На каникулах - Виктория Токарева

Виктория Токарева На каникулах

У него было имя, отчество и фамилия: Сергей Юрьевич Гранат. Но по имени его никто не называл, все звали почему-то по фамилии, и он так привык к этому, что сам иногда не помнил своего настоящего имени, а тем более отчества. Гранат в это утро проснулся оттого, что мимо его лица ходили куры. Это значило, что баба Дуня вышла из избы и не закрыла за собой дверь.

Гранат сел на тюфячке, обнял руками коленки. Кожа на его спине натянулась, обозначились позвонки так, будто под кожей были бусы. Он сидел и представлял себе, что будет дальше: сейчас войдет баба Дуня, увидит кур, замечется по избе с раскинутыми руками, как на пожаре, и завопит: «Беси, тьманники, супостаты, шишь, окаянные!» Набегавшись за курами, она завопит на Граната абсолютно в тех же выражениях: «Бес, тьманник, супостат...»

Баба Дуня, видимо, считала, что раз она любит Граната, вкладывает в него чувство, то, значит, имеет полное право на фамильярность. Мама Таня называла это «террор любовью».

Потом Гранат выйдет из этого террора во двор. Там его окружат деревенские мальчишки и спросят:

– Олово или дуб?

Если Гранат скажет «олово», мальчишки закричат: «Хвать его за голову». Если же Гранат выберет дуб, они обрадованно заорут: «Хвать его за зуб». Но и в том, и в другом случае они потычут в него кулаками, несильно, но унизительно.

Гранат не видел объективной причины такого к себе отношения. А мальчишки видели: во-первых, Гранат не умел жевать смолу. А во-вторых, боялся влезть на лошадь. От смолы у него во рту скапливалась горькая слюна и его начинало тошнить. А лошадь была очень высокая, хмурая, с жестким хребтом и громоздкими копытами. Тем не менее Гранат был не трус. Во всяком случае, не слабее и не трусливее тех, кто его дразнил. Он еще не знал, что можно быть не слабее и не трусливее, и все равно над тобой будут смеяться.

Гранат поднялся с тюфяка, разыскал свою тюбетейку, чтобы солнце не напекло голову, и вышел во двор. Бабы Дуни во дворе не было. Он прошел мимо огорода, слушая босыми ступнями прохладную землю, выглянул за забор.

По дороге бежала Верка. Длинное платье на ней пузырилось, и было впечатление, что она бежит в надутом мешке. Верка свернула за забор сплетницы Котихи и исчезла. Гранат понял, что она побежала к озеру. А дальше было уже нетрудно догадаться, что раз Верка так торопится – значит, на озере Витька. А если на озере Витька – значит, там все деревенские мальчишки.

Гранат представил себе воду, густую и темную, как нефть, прохладные мясистые листья, поднимающиеся со дна на длинных стеблях, и сваленное дерево с выдолбленной серединой, на котором верхом плавает Витька.

Гранат скинул с калитки веревочную петлю, вышел на дорогу.

По другую сторону дороги на желтых досках сидел Вова-дурак и грыз кочерыжку. Вова всегда что-нибудь жевал или просто сосал большой палец, и на его майку капали прозрачные слюни. Гранату с Вовой было неинтересно, но другого общества у него не было, приходилось рассчитывать на то, что есть.

Гранат подошел к Вове и сказал:

– Дай куснуть...

Вова на минуточку вытащил изо рта кочерыжку, переложил ее из правой руки в левую, а свободной рукой сложил фигу. Фига получилась большая.

«Понимает», – отметил про себя Гранат, но вслух ничего не сказал.

На Вову глядеть ему не хотелось, по сторонам тоже глядеть было не на что. Гранат поднял голову и, чуть пошатываясь, стал смотреть в небо. Было оно бледно-голубое, ситцевое, а солнце небольшое, четкое и такое яростное, что Гранат зажмурился. А когда открыл глаза, увидел на дороге Ивана. Лет Ивану – три раза по восемь, и был он очень красивый в своей плоской кепочке, голубой майке и широких коротковатых брюках.

Иван недавно вернулся из армии, где служил в пограничных войсках.

В данную минуту Иван стоял возле мотоцикла и нажимал ногой на педаль. Вова слез с досок, подошел к самому мотоциклу. И Гранат тоже слез с досок, остановился рядом с Вовой.

– Как жизнь? – неопределенно поинтересовался Иван. Вова ничего не ответил, этот вопрос был для него сложным. И Гранат не ответил, с восхищением глядел на Ивана.

– Хотите, прокачу? – предложил Иван. Вова опять промолчал, по той же причине, что и в первый раз. И Гранат промолчал, потому что очень удивился. Иван никогда никого на свой мотоцикл не сажал, и просить его об этом было бесполезно.

С мальчишками Иван не общался. Для него даже Витька и Верка были не более чем пыль населения.

Непринужденная беседа не завязывалась, а ждать, когда она завяжется, Ивану было некогда. Он подхватил Граната под мышки, усадил его на заднее сиденье, а сам уселся впереди и нажал на педаль.

Мотоцикл взревел, как ракета, и рванулся с места.

– А-у-а! – азартно завопил Вова и, тряся руками над головой, помчался за мотоциклом.

Он был еще маленький и не умел завидовать.

– Ноги ширше держи, – крикнул Иван, – чтоб в колеса не замотало!

Услышав такое предупреждение, Гранат задрал ноги вверх, как можно выше, и в стороны, как можно шире. Сидеть было очень неудобно. Гранат не ощущал радости движения и ничего вокруг себя не видел, думал только о том, что, если он приспустит ноги, их тут же замотает в колеса.

– Хорошая машина, – похвалил Иван. – Только тормоза гуляют. Слушай, а как твое фамилие?

Гранат не ответил. Вытянутые ноги болели от напряжения, будто он держал на них тяжесть. Он зажмурился и ждал, когда все кончится. Ему казалось, что это не кончится никогда.

– Че? – переспросил Иван и повернул лицо в профиль, чтобы ухо было поближе к губам Граната.

– Гранат, – торопливо проговорил Гранат.

– Зовут Гранат и фамилие Гранат? – удивился Иван. – Ты какой же нации?

Мотоцикл вдруг стал, будто споткнулся. Гранат, сохраняя прямолинейное движение, ткнулся лицом в Иванову майку. От майки пахло чем-то копченым.

– Приехали! – Иван подхватил Граната и поставил его на землю.

Гранат открыл глаза, увидел перед собой озеро, головы мальчишек над водой и Верку на берегу. Верка мыла тряпкой деревянные мостки, которые спускались с берега в воду. Подражая взрослым, она подоткнула юбку, чтобы не мешала, и действительно походила на маленькую бабенку.

Иван, уверенный в том, что сделал для Граната большое одолжение, сел на свой мотоцикл, и он, вихляя, понес его по дороге.

Гранат с тоской провожал глазами затылок Ивана, его загорелую шею, голубую майку – ждал, что сейчас из воды в брызгах выскочат мальчишки и заорут: «Олово или дуб?»

Гранат мог бы не ждать, а повернуться и уйти, но здесь была Верка, и он остался стоять.

А мальчишки тем временем вели себя странно: они не выскакивали из воды, а выходили медленно. Вышли на берег и остановились друг подле друга, глядели на Граната серьезно и молча. Губы у всех были синие, кожа в пупырышках, а мокрые волосы стояли на голове торчком.

Верка оглянулась на Витьку, тот смотрел исподлобья, лицо у него было сосредоточенное. Верка тоже стала смотреть исподлобья.

Гранат, чувствуя на себе Веркин взгляд, подошел к воде, сунул туда ногу, побаландал и сказал:

– Парное молоко...

Верка быстро бросила на мостки свою тряпку, не оглядываясь на Витьку, побежала к воде, сунула туда ногу, побаландала и сказала:

– Парное молоко...

Гранат понял вдруг, что его уважают. Более того, ему подражают. Он, правда, не понимал причины такой перемены: в том, что Иван привез его на мотоцикле, была заслуга Ивана, а не его. Единственное, он не замотал в колесах свои ноги, но так поступил бы любой на его месте.

Гранату очень понравилось новое свое положение, и он решил не разбираться в причинах и заслугах. Осмелев, подошел к Витьке и сказал, дернув головой в сторону дороги:

– Ничего машина, только тормоза гуляют.

Гранат несколько опасался, что Витька сейчас спросит: «Олово или дуб?» Но Витька ничего спрашивать не стал, отвел лицо чуть в сторону и цыкнул слюнями в воду. Гранат понял, что он немножко зарвался, и отошел. Из-за бугра появился Вова. Он разыскал Граната и шел к нему. Гранат смотрел, как он шагает в длинных своих трусах, натянутых до подмышек, и ему стало стыдно за свое прежнее общество.

– А-у-а! – очнувшись, заорали мальчишки и, вскинув руки над головами, запрыгали, подражая Вовиным движениям. Гранат тоже вскинул руки и закричал громче всех, стараясь быть непременно услышанным.

Верка хихикнула тоненьким голоском. Гранат перестал болтать руками, чтобы не расходовать энергию зря, и, сосредоточив силы, закричал во все легкие:

– Вовка-морковка, спереди веревка, сзади барабан по всем городам!

Вова остановился и с удивлением посмотрел на Граната. Он был дурак, поэтому не умел обижаться.

В полдень Гранат прибежал домой. Губы у него были синие, кожа в пупырышках, а мокрые волосы стояли на голове торчком. Увидев все это, баба Дуня запричитала:

– Чу, бес, тьманник, супостат... – Она хотела добавить «окаянный», но Гранат оборвал ее: