Санчо потупил глаза под неодобрительным взглядом монаха. Его разум несколько мгновений витал где-то далеко отсюда, в одиноком доме, где запах оливкового масла и дорожная пыль превратили жизнь в тягучую и ритмичную поэму. Потрескавшиеся женские руки ощипывали в тени сарая курицу, а в это время мальчик кидался камнями в ящериц и цикад в траве. Если бы он не расстался со всеми этими ощущениями, то никогда не понял бы, что именно это называл своим домом.
- Возможно, лучше не знать, что потерял, - грустно сказал Санчо себе под нос.
Брат Лоренсо помедлил, прежде чем ответить, потому что зрелость высказывания мальчика его озадачила. Но он не мог взять свое слово обратно. Нет, если в самом деле хочет преподать урок.
- Именно такое отношение и отдаляет от тебя остальных. То, как ты скрываешь свою боль и никому о ней не говоришь, и восстанавливает против тебя всех. От этого они начинают думать, что ты считаешь себя выше остальных. Если бы ты остался в приюте чуть дольше, возможно... Но твое пребывание здесь подходит к концу, и лучшее, что я могу для тебя сделать перед уходом, это наложить наказание.
- Наказание, - медленно повторил Санчо.
- Пусть ты не получишь ту работу, которую заслуживаешь, но это научит тебя здравому смыслу, ты будешь работать разносчиком в таверне.
Мальчик почувствовал, как краснеет от стыда. Кровь в нем вскипела от несправедливости монаха, но он не хотел, чтобы тот с удовлетворением увидел, как его потрясла новость, а потому молча понурил голову. Брат Лоренсо посмотрел на него с недоверием, потому что ожидал более бурного проявления чувств.
- Это пристойное заведение, неподалеку от площади Медины. Ты проработаешь там шесть месяцев, и если будешь неукоснительно выполнять свой долг, то, возможно, я замолвлю о тебе словечко Мальфини.
IV
Входя во двор особняка Варгаса, капитан Эрик Ван де Гроот снял перчатки. Лежащие у ворот собаки отодвинулись при виде него, рыча и скалясь на огромные кожаные сапоги, которых они привыкли бояться. Контраст между вонью снаружи и ароматом цветущих в саду нарциссов слегка смягчил ярость, которая до сих пор в нем кипела из-за того, что он упустил мальчугана, прилюдно его унизившего.
Де Гроот послал одного из слуг за водой и полотенцем, чтобы привести себя в порядок, на его лице еще остались следы полученного оскорбления. Он закрыл глаза, слыша лишь песню журчащего в центре дворика фонтана, пока наконец-то не успокоился. Варгас был не из тех, кому нравились проявления чувств, де Гроот это понял, как только поступил к нему на службу. Шестнадцать лет назад, когда фламандец томился в темнице за то, что ударил другого офицера, Варгас вошел туда и перемолвился парой слов с тюремщиком. Тот приказал привести де Гроота и двух других громил, таких же здоровенных и безжалостных, как и фламандец. Тюремщик объяснил, что это важный купец, который ищет телохранителей, после того как последний не смог переварить добрую толедскую сталь.
Варгас не задавал вопросов, просто подошел и посмотрел им в лицо, так близко, что они чуть не столкнулись носами. Другие беспокойно переминались с ноги на ногу. Де Гроот был единственным, кто выдержал пристальный взгляд, не моргнув глазом, хотя черные глубокие глаза торговца вызывали у него мурашки. В тот же вечер он в первый раз оказался во дворе, где сейчас пытался успокоиться.
Уже тогда состояние Варгаса была весьма значительным, хотя никто этого не сказал бы при взгляде на его дом снаружи. Дом с широким фасадом построили по мавританскому обычаю, со внутренним двориком. Без окон, из голого и грубо обработанного камня, совсем не в том стиле, который нынче пользовался популярностью у знати и людей, что, как и Варгас, разбогатели на торговле с Индиями. Огромные дворцы, помпезные гербы на дверцах карет, десятки слуг. Ничто из этого не относилось к его господину, тот держал минимум челяди и вел скромный образ жизни. Однако в саду каждые три месяца сажали новые растения, а мебели в жилых покоях позавидовал бы и король, если бы соизволил бросить мимолетный взгляд на плебея.
Слуга вернулся с принадлежностями для умывания. Выйдя из задумчивости, де Гроот быстро вытер лицо круговыми движениями, пока большое белое полотенце не превратилось в грязную тряпку. Фламандец с омерзением бросил его на пол.
- Дон Франсиско у себя в кабинете?
- Да, капитан, - ответил сквозь зубы слуга. - Но у него встреча.
Должно быть, из тех, что часто проходили в особняке. Де Гроот различил в голосе слуги ненависть и заметил брошенный на него косой взгляд, когда он уронил полотенце.
- Думаешь, это меня волнует, болван? - с его фламандским акцентом это прозвучало как "болфан".
- Сеньор, я просто подумал...
- Мне начхать, о чем ты думаешь. Ступай в бордель и расскажи об этом своей шлюхе-матери, да и ей тоже без разницы.
Разъяренный оскорблением слуга чуть дернулся в сторону де Гроота, и тот предусмотрительно положил руку на рукоять шпаги. Слуга застыл. Смущенный и униженный, он развернулся и ушел, не проронив ни слова.
Фламандец довольно улыбнулся. Единственное, по чему он скучал из армейского прошлого, так это по власти, которую давал чин над подчиненными. Теперь он оставался в стенах этого дома, за исключением считанных случаев, когда выполнял поручения Варгаса. Например, сопровождать груз золота из Индий до монетного двора, как в этот день. Тогда он мог заглянуть в таверны и бордели в поисках драки, в которой нуждался, чтобы вновь почувствовать былую гордость.
Он направился к кабинету Варгаса, находящемуся на третьем и последнем этаже. Вдоль всего обращенного во двор фасада протянулся балкон с мраморной балюстрадой, соединяющий все помещения дома. Темный первый этаж предназначался для слуг, животных и рабов, а на верхних этажах находились редко используемые жилые покои. С тех пор как пять лет назад умерла жена Варгаса, а их сын уехал учиться во Францию, жизнь купца протекала в кабинете и спальне. Он часто выходил, чтобы заключить сделки на ступенях собора или посетить верфи и, конечно, на ежедневную мессу, но когда оставался в доме, редко покидал свой рабочий кабинет.
Посреди коридора де Гроот столкнулся с Кларой, юной дочерью экономки, которая несла несколько простыней. Де Гроот не посторонился, так что девушке пришлось прикоснуться к нему плечом, когда она проходила мимо. Капитан шлепнул ее по заду, на что девушка ответила яростным взглядом.
- Смотри, куда идешь, девочка. Если несешь тяжести, то дай настоящему мужчине тебе помочь.
- Когда увижу такого, то непременно его об этом попрошу, - отозвалась Клара, удалившись и не дав Грооту возможности ответить на дерзкое замечание.
"Однажды твоему змеиному языку найдется лучшее применение, сучка", - подумал капитан, пронзая взглядом спину Клары и чувствуя, как в нем разгорается желание. Даже простая одежда девушки не могла скрыть ее прекрасную стройную фигуру. Фламандец спросил себя, осмелится ли он когда-нибудь зайти с ней дальше приставаний и намеков. Если бы не господин, который особо предупредил де Гроота, чтобы держался от Клары подальше, он давно бы уже завалил ее на конюшне или в сарае и лишил девственности прямо на бадье с кормом для лошадей. Может, когда-нибудь он так и поступит, только чтобы поглядеть, как это высокомерие превратится в мольбы о пощаде. В конце концов, это будет слово рабыни против его слова.
Он тряхнул головой, чтобы развеять эти опасные грезы, быстро прошел оставшийся путь по коридору, остановился у двери из тисненого дуба и тихо постучал.
Франсиско де Варгас задержал перо в воздухе и слегка поднял руку, когда услышал перед дверью тяжелые шаги капитана. Он терпеливо подождал, пока не услышал стук в дверь, потому что не хотел испортить почерк из-за дрожания груди во время ответа.
- Войдите.
Лишь после этого он закончил выписывать цифру в большой книге, где педантично отражал каждое движение своей обширной торговой империи. Пухлый том в кожаном переплете был шестым за этот год. Записи касались всех типов операций: железо из Вискайи, золотое шитье и парча из Флоренции, кошениль и какао из Юкатана, ртуть для рудников в Таско и рабы, чтобы сплавить ее с серебряной рудой. Каждая покупка и продажа, включая взятки чиновникам, регистраторам и таможенникам. Записи такого рода он зашифровывал, так что прочитать мог только лично, и наедине с самим собой позволял себе удовлетворенную улыбку. Если что и доставляло Варгасу удовольствие, так это прибыль, полученная с помощью трюков и уловок.
Он нахмурился, рассматривая последние цифры, и в результате очки, которые он использовал для письма, соскользнули на кончик носа. Присутствие де Гроота напомнило ему о возникшей проблеме. Имелся способ ее решить, хотя для этого нужен был инструмент более тонкий и точный, чем фламандец.