Как прошли границу – я тут же вырубился.
Растолкали уже, когда сели – в самом Ростове, точнее, в его пригороде. Чтобы еще хоть немного продержаться – я сожрал банку энергетика. Помогло, но немного. Дошли до машин, тронулись, прямо через Ростов. Город, конечно, красивый, ночью не спящий – витрины, музыка, машин дорогих много. Но мне – пофиг, и где-то на мосту – меня и конкретно уже сморило…
Проснулся я на следующий день. Точнее – вечер.
Отрубился я мощно – но после того, как поспал часов этак …цать – ощущал себя легким как мотылек, вот-вот и полечу. И в голове – какая-то пустота звенящая, будто был там камень, и вот – его нет.
Я лежал в модуле в одежде. Пока поднимался, пока чесал, простите, пятую точку – зашел Крым. Зевнул.
– Времени сколько? – спросил я.
– Четырнадцать. С лихом.
Вот это я даванул на массу.
– Пожратый?
– Не.
– Иди, там тебе оставили.
Пожратый – то есть сыт ли я. Тут, на юге в ходу самые разные словечки, иногда мне кажется, что их просто придумывают.
– Батя где?
– В Ростове.
То есть ипать нас пока не будут. И то ладно, и то хорошо.
– Ты иди, поешь. И… тебя Синица чего-то звала…
Сердце пропустило очередной удар. Дурак я дурак. Нет бы как все – в Ростове столько доступных девиц… хохлушки, в основном, оттуда. Так нет…
Пошел, покушал. Вкусно. Чтобы вы понимали, есть у нас такой Юра Ташкент. Он русский, но с Ташкента, поэтому умеет готовить как узбек. Когда он к нам пришел, то в качестве «проставиться» приготовил плов, после чего его назначили старшим поваром. Он обиделся и сказал, что не готовить сюда ехал. Тогда ему сказали – не вопрос, братан, учишь поваров готовить, и когда научишь – идешь в поле. Так что – с питанием у нас очень даже о’кей было. А плов – если брать остатки с казана, то они как раз самые вкусные, вкуснее, чем сверху…
Когда мыл руки, уставился на себя в зеркало. В принципе морда лица самая обыкновенная, только глаза нехорошие… я бы сам себе кошелек не доверил, с такими глазами. И не мешало бы подстричься…
Я попытался пригладить волосы – и пара волосков осталась между пальцами. Один из них – был совсем седым…
– Почему не заходите…
Я пожал плечами.
– А смысл?
– У снайперов особая программа… в связи с повышенными психологическими нагрузками…
– Повышенными психологическими нагрузками? – переспросил я.
– А это не так?
– Нет. Если нет другого снайпера.
…
– Снайпер выбирает себе позицию сам – и понятно, что максимально безопасную. Снайпер не ходит в атаки с винтовкой наперевес, снайпер не атакует укрепленные позиции, снайпер работает издалека и наверняка. Снайпер обычно на ты с командиром и плевал на сержанта, потому что опытный снайпер может обеспечить выживание всего подразделения. На самом деле – у снайпера шанс уцелеть намного больше, чем у простого пеха на переднем крае, по которому работают все средства поражения противника…
Я выдохнул и почти без перерыва ляпнул:
– А можно вас в ресторан пригласить…
Ростов-на-Дону
Российская Федерация
25 мая 2021 года
– Сколько тебе лет…
Вопросик, конечно. Вообще-то такие вопросы не только мужчины женщинам задавать не должны – но и женщины мужчинам тоже.
– Двадцать шесть… – сказал я.
Дело было в Ростове и пока что плохо не закончилось… но все могло быть. Я все-таки набрался смелости и пригласил Синичку на Левбердон – левый берег Дона. Почти что курорт для Ростова. Сейчас – мы сидели в армянском кафе, настоящем армянском, и слушали дудукиста. Дудук – это национальный армянский инструмент, его звук протяжен и печален…
Я был в некоем подобии выходной формы – брюках, внешне похожих на гражданские, и польской тактической куртке. Она надела платье и казалась мне самой прекрасной женщиной из всех, кого я знал. Хотя знал я не так и много…
– А мне тридцать четыре, – спокойно ответила она, – и у меня почти взрослая дочь.
– Познакомишь?
Она отрицательно покачала головой.
– Слушай…
Она приложила палец к губам:
– Давай, пока просто музыку послушаем…
И мы – погрузились в мелодию дудука как в прохладную донскую воду. Дудук – пел о бесчисленных страданиях армянского народа, о геноциде и преследованиях, о бойне в Ливане, о всех погибших в Карабахе.
Чаша страданий не испита еще до дна…
В ресторане были люди, но в основном – русские, не армяне, хотя и кухня тут была национальная… просто что-то было тут. Из всех я безошибочно определял беженцев. Печать страданий – ее не смоешь ничем.
А где-то тут живет и бывший президент Украины. Человек, просто бросивший свою страну на произвол судьбы. Интересно, как ему спится по ночам…
– Валя…
Она снова отрицательно покачала головой. Но сказала нечто совершенно противоположное.
– Поехали…
Совсем стемнело…
В затоке шуршал камыш, да доносились пьяные крики с пришвартовавшейся недалеко отсюда яхты. Но мне было на это плевать.
И ей – наверное, тоже.
Я лежал и просто смотрел на звезды. Россыпь жемчуга на черном покрывале ночи.
– У тебя отец генерал – это правда? – негромко спросила она.
– У меня нет отца.
…
– Генерал-майор, – нехотя подтвердил я, – может, уже и генерал-лейтенант.
– Ты ничего ему не докажешь.
– Я и не собираюсь…
– Собираешься. Но поверь, он тебя любит… Любит и любил всегда…
– Хватит про отца, ладно? – излишне резко, наверное, сказал я.
Она завозилась, перевернулась на спину. Холодно… по ночам еще холодно. Но мне и на это было плевать.
– Знаешь, мой отец жил в Красноармейске, – сказала она, – я переехала в Донецк, предлагала и ему, а он не захотел. Потом – когда все это началось, он отказывался уезжать. Когда стало совсем плохо… он поехал.
…
– Бандеровцы остановили его на блокпосту, пьяные. Стали заставлять его кричать «Слава Украине». Он не стал. Потом попробовали заставить его встать на колени. Он не встал. Тогда они его расстреляли.
…
– Мама пережила его меньше чем на полгода. Без него – она не смогла. Наверное, они смотрят на нас оттуда…
Она встала. Я любовался ею при свете звезд. Кожа при этом свете была темно-темно-коричневой…
– Хочешь искупаться?
– Холодно еще.
– А я хочу…
Она пошла к воде. Чертыхаясь, я встал, зацепился ногой за что-то и пока пытался понять, до крови или нет – зазвонил телефон…
Я посмотрел на часы. Час ночи…
Информация к размышлению
Документ подлинный
Мы – Украина, должны вернуть статус ядерной державы, дабы иметь беспрекословную возможность защитить себя в будущем от всех, кто посягает на наши земли, суверенитет и несет хоть какую-то угрозу украинскому народу! Мы недостаточно большое государство, чтобы противостоять таким агрессорам, как РФ, – ядерное оружие заставит считаться с нами всех, и это наша единственная защита для предотвращения в будущем подобных ситуаций с какой-либо стороны…
Из пояснительной записки к законопроекту о выходе Украины из режима нераспространения ядерного оружия, внесенного в Верховную раду Украины.
Париж, Франция
25 мая 2021 года
СплинПомолчим немного
– Ты должен идти, да…
Он ненавидел, когда она так смотрела на него. Она никогда не упрекала его ни в чем – но он-то знал, что она его любит по-настоящему. Любит, даже подозревая, что он не тот, за кого себя выдает.
А он – не может даже сказать, кто он такой на самом деле…
– Я завтра вернусь.
– Точно?
Он сплюнул пену зубной пасты и включил воду.
– Точно. Обещаю.
Она прижалась к нему сзади.
– У нас есть хотя бы десять минут?
– Нет, – он улыбкой смягчил отказ, – извини, Шарлин. Я обещал…
Кожаная куртка, штаны, с виду обычные, и через плечо сумка. В сумке – его оружие, с которым он прошел немало плохих мест: НК МР5К. Этот автомат он оставил себе на память после последнего задания в Бейруте – он чудом сумел уйти живым.
Его звали Ален Феро, хотя это было не его имя. И Министерство обороны Франции это знало, вручая ему паспорт. Его настоящий паспорт вместе с настоящей биографией остался в сейфе Аквариума – Главного разведывательного управления Генерального штаба. Вместе с личным делом, в котором значились служба на Кавказе и штурм Грозного в составе ОМСДОН – отдельной мотострелковой дивизии особого назначения. Во Францию он бежал через Украину с совсем другой биографией и приговором суда – за нанесение тяжких телесных повреждений и сопротивление работникам милиции.