---------------------------------------------
Рыбин Владимир
Владимир Рыбин
Вертолет шел низко, почти задевая серым брюхом за верхушки сосен, растущих на горбах сопок. Сосны пригибались, а затем вскидывали ветки, сердито махали ими вслед грохочущей птице, быстро пропадающей в туманном мареве, стлавшемся над тайгой.
Сопки походили на гигантские застывшие волны океана, и не было им ни конца, ни края. Сверху давила плотная пелена облаков. Пилоты не решались подняться выше, потерять визуальную связь с этим океаном зеленых волн. Так можно проскочить между сопками, а при полете вслепую того гляди напорешься на вонзившийся в облака гребень.
Пилоты нервничали. Вертолет то ворошил лопастями облачную кромку, то гнул ветром раскидистые сосны. Метеорологические условия были такие, что впору садиться и пережидать непогоду. Но в этой тайге не было проплешин, пригодных для посадки, а главное - не имели они права садиться. Потому что рейс был ответственный и груз особый - золото. Полтонны его, упакованные в небольшие аккуратные ящики, по десять килограммов каждый, находились в салоне под охраной спецназовцев.
Охранников было двое. Они сидели напротив друг друга на ящиках, рядами принайтовленных вдоль бортов, и откровенно зевали: а что еще делать, когда делать нечего?
Камуфляж, короткоствольные автоматы на коленях, одинаковая экипировка делали их похожими друг на друга. И звали их одинаково - Юриками. И фамилии походили: Краснов и Красюк. Только один был постарше - с сединой на висках, другой совсем еще молодой, с нетерпением в подвижных глазах.
- Сейчас бы глоток бодрящего, - сказал младший.
- В термосе кофе, - ответил ему напарник.
- Покрепче бы.
- Оно б и неплохо....
- Значит, не возражаешь?
Младший развязал вещмешок, сшитый из камуфляжной ткани, вытащил плоскую охотничью фляжку из нержавейки.
- Нельзя нам вроде, - засомневался старший.
- Если нельзя, но очень хочется, значит, немножко можно.
Он глотнул из фляжки и передал ее напарнику.
Помолчали, прислушиваясь каждый к себе. Вибрация, что отчаянно трясла вертолет, явно ускоряла процесс превращения напряженной усталости в легкость тела и благодушие чувств.
Посмотрев в иллюминатор на зеленый склон очередной сопки, через которую вертолет только что перевалил, младший сказал:
- Сколько людей мечтают сидеть на золоте. А мы вот сидим, и хоть бы что.
- Это не золото. - Старший небрежно пнул ящик носком ботинка. - Груз, и только.
- Все равно. Кому расскажу - не поверят.
- Ты что, никогда не возил золото?
- Первый раз.
- Как это тебя допустили?
- А тебя?
Старший не ответил, но подумал, что негоже рядом с новичком сидеть так вот, расслабившись. Он подобрал ноги, сел прямее и, отказавшись от намерения глотнуть из фляжки еще разок, повернулся к иллюминатору, стал глядеть на сопки.
В глубоком распадке показалась стылая поверхность озера, небольшого, но поразительно круглого, будто очерченного циркулем. Слева в озеро впадала речушка, и там был изогнутый заливчик, похожий на хвостик.
- Гляди-ка! - засмеялся младший, тоже смотревший в иллюминатор. Прямо головастик!..
Что-то заскреблось в конце салона, где был туалет, и старший насторожился, привстал.
- Может, кошка забралась? - предположил Красюк. - Я посмотрю.
В кабинке туалета cкрип был особенно отчетлив. Металлический отзвук не оставлял сомнений, что это не кошка, а какая-то техническая неисправность. Надо было сказать об этом пилотам. Но Красюк задержался: его давно подпирало, требовалось справить нужду.
Затем он встал на колени, принялся щупать пол, стараясь определить место, откуда исходит подозрительный звук. Внезапно где-то за туалетом оглушительно взвизгнуло, хрустнуло.