Лола села на кровати и заметила, что на ней снова надета та же ненавистная ночная сорочка с отвратительными цветами на груди. Она застонала в голос.
В ответ на ее стон отворилась дверь, и в комнату вошло новое лицо. Лицо это приблизилось к кровати и оказалось очень высоким мужчиной. Даже не мужчиной, а юношей, потому что слишком ярко блестели его глаза, а на губах играла почти детская улыбка.
– Доброе утро! – радостно сказал вошедший, и голос был настолько высок, что никак не мог принадлежать мужчине, а только взрослеющему подростку.
Лола молча смотрела на него, не отвечая на приветствие. Юноша улыбнулся еще шире и спросил:
– И как мы сегодня спали?
Интонация не оставляла сомнений – именно так фальшиво-радостно говорят только доктора. Причем с тяжелыми больными. Кажется, в прошлом ее сне речь шла о каком-то докторе, который ей может помочь, эта старая ведьма проговорилась… Однако какой-то он слишком юный… И волосы длинные, лицо закрывают. Голос опять же… разве такие доктора бывают?
Мужчина подошел ближе и наклонился. Лола увидела, что он вовсе не так молод, это из-за улыбки возникало такое впечатление. Глаза же смотрели серьезно, пронзительно даже. Мелькнуло в них что-то такое, чему Лола не могла дать названия. Впрочем, возможно, это ей показалось.
– Так как же мы спали? – повторил доктор.
– Не знаю, как вы, а я отвратительно.
– Что, извините? – лицо доктора удивленно вытянулось.
Лола прерывисто вздохнула и прижала руки к груди, чтобы остановить сильно бьющееся сердце.
– Доктор, помогите мне, пожалуйста!
– Конечно, моя дорогая, мы, доктора, для того и существуем, чтобы помогать людям! Только вы не выполняете наш договор. Я не называю вас больной, а вы не называете меня доктором, просто Эдик, и все!
Лола хотела сказать, что у нее не было с доктором никакого договора, что она видит его впервые в жизни, но отчего-то промолчала.
Снова отворилась дверь, и появилась та самая тетка, что называла себя Лолиной свекровью. Когда Лола проснулась утром, «свекровь» навестила ее в спортивном костюме, потом была одета подчеркнуто скромно – джинсы, свободная рубашка. Сейчас на ней был вполне приличный темно-синий костюм, туфли на каблуках, а на голове – крошечная синяя шляпка с вуалью. Из-под вуали смотрели на Лолу все те же злобные носорожьи глазки. Лола поежилась. Ни костюм, ни шляпка не помогут этой женщине стать человеком.
– Вправьте ей мозги, Эдуард! – сказала «свекровь», неприязненно поглядывая на моложавого доктора. – Кажется, именно для этого вы ходите в наш дом.
– Всенепременнейше! – кротко ответил доктор, но Лола видела вблизи, что глаза его потемнели от негодования. – Думаю, мы поговорим наедине.
– Вы только послушайте, что выдумала эта ненормальная! – продолжала «свекровь», не обращая внимания на намек доктора и не двинувшись с места. – Она до того дошла, что не узнает собственного мужа! Да что там, она и себя не узнает! Говорит, что она не Алина Кравчук, а какая-то Люся Савушкина!
Имя это «свекровь» произнесла с такой ненавистью, что в воздухе затрещали искры.
– Алина, но что случилось? – с легким упреком спросил доктор.
– Не делайте из меня дуру! – вспылила Лола. – Вы прекрасно знаете, что я не Алина! И никогда ею не было. Что за цирк вы тут устроили? Зачем вам это нужно? Если это похищение, то изложите, наконец, ваши требования! Какого черта вы привезли меня в этот дом? – Она хотела продолжать, но закашлялась от нестерпимой сухости в горле.
– Ну? – поинтересовалась «свекровь» у доктора. – Слышали? Она превзошла самое себя!
– Я вас попрошу выйти, – сказал доктор.
– И не подумаю! – взвилась «свекровь». – Нечего с ней миндальничать!
Доктор промолчал. Он повернулся и в упор поглядел на старуху. Та пыталась отвести глаза, потом сникла и вышла из комнаты, горбясь и подволакивая ноги.
– Ну а теперь перестанем нервничать и возьмем себя в руки, – строго сказал доктор. – Понимаю ваши чувства, сам, надо сказать, вашу свекровь терпеть не могу, но надо же держать себя в руках!
Лола угрюмо молчала и отворачивалась. Доктор обошел кровать и заглянул ей в глаза. Лола тоже присмотрелась и заметила, что глаза у него очень яркие, темные, притягивающие взгляд. Своими глазами он как бы вытягивал Лолу из невидимого кокона и куда-то уводил за собой. И она совсем не сопротивлялась, ей вдруг ужасно захотелось идти за этим человеком далеко-далеко, куда он позовет. Лола забыла все, забыла, где она находится, забыла, что на ней ничего нет, кроме дурацкой сорочки с цветочками, она хотела идти и идти, сбивая ноги в кровь, не думая ни о чем. Только за ним.
Стоп! – наваждение прошло, Лола опомнилась и осознала себя в постели в зеленой спальне.
«Еще не время, – говорил ей взгляд доктора, – ты должна подождать немного. Но я обязательно позову тебя!»
– Что это со мной? – удивленно спросила Лола.
– Ничего страшного. Все уже позади. Так о чем мы говорили? Вы утверждаете, что вы не Алина? И не хозяйка этого дома?
– Д-да… – неуверенно ответила Лола, отчего-то ей вдруг расхотелось спорить.
– Конечно, Люся Савушкина – тоже очень хорошее имя, – улыбаясь, заметил доктор Эдик, – но не нужно вмешивать эту женщину в ваши семейные дела.
«А вот и ошибаешься, – тут же подумала Лола, – Люси Савушкиной нет в природе. Это Ухо дал мне такие права. А я-то думала, откуда в голове это имя? Теперь нужно держаться этой версии, чтобы окончательно не запутаться…»
Внезапно доктор очень внимательно поглядел на нее, как будто прочитал Лолины мысли. Она испугалась. Почему-то казалось очень важным не рассказывать никому, кто она есть на самом деле, не называть имени Лени Маркиза, и Уха, и Пу И…
– Посмотрите на меня, Алина! – строго велел доктор, и Лола против воли заглянула ему в глаза.
И снова эти темные бездонные глаза поманили ее за собой, и снова Лола хотела идти и идти за ним, идти куда угодно, идти и в дождь, и в зной, и сквозь песчаную бурю, и сквозь ледяную пургу, идти далеко, до самого горизонта…
Наваждение прошло, как только он отвел свои глаза. Лола без сил откинулась на подушку.
– Слушайте меня внимательно, – сказал доктор гораздо мягче и взял ее руку, как будто считая пульс, – с вами ничего страшного не случилось. Никто вас не похищал, и вообще никто не хотел причинить вам вред. Верьте мне, Алина, я знаю вас достаточно близко. Вы в общем не больны, просто в последнее время вы отчего-то стали злоупотреблять наркотиками. Вы очень переживали, что никак не можете родить ребенка, да еще свекровь ваша, конечно, не та женщина, у которой можно искать поддержки в трудную минуту. Наркотическую зависимость мы сняли, но не нужно вам объяснять, какой это серьезный стресс для организма. Поэтому вы…
– Я сошла с ума? – спросила Лола. – У меня такие ясные, отчетливые галлюцинации.
– Вовсе нет! – доктор отпустил ее руку. – Просто без наркотиков ваше сознание ищет другие способы ухода от действительности. Нужно отдохнуть, тогда у вас появятся силы, чтобы принять окружающий мир таким, как он есть. Вы мне верите? – снова он взглянул на нее своими зовущими глазами.
– Вам – да, – поспешно сказала Лола, – но если бы еще какие-нибудь доказательства…
– Да ради бога! – доктор рассмеялся. – Сказали бы сразу! Ничего нет проще!
Он покопался в ящиках туалетного столика и принес Лоле тоненькую книжечку. Дрожащей рукой Лола развернула паспорт. Буквы прыгали перед глазами.
«Кравчук Алина Сергеевна, – прочитала она, – год рождения одна тысяча девятьсот семьдесят шестой…»
– На фото взгляните, – предложил доктор.
На фотографии была она, Лола. Не такая, как сейчас, а несколько лет назад – как раз когда меняла паспорт. Лола прекрасно помнила этот снимок, он ей не нравился, но на документах человек всегда выглядит удивительно серьезным, и глаза равнодушные.
– Ну? – весело спросил доктор. – Убедились? Вот и ладненько…
С этими словами он забрал у нее паспорт. Лола не сопротивлялась. Доктор снова говорил что-то о том, что надо много спать, хорошо кушать, двигаться – в общем, набираться сил. После этого он ушел, Лола даже не попрощалась с ним – не было сил шевелить языком. Она могла только думать.
«Такого просто не может быть! Не может быть, чтобы я превратилась в другого человека! Ведь я ощущаю себя Лолой, я все прекрасно помню, мое полное имя – Ольга Чижова, мне двадцать восемь лет, по образованию я – драматическая актриса, но сейчас не работаю в театре. А раньше – играла Офелию и Дездемону, и еще Беатриче из «Много шума из ничего», и Виолу из «Двенадцатой ночи». Критики очень хвалили меня в этой роли, и даже сам Пеликанский…»
Лола так ясно увидала блестящую лысину и черные усы Пеликанского, как будто он стоял рядом.
«И я так хорошо вижу свою квартиру, и чудесную розовую спальню, и гостиную, и кухню в сиреневых тонах. Кот Аскольд любит сидеть у батареи, клетка Перришона стоит на холодильнике. И Пу И, мой дорогой песик, как он там без меня? Неужели даже Пу И – плод моего больного воображения?»