***
Свинчивать с мин колпачки и разбираться, в каком положении находится взрыватель, учил нас лейтенант. Он артиллерист. Попросил называть его Володей, не сводил восхищённых глаз с Ольги и из трёх разбитых миномётов, что оставались неприбранными на разгромленной позиции в районе поля, где мы собирали мины, соорудил один. Целых или не слишком повреждённых мин, таких, какими можно было выстрелить, нашлось одиннадцать штук - мы их припрятали до случая, а из остальных, из которых можно было извлечь взрыватель, под присмотром старшины выплавили взрывчатку, нагревая их в снятом с разбитого грузовика бензобаке. Не целом, а помятом и порванном - после доработки зубилом из него вышла металлическая емкость, куда мины входили тройками. Каждый раз их опускали в холодную воду, которую потом нагревали - так безопасней. И костер вместе с ёмкостью разместили на дне ямы, чтобы не было ветра, да еще и прикрывали сверху - взрывчатка - штука нежная, твердил Антон Егорович. Он по-отечески за нас переживал, хотя лет ему, на мою оценку, немного за тридцать.
Расплавленный тол выливали по три мины в одну форму, получая бруски, в каждый из которых влепляли, пока не затвердело, половинку немецкой цилиндрической шашки. А то, сказал старшина, может и не подорваться от капсюля-детонатора. Формы сделали из дощечек, которые нашлись тут же, на поле - на них разлетелись ящики, в которых везли собранные нами мины.
Стрелять из миномёта мы выучились теоретически, хотя устанавливать его и наводить пришлось на практике и до пота. То есть до момента опускания мины в ствол всё было по-настоящему. В объёмах самого краткого интенсивного курса, естественно.
Добавлю, что встречались мы со старшими товарищами всегда в условленных местах, избегая показывать им основной лагерь. И имён своих не называли. Меня окрестили Ференцем, как было написано в солдатской книжке, которые на всякий случай все мы носили в кармане - в случае чего, хотя бы на секунду отвлечёт внимание немца, если нарвёмся на что-то вроде проверки документов. Из этих же соображений Ольга оказалась Куртом, Фимка - Гейнцем, а Миша Генрихом.
Да, мы тихо сидели в глухом углу - то, что ефрейтор Лючикин несёт постоянную дозорную службу по нашей охране, устраивало всех.
***
- Пора прощаться. Сегодня вечером снимаемся и идём к фронту. Будем прорываться, - предупредил нас старшина. - Можете присоединиться, ведь своё задание вы уже выполнили.
- Спасибо, что позвали, но у нас ещё дела остались, - поблагодарил я и отметил острую тоску в глазах лейтенанта Володи. - Немцы сейчас начнут получать по сусалу в районе Смоленска и захотят увеличить перевозки по здешней железнодорожной ветке.
- Неужто, поворот в войне? - обрадовано спросил Лючикин.
- Поворот не получится, только задержка в темпе продвижения, но сопряжённая со значительными потерями. Для вас это значит, что стоит отклониться севернее. Оттуда немцы могут отвлечь силы на главное направление, так что есть шанс обойтись без прорыва - тихой сапой нащупать зазор, без шума снять заслоны и пробраться на мягких лапках. Ну, не могут фашисты быть одновременно сильными повсюду!
- Хм. Слушайте, ребята. Мы вот всё кумекаем, откуда вы такие странные? - сменил тему старшина.
- Есть предположение, что дети белоэмигрантов, сочувствующие коммунистическим идеям, - высказался лейтенант.
- С чего бы это? - удивился Фимка.
- Так вот барышня ваша давеча про красного командира сказала, что он офицер. А офицеры у белых были, или при царе.
- Княжна! Нас раскрыли. Какой ужас! - воскликнул я и протянул руку Оле. Та не замедлила подать свои пальчики, которые я церемонно чмокнул.
- Но, милостивые государи, - обратился я к слегка прифигивающим взрослым, - надеюсь, вы не выдадите этой невинной тайны. Если нас прогонят из пределов любезного отечества наших предков, граф будет искренне огорчён, - я покосился на Фимку, который выглядел слегка обалдевшим. Чтобы интенсифицировать мыслительный процесс товарища, Миша двинул того локтем.
- А! Да. Буду ужасно огорчён, - поспешил согласиться Ефим.
- Барин страсть как уважает вечерком после баньки мостик взорвать железнодорожненький, или составчик с военными грузиками направить под откосик, - развил мою мысль Миша. - А без этого у него болезнь рассудочная аглицкая приключается, сплин.
Эта фраза добила Ольгу, которая залилась серебристым смехом. Потом фыркнул Фимка, и понеслось веселье на пару минут.
- Артисты, - наконец успокоившийся старшина смахнул слезинку, выступившую от хохота. - Так что насчёт офицера? - он вдруг подобрался и стал серьёзным.
- Я действительно княжна, - просто ответила Оля. - В доме у нас в ходу многие слова из старой жизни, - и всем видом показала, что тема закрыта.
- Парле ву франсе? - вдруг не послушался Володя.
- Откуда? Родители на работе, а мне нужно в школе учиться и ещё общественные нагрузки тянуть. Так что никакого домашнего воспитания или гувернантки не было.
- Хватит об этом! - рыкнул я на собравшихся. - Есть более важный вопрос. Весточку нужно отнести о том, что каждую ночь с четверга на пятницу в час пополуночи мы ждём У-2 с тротилом и провизией. Место, - я достал карту и указал большую поляну, с трёх сторон окружённую болотами. - Как услышим звук мотора, зажжём цепочку огоньков, на которые и нужно садиться. Они будут прямо на земле.
- Скажете любому особисту, что имеете сообщение для начальника школы подполковника Гурова, - внёс окончательную ясность Фима.
- А потом терпеливо ждёте, пока он наведёт справки по своим каналам. Никакой срочности или важности не подчёркивайте. Просто весточка для подполковника. А само сообщение только адресату или тому, кто его замещает.
- А пароль? Или название группы? Имена, хотя бы? - попытался хоть что-нибудь разузнать лейтенант.
- Ничего. Если встретитесь с кем надо - всё выяснится, - улыбнулась Ольга. - Вы на карту смотрите внимательно, чтобы место точно указать.
***
Звук мотора в ночной тишине мы уловили только на самом краю слуха и немедленно начали поджигать смоченные бензином тряпочки, помещённые в пустые консервные банки - на каждого пришлось по три таких светильника, расставленных метрах в тридцати друг от друга. Сбрасываешь крышечку, чиркаешь колёсиком зажигалки, отдёргивая пальцы от вспышки, и бегом к следующей точке построенной по шнурку линии. Отбежали, залегли, слушаем.
Тональность звука изменилась - нашу взлётно-посадочную полосу заметили. Спустя несколько минут с небес спустился маленький биплан и аккуратно притёрся к земле - чувствуется рука мастера. Так получилось, что остановился самолёт неподалеку от меня. Встав на ноги, я осветил себя фонариком и громко спросил: - Здесь мамонт не пробегал?
- Олени лучше, - последовал условленный отзыв, произнесённый мужчиной.
- Кто тебя, Кутепов, надоумил назначить такой идиотский пароль? - раздался из задней кабины женский голос.
- Так, Тамара Михайловна, - подключился к диалогу подбежавший Фимка. - Странно было бы посреди леса спрашивать дорогу к библиотеке.
- То, что ни мамонты, ни олени в этих краях не водятся, только способствует правильному запоминанию, - вступился за меня Миша.
- А где Бецкая? - принялась крутить головой по сторонам женщина.
- Здесь, - ответила из темноты Ольга. - Не пугайтесь, сейчас тренькнет спущенная тетива, а болт я уже убрала.
- Какой болт? - уточнил выбирающийся из кабины лётчик.
- Арбалетный из гвоздя стопятидесятчика со срезанной шляпкой, - объяснил Миша.
- Разговоры потом, - рявкнул я. - Гасим огни и тащим аппарат под деревья. Там маскируем и разгружаем. Пошли, пошли, бездельники.
Мы разбежались вдоль линии светильников, захлопывая крышки и собирая горячие консервные банки, прихватывая их за проволочные дужки. Потом взялись за хвост и крылья и покатили У-2 в прореху, давно присмотренную и расчищенную под густыми кронами крупных деревьев, где довели маскировку до совершенства сетью.
Из задней кабины доставались тюки и перетаскивались в палатку, собранную из тех же немецких плащ-палаток. Пока то да сё, я присмотрелся к прибывшим - женщина была изящна и миниатюрна, чего не смог скрыть мешковатый лётный комбинезон. К тому же молода и пластична. Возраст пилота я бы определил чуть за сорок. Некрупный и с бородой.
- Шрамы. Побился я как-то, - ответил он на незаданный вопрос, оценив наши взгляды уже в палатке, когда мы зажгли свечу.
- Рассказывайте, чего натворили с тех пор, как расстались с группой Кирмасова? - спросила Тамара Михайловна, сняв шлем и явив на наше обозрение короткую мужскую стрижку. Она оказалась очень мила лицом, но строга взором и требовательна мимикой. Поэтому Фимка послушно раскинул карту:
- Вот здесь мы заложили под рельсы фугас с взрывателем нажимного действия, - показал карандашом Миша. - Слышали взрыв и громкий скрежет, но сами ничего не наблюдали.