужином подмигнул и спросил: «Ну, и как ее зовут?» Я на автомате начал говорить, но вовремя поправился: «Дж… Женя». «А как же ее родители?» Я сказал: «Они в отъезде», — мне все равно было, даже если мать начнет разоряться, что мне рано у девушек ночевать, что дома меня не видно совсем, что об учебе нужно думать, а не о девушках, но они переглянулись и ничего не сказали, у меня, наверное, какое-то странное выражение лица было, мать потом еще спросила: «Сынок, ты не заболел?», но я себя нормально чувствовал.