— Ну что, все ясно… — Он повернулся и глянул на Костю. Севастьян появился в дверях.
— Иди сюда, — позвал Слон. — Это очень простая штука. Они остановились за его спиной.
— Ничего интересного. Я разочарован — слишком просто все.
— Да? Объясни.
Лесмарк сидел и слушал, как они дышат за спиной. Он покосился на таймер: ровно восемь. За окном зашумел мотор — подъехала машина, причем, судя по звуку, не электромобиль, а какая-то старая модель на двигателе внутреннего сгорания. Слон сказал:
— Свет мигает определенным образом. Такую частоту не могли воспроизвести старые мониторы. На этот твой «Рай» я так и не попал. А к письму был пристегнут специальный файл. Программа. Открываешь письмо, она срабатывает. Мерцание определенной частоты вызывает что-то вроде эпилептического припадка. Это старая хохма. Когда-то японцы сделали мультик, где у одного персонажа глаза так моргали. Тогда умерло несколько детей. Эта программа генерирует еще более хитрую комбинацию колебаний. Твои люди, те, что старше и слабее, — умерли. Четверо молодых и здоровых впали в кому. Вот и все.
Слон услышал, как за его спиной разочарованно выдохнул Костя.
— Это же знакомая программа… — растерянно произнес он.
Они стояли прямо за его спиной. Слон зажмурился и вдавил пальцы в резиновый конус.
Сквозь плотно сжатые веки он различил мельтешение света — белого, ярко-белого, ярчайшего, а затем тусклее — бледно-белого, серого, черного… может быть свет черным? Световые волны стремительно прокатывались одна за другой, оставляя после себя расплывчатые пятна, плавающие под веками.
Придушенный хрип, звуки падающих тел. Слон досчитал, до десяти. Всполохи исчезли, он развернулся вместе с креслом и открыл глаза.
Севастьян упал на живот, а Костя лежал лицом вверх. Его губы были в крови, из перекошенного рта текла красная слюна.
Когда Слон разговаривал по телефону, он тянул время, чтобы абонент сумел определить, откуда поступил звонок, потом он тянул время до восьми, потому что на восемь тридцать назначил встречу курьер службы WebMoney, единственной, что еще исправно функционировала в стране. Лесмарк вошел в Спецнет и послал запрос. Через двенадцать секунд пришел ответ: посредник подтверждал, что операция закончена, и называл адрес обменного пункта, где в восемь тридцать должен был появиться курьер. Слон взглянул на таймер — восемь десять — расколотил компьютер об угол стола и выдрал с проводами тонкую пластинку винчестера.
Стабильность «титулов», единиц электронной валюты, гарантировалась западными банками, титулы можно было вывести из web-системы, превратив в обычные наличные. Посредник брал комиссионные, но сумма, которую Слон украл и перевел в титулы три года назад и которая все это время существовала лишь в виртуальном финансовом пространстве, была очень велика.
Уже через пару минут он был на улице. Начало светать, дул холодный ветер. Темные силуэты крыш на фоне зарева — что-то горело. У тротуара приткнулась потрепанная «лада» с приоткрытой передней правой дверцей. Чуть дальше стоял электромобиль УБЭП, но Ленчика в нем не видно — наверное, спит на заднем сидении.
— Папа! — позвали из машины.
Слон забрался внутрь и тихо прикрыл дверцу. Максим стал старше, но взрослым все еще не выглядел. Одет он был в яркую пластиковую курточку и зеленые джинсы.
— Нам куда?
— Обменный пункт на углу Гравица и Малаховской. У нас еще десять минут. Там не принято опаздывать.
— Это недалеко. Успеем.
Лесмарк искоса разглядывал сына — тот совсем не был на него похож. Худой, с каштановыми волосами и тонкими чертами лица. Девушка, а не пацан. Увидев впереди на тротуаре мусорный бак, Слон опустил стекло и на ходу выбросил винчестер.
Одноэтажная кирпичная коробка обменного пункта виднелась в глубине двора, между двумя домами. Максим остановил машину, вдруг повернулся и порывисто обнял отца. Тот испугался, что сейчас сын заплачет — была в этом сентиментальность, недостойная, казалось Слону, настоящего мужчины. Лесмарк стал неловко хлопать Максима по спине, приговаривая:
— Да все нормально… Ну, я тоже рад…
— Почему ты не звонил раньше? — спросил Максим, отстранившись. Его глаза блестели, он близоруко щурился, глядя на отца.
— Не мог. Оно так неожиданно случилось. И случайно… — Только теперь, выбравшись из спецквартиры, Лесмарк начинал понимать, как быстро и нелепо все это произошло. — На каком кладбище мать? Сейчас я заберу деньги, позвоню старым друзьям, они организуют нам проезд. Махнем… в Швейцарию? Куда ты хочешь? В Люксембург? Мне всегда нравилось их пиво… — Слон говорил быстро, одновременно приоткрывая дверцу и вылезая из машины. — До отъезда надо зайти на кладбище, да?
Махнув рукой, он нырнул в арку и быстрым шагом двинулся к кирпичному домику. Там было узкое крыльцо и забранные решетками окна. Возле крыльца стояло трое охранников в камуфляже и с автоматами, рядом мужчина в черном костюме и черном плаще, с «дипломатом». Слон на ходу достал ручку, блокнот и стал писать. Перед его глазами стояло лицо Кости с перекошенным кровавым ртом, про Севастьяна он не вспоминал. Протянул курьеру листок с кодом. Тот прочитал и сказал:
— Да. Правильно. Пройдемте.
Процесс обмена виртуальных титулов на бумажные евро был почти законным мероприятием, но Слон, в обычных обстоятельствах не склонный к рефлексиям, сейчас нервничал. Охранники остались снаружи. Они же вошли с курьером. В полутемной прихожей стояли два стула и стол.
— Я спешу, — сказал Слон.
— Да. Конечно.
Не садясь, курьер положил «дипломат» на стол и раскрыл его. Они посмотрели на содержимое, потом взглянули друг на друга.
— Будете пересчитывать? — спросил курьер. — Здесь сумма за вычетом наших процентов, все точно, но если вы хотите…
— Нет, — сказал Слон. — Портфель дадите? Некуда переложить…
— Конечно. Без проблем.
— Ладно.
Курьер сунул руки в карманы плаща. Лесмарк сам закрыл «дипломат», кивнул курьеру и вышел.
Шел мелкий дождь, два охранника курили, прикрывая сигареты ладонями, третий присел на корточки. Было уже совсем светло. И пасмурно — небо в сплошной пелене облаков.
Слон двинулся к арке, чувствуя, как нервическая дрожь уходит и становится легче дышать. Ни одного прохожего вокруг, но издалека доносится приглушенный гул. Лесмарк пошел быстрее, чуть не подпрыгивая, ощущая тяжесть «дипломата» в руках. Миновал арку. Машина стояла на том же месте, левая передняя дверца приоткрыта, стекло опущено. Рука Максима свесилась наружу, голова упала на руль. Мгновение Геннадий Лесмарк по прозвищу Слон видел это очень четко, видел дыру в голове Максима, осознавал: сын мертв. Потом мир качнулся, потемнел, сгустились наползшие со всех сторон тени и сухо кашлянул пистолет с ПБС на стволе. Слон успел поднять дипломат к груди, закрываясь, но пуля прошла выше и вбила кадык в его шею. Слон увидел лишь то, что глаза стрелявшего человека очень светлые. Спрятавшийся за «ладой» Севастьян подбежал к распростершемуся на мокром асфальте телу, выстрелил еще раз, в голову, схватил «дипломат» и бегом вернулся к электромобилю, стоявшему за углом. От спецквартиры электромобиль вел Ленчик, сейчас он неподвижно сидел, откинувшись на водительском сидении — в пистолете Севастьяна за это утро стало на четыре патрона меньше.
Бывший функционер три дня уже как несуществующего УБЭПа распахнул левую дверцу, выкинул тело Ленчика на асфальт и уселся за руль. В аэропорту ждал самолет, в грузовом отсеке которого было готово место для него. Это стоило пять тысяч евро — плевая сумма по сравнению с той, что находилась в «дипломате».
Севастьян приоткрыл его, провел пальцем по одинаковым пачкам, оглянулся — за все это время на улице не появилось ни одного человека — сунул пистолет в бардачок и повернул ключ зажигания. Его план мог и не сработать, но это был точно рассчитанный удар. Никакого «рая», никаких писем, от которых умирали служащие УБЭПа. Никто и не умер. Слон сумел украсть деньги — но не сумел вкусить благ, которые эти деньги могли ему дать. Слон пытался убить Севастьяна — но так и не убил. Он пытался сбежать из северного поселка — у него ничего не вышло. А вот Севастьян всегда доводил дело, за которое брался, до конца…
Надо бы переодеться в гражданское, но для этого придется вернуться в спецквартиру, а Севастьян спешил. Отъехав на три квартала от обменного пункта, он притормозил возле мусорного бака и взял «дипломат», все это время лежавший на его коленях. Спрятал его под сиденье, открыл бардачок. Поколебавшись, все же решил пока не выбрасывать пистолет. В мусорный бак отправилась только пластиковая коробочка с контактными линзами-«хамелеонами».
Севастьян посидел несколько минут, медленно и глубоко дыша, потом поехал к окружной дороге, от которой было уже недалеко до аэропорта. Электродвигатель работал тихо, подполковник услышал шум впереди прежде, чем увидел людей. Крутанул верньер на приборной доске, подавая на мотор максимальное напряжение, решив, что проскочит.