– А если я прямо сейчас и подъеду?
– Ну... подъезжайте, что ли...
Выпив для поддержания сил стакан чая с Аришей, я прыгнула в свой «Мини Купер» и отправилась на улицу Миклухо-Маклая.
* * *Возле двери с номером восемь было целых три звонка. И на какой, интересно, мне нажимать? Я рассматривала кнопки – белую, черную и коричневую. Они были старые и поцарапанные. Наконец я выбрала верхнюю. Буду жать на все подряд, какая-нибудь да сработает!
Через минуту за дверью послышался недовольный стариковский голос:
– И кого там принесла нелегкая?!
Что-то совсем не радостно здесь встречают гостей.
– Извините, пожалуйста, – сказала я как можно более вежливым голосом, – мне нужен Лютиков Андрей.
– Так чаво ж ты мне звонишь?! – вопрошал голос за дверью с ударением на «о». – Ему и звони!
За дверью послышались шаркающие шаги. Вот тебе раз! Что, так трудно было открыть? И какой звонок Лютикова? Я уже было собралась нажать следующую кнопку, как вдруг за дверью послышались голоса, перебранка, и дверь открылась. На пороге стоял Андрей.
– Извините, – сказал он, отступая внутрь и давая мне пройти, – тут у нас живут такие чересчур принципиальные, которым лень ручку замка повернуть...
– Да ничего, все нормально, – ответила я, проходя в полутемный коридор, заставленный всяким мебельным хламом.
– Нет, не нормально, – продолжал ворчать старик, стоя возле открытой облупленной двери, выкрашенной почему-то оранжевой краской, – во всем должон быть порядок: ежели пришел человек к Лютикову, так и должен звонить Лютикову, а не Лампочкину!
– Я не виноват, что табличку возле звонков опять отвинтили, – сердито оправдывался Андрей, подходя к своей двери.
– ...Сталина на вас нет! – кипятился старик. – Вот при Сталине был порядок! И молодежь не хамила старикам, а уважала их! И...
– Слушай... те, вы... Лампочка Ильича! – огрызнулся на него Андрей. – Идите уже... в свою комнату!
Мы зашли в самую дальнюю дверь. Она одна из всех была более или менее приличного вида. Я огляделась. Большая просторная комната с высоким потолком и высоким окном, которое пропускало в помещение много света. Современный диван, служивший хозяину, очевидно, одновременно кроватью, стол, холодильник, большой бельевой шкаф с зеркалом, тумба с телевизором, кресло перед ним – все было почти новое, современное и довольно добротное. Даже занавески на окне – тюль с портьерами. Возле окна – компьютер на столе.
– А у вас довольно мило, – сказала я, присаживаясь в кресло, на которое указал хозяин. Сам он сел на диван.
– Да, нехилая хатка, – согласился он.
– Если не секрет, сколько вы за нее платите? – спросила я.
– Три тысячи. – Андрей огляделся по сторонам и спросил как бы нехотя: – Может, чаю?
Чай я пила совсем недавно и совершенно не нуждалась в дополнительной порции жидкости, но мне было необходимо поставить сюда «жучок», и потому я согласно кивнула. Андрей ушел на кухню, а я достала из сумочки крохотный микрофон на иголке и воткнула его под ручку кресла.
Вскоре хозяин вернулся с подносом, на котором стоял бокал. Из него тянулась нитка с бумажной бирочкой, маленькая сахарница с ложечкой стояла рядом. Я не очень любила чай в пакетиках, но деваться было некуда, сама напросилась. Кроме того, уйти сразу было как-то некрасиво, у Лютикова возникло бы подозрение. Пришлось придумывать вопросы, якобы ради которых я сюда и напросилась. И, пожалуй, сражу-ка я его сразу наповал.
– Андрей, почему вы мне врали?
– Я?! Врал вам?! – Молодой человек просто обалдел от такого неожиданного поворота. Он даже вздрогнул, как мне показалось, и уставился на меня ошарашенно. – В чем?
– Вы сказали, что родились и выросли в квартире матери. А это ложь. Вы не родной сын Ярославы Львовны.
– А откуда вы знаете?
– Откуда – это другой вопрос. Почему все-таки вы мне это не сказали?
– А что, это так важно?
Кажется, он даже немного побледнел.
– В нашем деле важно абсолютно все. Любая мелочь. Это только так кажется, что какая-то деталь незначительна. Но она может привести к серьезным последствиям, каких и не ожидаешь.
– Мое усыновление вообще не имеет никакого отношения к делу. Да, я ей не родной. Ну и что? Я любил маму... и сейчас люблю. Я ей очень благодарен, что она взяла меня из детского дома, что дала возможность иметь семью. Я с семи лет называл ее мамой. Вы же знаете, что я потому и хочу отомстить ее убийце...
– А если все-таки окажется, что ваш дядя Коля не имеет отношения к смерти вашей матушки?
– Опять вы об этом! Я просто уверен, что имеет. Иначе я не просил бы вас помочь мне отомстить ему. И перстень он забрал. Больше некому. Он маму всегда недолюбливал.
– А вы слышали, что ваш дядя хотел съехать на другую квартиру?
– Какую другую? У нас нет другого жилья.
– На съемную квартиру. Он и Ярославе Львовне говорил об этом. Ваш дядя хотел снять себе другое жилье, а ваша мама была против, не хотела, чтобы ее брат скитался по чужим углам да еще платил за это деньги.
Андрей уставился на меня удивленно:
– Полина, кто вам сказал такую чушь? Они ругались, и еще как ругались! Я не знаю, кто вам что-то там наговорил, только дядя Коля – такой гад! Я сам слышал, как он угрожал маме, и не раз. Эта чертова квартира стала для них камнем раздора.
Камнем преткновения, очевидно, хотел сказать Андрей. Или яблоком раздора. Впрочем, то, что он оговорился, не было удивительно. Он нервничал.
– Андрей, а что, ни у кого из вас не было возможности купить другое жилье?
– Эх, Полина! Да если бы такая возможность была, мама не погибла бы! Сам я не мог даже оформить ипотеку: мне в банке отказали сразу. Зарплата небольшая, семьи нет... У мамы тоже – восемь тысяч... Что мы могли на такие деньги?! Потому-то все беды из-за этой злосчастной «двушки»!
– И накоплений у вас, я так понимаю, не было?
– С чего копить-то?! Тут на еду едва хватает.
– А дядя ваш кем работает?
– Мастером на стройке.
– Ну, это тоже не ахти какие деньги.
– Да уж! – обрадовался Андрей. – Мог бы и на более хлебное место устроиться, он ведь как-никак строительно-монтажный техникум окончил. Только кто его возьмет после тюрьмы?! Он же у нас уголовник.
Лютиков ехидничал. Это слишком явно бросалось в глаза.
– Вам, Полина, не понять, как живут бедные. Вы, сразу видно, из другого круга. И машина вон у вас есть, и дом. Я же видел ваше жилье. Шикарный дом! Большой, просторный... Сколько у вас там комнат?
– Это мы обсуждать не будем. Мой дом не имеет отношения к нашему делу.
А он завистливый. Наш с дедушкой дом успел рассмотреть. Да, я помню, как он украдкой кидал взгляды по сторонам, когда приходил ко мне.
В это время заиграла мелодия на мобильнике, лежащем на столе. Андрей подскочил и схватил его, как будто ждал звонка.
– Да... Нет, нет, сейчас нельзя... Потом... Я сам перезвоню... Я же сказал: потом!
Он отключил телефон и положил его обратно на стол.
– А вы знаете, мне пора, – сказала я, вставая, – дела... Да и поздно уже.
– Я вас провожу.
Андрей направился к двери. В коридоре возле своей оранжевой двери стоял старик-сосед, который не открыл мне дверь.
– Партизанишь, старый?
– Чаво?
– Подслушиваешь, говорю?
– Какое твое дело, молокосос?
– Наше дело правое, мы победим! – приколол его Лютиков.
Я поняла, что перебранка грозит затянуться.
– Сталина на вас нет! – кричал дед, когда я уже выходила в подъезд. – Был бы жив Иосиф Виссарионович...
– До свидания, – бросила я Андрею и начала спускаться по лестнице.
– Пока, Полина! – несколько фамильярно ответил Андрей и захлопнул за мной дверь.
Я тут же вернулась назад к двери и прислонила к ней ухо. Конечно, подслушивать некрасиво, этому меня еще в детстве учили, но сейчас была не та ситуация.
– Ты, старый хрыч! – кричал Андрей. – Какого... ты тут ползаешь, под ногами путаешься, таракан облезлый?!
– Я на тебя жаловаться буду, молокосос! – дребезжал старческий голос.
– Будет он жаловаться! Может, еще не успеешь! Давай двигай отсюда свои ходули, пока не навешали! Тоже мне, Лампочка Ильича!..
Старик что-то бормотал, но его уже было плохо слышно.
Я спустилась вниз и вышла из подъезда. А Андрей-то хам! Самый настоящий. Так разговаривать с пожилым человеком! Я села в машину, которую оставила во дворе его дома, и включила «прослушку». Лютиков уже говорил с кем-то по мобильнику:
– ...Сейчас только ушла... Да не, все обошлось... Вопросы какие-то дурацкие задавала... Какие, какие! Разные... Спрашивала, почему мы с матерью не купили себе отдельную квартиру. Деловая, блин! Сама-то знаешь, в каких хоромах живет! Коттедж. Да, в том самом поселке. Двухэтажный, там комнат восемь, да еще участок перед домом. Помещица, блин!.. Что?.. Да не, мне сейчас не до того, перстень бы найти... А я откуда знаю?! Не, перстень важнее. Он таких бабок стоит, что нам с тобой и не снилось!.. Ну да... Нашли бы перстенек, продали, эх, и зажили бы! Коляна бы еще отправить... сама знаешь, куда. А то мешается под ногами, житья от него нет... Не говори! Если бы и квартирка была наша, и перстенек!..