Амалия в сопровождении прохвоста завернула в лавку, торговавшую разными мужскими мелочами, и Александр, не утерпев, перешел улицу и тоже вошел в лавку. Едва прохвост выказал желание купить себе трость, как Корф сообразил, как именно он может отыграться.
– Будьте добры, заверните. Я беру.
Амалия, которая, чтобы не мешать дядюшке, рассеянно рассматривала кукол в витрине магазина напротив, в удивлении обернулась. Она на лету схватывала оттенки выражений, а в этих простых словах хоть и не крылось ничего оскорбительного, но тон их отдавал вызовом, да и попросту был неприятен. Если бы она была мужчиной, то решила бы, что незнакомый молодой офицер, определенно, нарывается на ссору.
– Амалия! – простонал расстроенный Казимирчик, видя, как от него навсегда уплывает вожделенная трость с сюрпризом, которую он даже не успел подержать в руках.
Офицер заложил руки за спину и свысока уставился на Амалию. Его лицо дышало такой ледяной враждебностью, что девушка невольно растерялась. Она не могла понять, что сделала, чтобы смотреть на нее так.
– Вы что-то хотите сказать, сударыня? – с убийственной вежливостью осведомился офицер.
Однако, если Амалия и была застигнута врасплох, то сейчас же опомнилась. К тому же она принадлежала к людям, которые никогда не лезут за словом в карман.
– Вам – ничего, – отрезала она тоном царствующей королевы. – Идемте, дядюшка.
– Но трость… – простонал Казимирчик, только что переживший крушение своей мечты.
– Найдем в другом магазине, – отозвалась Амалия по-польски. – Не забудьте наши покупки.
Александр заплатил за трость (которая была ему совершенно ни к чему), приказчик завернул ее в бумагу, аккуратно перевязал, и молодой человек вышел на улицу.
Ему было интересно, куда делась авантюристка, из-за которой погиб его друг Орест. Но авантюристка никуда не ушла – стояла у витрины игрушечного магазина напротив и рассматривала большую нарядную куклу в голубом платье. Возле Амалии с ноги на ногу переминался прохвост, которого она назвала дядюшкой. Наконец девушка не выдержала и потянула спутника в магазин.
Тут вся злость барона куда-то улетучилась, Александр почувствовал себя полным дураком. Хорош же он был – грубить девушке, которая до сих пор играет в куклы!
Ощущая глубокое недовольство собой, Корф сунул трость под мышку и зашагал к набережной Фонтанки.
«В конце концов, – сказал он себе, – я ее совершенно не знаю, и то, что произошло между ней и Орестом, меня не касается. А оскорблять женщину вообще некрасиво и недостойно порядочного человека. Интересно, сколько ей лет? И почему я так уверен, что она покупала куклу для себя? Может быть, у нее есть сестра…»
Тут Александр рассердился на себя и решил, что больше не будет думать об Амалии. Но через сотню шагов не выдержал и вернулся к кукольной лавке.
Ему была неприятна мысль, что он намеренно пытался оскорбить девушку, которая лично ему совершенно ничего не сделала. И решил – нет, не попросить прощения, а извиниться как бы между прочим.
Но уже издали Александр увидел, что сказочная кукла в голубом платье исчезла с витрины вместе со всеми своими запасными нарядами, складным зонтиком, плюшевой собачкой, игрушечным шкафом, трельяжем и чемоданчиками. Амалии и ее спутника нигде поблизости не наблюдалось.
Корф не любил – и не умел – извиняться за что бы то ни было, но сейчас ему стало досадно, что все обернулось именно так. Бесполезная трость оттягивала руку, и он решил взять извозчика.
– Куда прикажете, господин офицер?
Александр мгновение поразмыслил и сказал:
– В Петергоф.
– Это ж тридцать с лишком верст, сударь!
– Ничего, – отозвался Александр, – я заплачу. Трогай!
Глава 7 Накануне
– А постельное белье? – с встревоженным видом спросила Аделаида Станиславовна.
Ее брат рухнул на диван.
– Нет, – промямлил он. – Мы купили шубу с шапкой для меня и решили вернуться.
Аделаида Станиславовна воздела руки.
– Казимир, но так же не годится! А тарелки? А мыло? А самовар?
– Ничего не знаю. Зато она взяла стулья, не знаю для чего, – наябедничал гадкий Казимирчик. – И куклу!
Произнеся эти слова, он обдернул манжету и повернул ее так, чтобы запонка заиграла ярче. Аделаида Станиславовна не могла удержаться от улыбки.
– У нее кукла, у тебя запонки, – заметила она. – По-моему, вы не очень-то и отличаетесь. Все вам игрушки подавай!
Как раз в эти минуты Амалия сидела у себя в комнате на одном из жакобовских стульев, которые только что доставили, и задумчиво смотрела на куклу, которая сидела на втором стуле.
Стул, хоть и безусловно красивый, оказался жутко неудобным – спинка жесткая, а сиденье словно набито кирпичами. Поневоле Амалия начала думать, что она просто не умеет толково распоряжаться деньгами. Вот что сделала с ними, в самом деле? Накупила гору бесполезных вещей, а самое главное забыла. И еще кукла… Но что поделаешь, если маленькая парижская модница в голубом платье оказалась похожа на куклу из ее детства, на ту самую Мими, которую Амалии когда-то подарил ее брат Константин и которая потом при переездах затерялась! И все равно, нелепо покупать куклы, когда тебе уже восемнадцать и ты девушка на выданье…
«Ничего, Даша выйдет за своего студента, у них пойдут дети, и я подарю куклу их дочке», – успокоив себя этим разумным рассуждением, Амалия достала список и посмотрела, что именно не успела купить. Ее охватила тоска.
Как же они будут жить без самовара? А без мыла?
В дверь постучали, и в комнату заглянула Даша.
– Амалия Константиновна, когда на стол подавать?
Хм, что-то новенькое. Обычно Даша спрашивала об этом у ее матери.
– Через четверть часа, я думаю, – ответила Амалия, посмотрев на часы-лиру.
Горничная хотела удалиться, но Амалия задержала ее.
– Постой. Что у тебя с лицом?
– У меня? – сконфузилась девушка.
– Ну да. Сентябрем глядишь, Даша. Что случилось?
Несколько секунд Даша колебалась, но потом, видимо, решилась и хлюпнула носом.
– Николай… Николай Владимирович…
– Студент твой?
Даша кивнула.
– Он тебе что-то плохое сказал? – встревожилась Амалия. Она знала Дашу с детства, относилась к ней как к сестре и сейчас ей очень хотелось помочь.
– Да ничего он не говорил, – удрученно протянула Даша, косясь на куклу. – Третий день его не видно. А ведь обещал, что в четверг заглянет непременно.
– Так мы же переехали, – напомнила Амалия. – Может быть, еще не получил твою записку?
Даша упрямо мотнула головой.
– Мы переехали вчера, в пятницу, а четверг был до того.
Против такого довода решительно нечего было возразить.
– Даша, – мягко заговорила Амалия, – ты же знаешь, в жизни разное может случиться. А на обещания полагаться нельзя. Может быть, молодой человек просто забыл?
– Он вовсе не забывчивый, – возразила Даша, хлюпая носом еще громче. – Он, Амалия Константиновна, такой: если уж обещал, то сделал. Надежный. Да.
Амалия нахмурилась.
– Но в жизни не все от нас зависит. Что, если он просто заболел?
Даша распрямилась и посмотрела на хозяйку широко распахнутыми глазами.
– Вы думаете?
– Конечно, он мог просто простудиться, сейчас же зима, холодно. А тебе сообщать не стал, чтобы не беспокоить.
– Это на него похоже, – кивнула Даша, подумав.
– Ты знаешь, где он живет? – спросила Амалия.
– Конечно, барышня! Только вот… – Горничная замялась.
«Только вот прилично ли незамужней девушке по собственному почину навещать молодого человека», – хотела сказать Даша. Но Амалия и так все поняла.
– Я подумала, – рассудительно промолвила она, взяв в руки куклу и поправляя капор на ней, – что после обеда снова поеду за покупками, а ты поедешь со мной. Ну и… может, мы будем проезжать мимо дома, где живет твой студент. И ты просто сообщишь ему, что мы переехали. Вдруг дворник забудет передать твою записку… или твой друг заболел и не может ее забрать…
Даша просияла.
– В самом деле! Правильно, лучше уж я сама, а то мало ли что…
И, совершенно успокоившись, горничная выпорхнула за дверь.
Пройдясь перед обедом по квартире, Амалия с удовлетворением отметила, что та приобретает все более обжитой и уютный вид. Полы были начищены, окна вымыты, мебель кое-где переставлена так, чтобы было удобно новым обитателям дома. В гостиной Аделаида Станиславовна расставила на комоде фотографические карточки и повесила на стены несколько картин – портреты предков.
– Ну, – торжествующе спросила она у дочери, – что ты думаешь?
Амалия осмотрелась.
– Я думаю, что нам нужен новый ковер. А с люстры надо будет стереть пыль, но это потом. После обеда я снова еду за покупками. С Дашей.
– Мне нужны часы, – тотчас же встрял дядюшка. – И трость. И…
– Казимир, мы уже потратили на тебя рублей пятьсот, не меньше! – тихо напомнила Аделаида Станиславовна.